Да разве тут дело в национальности? Беда вошла в наш общий дом. У Вагифа свой взгляд на события. Он имеет на это право, потому что был там и вернулся, слава Богу, живым.После рабочего дня 30 марта 1993 года меня срочно вызвали обратно в авиаотряд. Там, спешно оформив документы, мы вылетели в окрестности Нагорного Карабаха. Объяснение было простым - может случиться второй Ходжалы. Это страшное слово теперь знает любой азербайджанец. Небольшое селение стало известно на весь мир, когда наступающие войска Армении сначала окружили, а потом полностью уничтожили все его население. Не остался в живых никто: ни ребенок, ни старик. В тот год я еще не летал, и поэтому знаю лишь со слов своих старших друзей, что ребята сделали все возможное, чтобы пробиться в горы и вывезти гражданское население из Ходжалы. Но после того как сбили наш экипаж на вертолете с красным крестом на фюзеляже, стало ясно, что в селение, окруженное регулярной армией, не прорваться. Кельбаджары Это горное селение называлось Кельбаджары. Так получилось, что до этого дня мне не удалось ни разу туда слетать, хотя по всему Карабаху и близлежащим районам осталось мало аэродромов, где бы не садился мой вертолет. Вообще, в Кельбаджарах и аэродрома-то не было, просто взлетная площадка на краю горного ущелья с отвесным бездонным обрывом. Как страшную сказку рассказал командир, пока мы летели из Баку в Евлах, что когда-то давно командир вертолета неправильно рассчитал посадку и летательный аппарат рухнул в пропасть, где и лежит по сей день. Удалось лишь вытащить тела. Евлах находится в часе полета от Кельбаджар, и он стал нашим базовым аэродромом и домом на ближайшие 4 дня.Утро 1 апреля, которое никак нельзя было называть смешным, мы встречали в гостинице аэропорта. Всех вертолетчиков построил командир авиаотряда Алиев и сообщил, что туман над перевалом рассеялся и надо лететь на эвакуацию.- Кто полетит первым?Воцарилась тишина. Умирать не хотел никто. Связи с Кельбаджарами не было, мы не знали, кто нас там встретит: армяне или запуганные кельбаджарцы. Приказать Алиев не мог, в гражданской авиации присягу не принимают. Когда добровольцев не нашлось, командир в сердцах крикнул:- Я забираю борт «110».И двинулся к вертолету. При этом он не уточнил: согласен ли был лететь с ним второй пилот и бортмеханик. Вторым пилотом вертолета МИ-8 под номером «110» был приписан я. Обменявшись многозначительными взглядами с бортмехаником, мы двинулись за своим новым командиром.Погибнуть или улететь.Через час мы были над Кельбаджарами. Покружив над селением, командир принял решение садиться. Не успел Ми-8 коснуться шасси земли, со всех сторон нас облепили сотни жителей горной деревни. Их лица были искажены ужасом, слова нельзя было разобрать, и только одна фраза повторялась бесконечно:- Заберите нас отсюда!Людей было много, очень много. Они лезли через люк (при том, что трап мы не выставили), карабкались на топливные баки и прыгали с них в салон, пытались забраться через кабину. Началась настоящая паника и давка. Другим путем нельзя было выбраться из селения, в горах еще не сошел снег, машины застревали на перевале, перегораживая и без того узкую дорогу, и их просто сбрасывали в пропасть, давая проехать тракторам. Люди пытались уйти пешком, на лошадях, но замерзали и гибли десятками. С воздуха были хорошо видны одинокие трупы, разбросанные по всему перевалу. Поэтому перед кельбаджарцами стоял только один выбор: погибнуть или попасть на вертолет...При максимальной загрузке 28 человек, мы взяли 32 и взлетели. С Евлаха, после нашего прилета, поднялись в воздух и остальные экипажи, началась уже настоящая эвакуация. Но паника не ослабела, а только усилилась из-за начавшегося обстрела селения. Часто попадали снаряды и по аэродрому, но нам было не до них: всеми силами мы пытались руководить посадкой, сажая только женщин и детей, не давая просочиться здоровым мужикам. Вещи тоже запрещалось брать с собой, чтобы не перегружать вертолет. Люди навсегда покидали свою родную землю с пустыми руками. После третьего рейса к нам посадили турецкого корреспондента газеты «Zaman», чьи репортажи и фотографии впоследствии стали единственными документальными подтверждениями той трагедии.Тем временем артобстрел усилился, стали слышны автоматные очереди: началось наступление армянских войск. Толпа становилась неконтролируемой, постоянно вспыхивали драки, крики людей заглушали рев двигателя. Мужчины просовывали в кабину пачки денег, умоляли взять их на борт.По щиколотку в кровиМы взлетели и взяли курс на базовый аэродром. После того как начался обстрел, мы стали летать только в спарке: один вертолет был ведущим, за ним шел ведомый. Это было сделано на тот случай, если одного собьют. Второй мог сесть и подобрать экипаж первого. Так и шли мы двумя бортами, иногда переговариваясь между собой и стараясь прижиматься ближе к горам, чтобы не висеть на открытом пространстве как мишень. И все же мишенью стали. Ракета или снаряд прошел в нескольких метрах от нашего вертолета и влетел в гору. Ми-8 качнуло ударной волной и осыпало смесью осколков и земли. Еще не успев испугаться, слышим сообщение в эфире:- Нас подбили, теряем высоту.Это был наш ведомый. Стреляли практически одновременно по двум бортам, хотя прекрасно видели, что мы не военные вертолеты. Экипаж ведомого не был ранен, хотя снаряд и угодил в кабину, но, отрикошетив, ушел в салон и метался там. Корпус вертолета округлой формы и это сыграло роковую роль: снаряд упорно отскакивал от стенок салона, продолжая убивать и калечить. Был задет один из масляных трубопроводов, вертолет мог заглохнуть в любую минуту. Но сесть в горах означало верную гибель или плен. Экипаж подбитого борта шел на взлетном режиме, но все равно быстро терял скорость. Когда стало ясно, что до Евлаха они дотянут, мы ушли вперед, сели на полосу и быстро освободили ее для идущих за нами ребят. Когда их борт тяжело сел и через мгновение затих, в голове была у всех только одна мысль: «Слава богу, успели».Но чувства облегчения не было, из всех щелей вертолета лились ручьи крови, а когда открылся люк, мы увидели, что наш экипаж стоит в ней по щиколотку. Санитары и военные выносили трупы и раненых, живые с плачем выбирались сами, экипаж напоили водкой и отправили в Баку.Нашу «110-ку» заправили керосином: надо было возвращаться в Кельбаджары. Когда мы подлетели к перевалу, командир выругался: горы быстро стягивало туманом, еще полчаса, и мы можем оказаться в слепой ловушке. Никто не сможет провести летательный аппарат с диаметром несущего винта в 21 метр по узкому горному ущелью при полном отсутствии видимости. Существовала реальная угроза столкновения с горой, и поэтому дальше полетел лишь один наш экипаж. На вертодроме горного поселка стало меньше людей. Многие, побросав вещи, ушли из селения. Оставшиеся сидели у посадочных знаков. Вертолет сел, и я, распахивая входной люк, услышал приказ командира:- Возьмем всех.Решение не просто смелое, но и опасное, людей было в два раза больше, чем полагается по нормативным документам, и в 1,5 раза больше, чем фактически мог взять наш Ми-8. Когда на площадке не осталось больше никого, командир Алиев, понемногу прибавляя обороты, попробовал оторвать вертолет от земли. Но он вяло подпрыгивал, оставаясь на месте.Пристегнитесь, будем прыгатьВремя шло. Для того чтобы увеличить подъемную силу, необходимо, чтобы возросла скорость обдува лопастей винта. Это можно было сделать только разогнавшись, подобно самолету, по взлетной полосе. В Кельбаджарах взлетной полосы не было, но была пропасть ущелья, куда можно было нырнуть и, падая отвесно вниз, увеличить подъемную силу. Я слышал, что в Афганистане были такие взлеты, слышал о них и в мирное время, но принимал их за летные байки. Череду моих мыслей прервал командир, который взялся за рычаг газа и громко произнес:- Пристегнитесь, будем прыгать вниз.Откопав в кресле никогда не используемый ремень безопасности, я смотрел на приближающийся край обрыва. Вот когда впервые за все время эвакуации стало мне страшно. В следующий момент мы уже летели в пропасть. Где-то на полпути до дна ущелья Алиев дал взлетный режим, и вертолет сначала замедлил падение, а потом стал набирать высоту. Сердце бешено колотилось, мы остались живы и разом выдохнули воздух, который держали, наверное, вечность. «110-й» не подвел нас, не заглох и винт, выдержал нагрузку. Высота набиралась очень медленно, и у самой вершины мы просто зависли. Летательный аппарат ревел на взлетном режиме, но вертолет не прибавлял и метра. Мы висели. Практически в полном тумане, ожидая, когда выработается топливо, и за счет уменьшения веса нам удастся обогнуть гору. Через 10 минут Ми-8 плавно пошел вверх, еще через час мы уже заходили на посадку в Евлахе. Здесь нам рассказали, что сразу за нами в Кельбаджарах сел военный вертолет армии Азербайджана, перегрузился солдатами и также попробовал взлететь, нырнув в пропасть, но, к сожалению, неудачно, все разбились. Что было причиной - до сих пор не известно, возможно, их сбили сразу после взлета или командиру не хватило опыта и хладнокровия.В течение всего следующего дня ребята из моей эскадрильи пытались пробиться сквозь туман, но неудачно. Погода испортилась надолго. Еще через день нам сообщили, что Кельбаджары захвачены армянскими войсками, и мы вылетели домой.
Программа тридцати телеканалов! В том числе, по просьбе читателей, «TV 1000 Русское кино», «Спорт Плюс» и ДТВ. Анонсы наиболее интересных передач и фильмов. Новости телевидения. В продаже уже со среды!
