Начало Северного флота

В следующем году мы отметим 70-летие открытия Беломорско-Балтийского канала

Мне довелось несколько раз пройти по нему в обоих направлениях после Великой Отечественной войны, а вот контр-адмиралу в отставке М. Г. Иванову одному из первых пришлось проследовать по каналу с юга на север. Незадолго до своей кончины он у себя дома, на улице Скороходова в Питере, поделился со мной воспоминаниями, показал свои записи, намеченные к публикации.

МИХАИЛ ГЕРАСИМОВИЧ, тогда еще молодой краском балтийского эсминца «Урицкий», сопровождаемого группой кораблей Балтфлота, вышел из Кронштадта в Ленинград в мае 1933 года, прошел под разводкой невских мостов и далее - по бурной Неве к Ладожскому озеру. Благополучно миновав Ладогу, караван вошел в порожистую реку Свирь. Тогда, до постройки гидростанций, уровни вод Ладоги и Свири разнились до 28 метров, что и делало Свирь буйной, поэтому пришлось корабли заводить в доки, переоборудованные из барж. Но им все равно приходилось туго. Течение сопротивлялось так, что буксируемые доки порой дрейфовали кормой назад. При штурме Сиговецкого порога пришлось прибегнуть к подстраховочным буксирам. От Вознесенья до Повенца Онежское озеро прошли своим ходом.

Проход каналом дался нелегко. На пути было 19 шлюзов. Первые семь, так называемая «Повенецкая лестница», на десятикилометровом участке подняли корабли на 80 метров от уровня Онежского озера, а над уровнем Белого моря эта высота уже доходила до 130 метров. С нее караван спустился через остальные шлюзы к бухте порта Сорока (ныне Беломорск).

Незадолго перед караваном на колесном пароходе «Анохин» по каналу прошли руководители СССР И. В. Сталин, С. М. Киров, К.Е. Ворошилов и сопровождающие их лица.

Переход в Мурманск готовился быстрыми темпами, и к 1 августа техника и вооружение кораблей были готовы. Белое и Баренцево моря были к кораблям благосклонны, и первый отряд 5 августа прибыл в Мурманск благополучно. Для балтийских моряков продолжилась служба в Заполярье в составе организованной Северной флотилии. Командующим был назначен З.А. Закупнев, начальником штаба - Ю. А. Пантелеев.

В сентябре тем же путем прибыл на Север второй отряд балтийских кораблей: эсминец «Карл Либкнехт», сторожевой корабль «Гроза», подводные лодки, тральщики, вспомогательные и другие суда. В бухтах Кольского залива началось строительство баз, причалов, складов, аэродромов, казарм для моряков и жилых домов для их семей.

В 1935 году командующим Северной военной флотилией стал К. И. Душенов, а начальником штаба - П. С. Смирнов. Душенов очень быстро врос в морской коллектив, отличался неутомимой энергией, непримиримостью к недостаткам, заслужив уважение и любовь людей как военных, так и гражданских.

- Приведу такой пример, - рассказал мой собеседник,- в Полярном, где начала обустраиваться в Екатерининской гавани главная база флотилии, моя семья получила жилье. Около часа ночи, когда мы заканчивали уборку квартиры, раздался звонок. Открываю дверь. На пороге К.И. Душенов, его адъютант, начальники тыла и строительства. Душенов поинтересовался, какие замечания у нас по качеству отделки квартиры. Я пожал плечами. Тогда он лично все осмотрел, сделал несколько замечаний своим подчиненным и удалился, пожелав доброй ночи. Через два дня адъютант проверил выполнение сделанных замечаний... Таков был стиль работы Душенова: строгий контроль за выполнением указаний, забота о людях, тесный контакт с семьями моряков.

С приходом Душенова освоение Северного бассейна пошло высокими темпами. Театр Баренцева моря резко отличался от условий плавания в Финском заливе, где имелись большие мелководья, частые туманы, ранний лед. Поэтому новый театр нужно было изучать с нуля. В отличие от Финского залива, где боевая подготовка кораблей и берега носила сезонный характер, с мая по октябрь, на Севере, в Баренцевом море, можно было «воевать» круглый год.

После интенсивной учебы корабли стали смелее бороздить Баренцево и Белое моря, проводить торпедные, артиллерийские стрельбы и постановку мин. Качественный ремонт проводили корабелы завода «Красная кузница» в Соломбале .

В мае 1937 года флотилия была реорганизована в Северный военно-морской флот.

Мальчишеский путь к морю

В годы войны подростки приходили на смену взрослым не только в цехах и на колхозных угодьях

Соломбала издавна называлась корабельной стороной Архангельска. И не случайно. Здесь располагался крупнейший судоремонтный завод, причалы и управления многих морских организаций. А еще напротив судоремонтного завода «Красная кузница», через улицу от него, находилась АШМУ - Архангельская школа морского ученичества. Она готовила плавсостав для Северного морского пароходства.

Многие из архангельских мальчишек и тех, кто приезжал из районов области, хотели поступить в эту школу: стать моряками было их мечтой. Курс обучения длился два года. Школа имела благоустроенное общежитие, а ее учащиеся обеспечивались бесплатным трехразовым питанием.

В 1940-м, после окончания семилетки, я поступил учиться в АШМУ. В нашей группе судовых машинистов было 30 человек. Как и в других школах, занятия у нас начались 1 сентября. Параллельно с теорией мы занимались практикой. Школа имела для этого хорошо оборудованные мастерские, где учащиеся приобретали навыки токарной и слесарной работы. Судовые машинисты проходили еще и кузнечную практику на заводе «Красная кузница».

Учеба продолжалась до апреля 1941 года, после чего нашу группу направили в отдел кадров пароходства, чтобы там получить направление на так называемую плавательную практику. После прохождения медицинской комиссии я получил направление машинным учеником на пароход «Лахта». Судно стояло у причала порта Бакарица...

Войну мы встретили в гавани завода «Красная кузница». Пароход стоял в ожидании постановки в док для осмотра и покраски подводной части корпуса. Собравшиеся в кают-компании моряки выражали свое возмущение вероломным нападением Германии. Многие тогда же изъявляли желание идти добровольцами в армию.

После недолгой стоянки в доке «Лахта» ушла в море. Мы возили лес, уголь, разные генеральные грузы в портопункты Белого, Баренцева и Карского морей. Первую навигацию войны почти все пароходы ходили без вооружения и военного охранения. Только в начале ноября наш пароход пришел в Архангельск, и я вернулся в школу. Наша группа поредела: некоторые из наших товарищей еще находились в рейсе. Однако занятия начались.

Зимой 1942 года АШМУ переименовали в ремесленное училище № 2, хотя профиль образования не изменился. Тогда же все мы, учащиеся, получили форму, которую носили «ремесленники».

Несмотря на то, что в пароходстве ввели бронь, которая «защищала» моряков от призыва в армию, многие из них уходили на фронт добровольцами. К навигации 1942 года в пароходстве уже остро ощущался недостаток кадров плавсостава. Поэтому в марте 1942 года всех учащихся нашей группы направили на пароходы машинистами.

Мы были не единственными малолетками, призванными войной на архангельские суда. Осенью того же года при Северном пароходстве создали школу юнг. Впервые с ее ребятами я познакомился уже в навигацию 1943 года. От них я узнал, что всего в их школу поступили около двухсот учеников, а желающих было много больше, но очень многие просто не смогли пройти требовательную медицинскую комиссию. На пароходы юнг направляли целыми группами, от пяти до двенадцати человек, бывало и больше. Практику они проходили палубными матросами и машинными учениками под руководством опытных моряков.

Осенью этого года исполнилось 60 лет первого, так называемого военного, выпуска Архангельской школы морского ученичества, а также отмечался и юбилей школы юнг Северного морского пароходства. Многие знают сегодня о Соловецкой школе юнг Военно-Морского Флота, но хочется, чтобы не были забыты и «пароходские юнги», как и другие малолетние моряки, которые заменили взрослых товарищей. Когда я воскрешаю в памяти события войны, то часто вижу толпу мальчишек у отдела кадров Северного морского пароходства, ожидающих направления на плавательную практику, где в тяжелое время под требовательной и доброжелательной опекой взрослых они осваивали науку морского дела.

Жил солдат у площади Победы

С морским пехотинцем Михаилом Антоновичем Лебедевым я был хорошо знаком

В ноябре этого года ему исполнилось бы 100 лет, и это еще один повод, чтобы вспомнить об этом человеке. Я не однажды бывал у него в гостях, в квартире, окна которой, к слову, выходили на площадь Победы. Ветеран рассказывал о своей жизни и о двух войнах, которые выпали на его судьбу. Многое в ней, мне кажется, было необычным.

КОСТРОМИЧ, родом из батрацкой семьи, пятнадцатилетним парнишкой он оказался на Севере во время Гражданской войны, партизанил и в числе первых был удостоен почетного знака «Бойцу Красной Гвардии и красному партизану от Ленсовета». В одной из схваток его ранили, и какое-то время Михаил Антонович работал на железной дороге, а затем вновь служил - в кавалерийских частях Красной Армии, а позже учился в необычном вузе - Ленинградском институте общественного питания.

Великая Отечественная застала Лебедева в Мурманске. Отсюда после полученной контузии его отправили в архангельский госпиталь. А затем была 42-я отдельная Краснознаменная стрелковая бригада 62-й армии генерала В.И.Чуйкова и Сталинградская битва, юбилей которой мы отмечаем в эти дни. Офицер Михаил Лебедев воевал заместителем командира одного из батальонов, сформированного из моряков Беломорской флотилии.

Бойцов бригады называли «батраковцами» - по фамилии командира - Героя Советского Союза М.С.Батракова. На волжском плацдарме их 4-й батальон занял оборону в Дубовой балке, недалеко от моторного завода. Схватки были жестокими.

Уже после смерти Михаила Антоновича вышла книга о боевом пути 42-й отдельной Краснознаменной стрелковой бригады. В ней помещена его фотография. Автор книги В.Большаков, в частности, вспоминает такой исторический момент. Когда принимали в бригаду моряков-североморцев и потребовали от них заменить морскую форму на форму пехотинцев, моряки со слезами на глазах просили не делать этого. Моральное состояние североморцев было подавленным. Об этом доложили начальнику политотдела и комбригу. Те, посоветовавшись, решили в обход интендантских «законов» оставить морякам их тельняшки, бескозырки и ремни с правом ношения их в вещевых мешках, ведь это было все, что осталось у них в память о море. Моральный дух моряков сразу же поднялся. В первом же бою, словно по команде, моряки сбросили солдатские гимнастерки и оказались в полосатых тельняшках, бескозырках и морских ремнях. Раздалось грозное морское «полундра!» и «ура!», они бросились в атаку. Все, кто наблюдал ее, говорили потом, что именно тельняшка словно умножила силы бойцов.

Случилось так, что в середине сентября морские пехотинцы пять дней сражались в окружении. Тогда же Лебедева ранили, но он отказался от эвакуации в госпиталь.

Ночью 18 сентября наши войска прорвали вражеское кольцо и вышли с боями к центру города. Начались еще более ожесточенные бои, за каждую улицу, за каждый дом, за каждый этаж. У Дома пионеров Лебедева контузило первый раз и вторично - в бою у тракторного завода, но пехотинец снова предпочел остаться со своими боевыми товарищами. И только в январе 1943-го его направили в тыловой госпиталь Саратова, а позднее - дальше, на Север. В Архангельск солдат приехал с костылями, здесь продолжал лечиться.

После войны Михаил Антонович служил в Северодвинске, в Военторге, а когда ушел в запас, работал в системе торговли, был директором известного многим горожанам гастронома, который располагался на площади Победы.

Ветеран еще дважды бывал на месте былых сражений, когда волгоградцы приглашали его в свой город. Будучи на пенсии, Михаил Антонович старался поддерживать связь со своими однополчанами, вел переписку со своим командиром - генерал-майором М.С.Батраковым, краеведами и школьниками-следопытами и до конца дней бережно хранил все, что напоминало ему о Великой Отечественной.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта