Война в семье
В доме у нас шла война на почве национальной розни. Кровь предков, видимо, кипела, бурлила в моих родителях, и память предков не давала покоя. Они ссорились, дрались и в это время попрекали друг друга событиями трехсотлетней давности, в которых сами и не участвовали. Отец злился от того, что татары полонили Русь и триста лет ее топтали, мать – от того, что русских покорить не удалось. Вот такая национальная рознь в отдельно взятой семье. Рознь победила, и, прожив под одной крышей 17 лет, родители наконец-то разошлись. Война прекратилась, и для нас – четверых детей, оставшихся с матерью, была потеряна вообще какая-никакая, но хоть маленькая родня. За всю свою детско-юношескую жизнь я только 1 раз видела своих двоюродных братьев – русского и татарина, пару раз аби (бабушку) и тетю – татарок и четыре раза – бабушку и дедушку - белорусов.Обреченная на одиночество
Если человек с детства обречен родителями на несчастье, он не чувствует себя живым. Жизнь идет, а его в ней нет. Так и я ощущала себя многие годы, живя в неприятии двух родов. В семье был посеян раздрай. В нем нужно было выжить, это отнимало силы. Опереться было не на кого. В 17 лет уехала из дома, и с тех пор отвечала сама за себя. Постепенно такая обедненная жизнь стала казаться нормальной. Несколько лет назад побывала на экскурсии в музее деревянного зодчества. Экскурсовод сводила нас в деревню–многодворку, где за одной оградой – дома и подворья нескольких хозяев из одной семьи, отца и сыновей. В ней было несколько работников, и потому деревня поражала размахом и достатком, уверенностью и спокойствием. А потом туристам показали деревню–однодворку – подворье с одним домом, где работал только один человек. Маленькая, убогая, приземистая. В ней я узнала себя. И хотя в тот момент в жизни уже достигла многого, все же не было во мне той уверенности, которую дает человеку защита рода и семьи. Мне эта защита была необходима, и я испытывала очень большую потребность в присутствии родных. А их не было. Как у Мцыри Лермонтова «Я видел у других отчизну, дом, друзей, родных, а у себя не находил, не то что душ живых – могил». Сестры и брат у меня были, только дети, воспитанные в розни, и, став взрослыми, ладить не могут. И как бы ни хотел ты мира и любви, отношения с другими зависят не только от тебя. Может быть, так бы тоскливо и одиноко продолжалась моя жизнь, если бы однажды судьба не устроила встречу с очень интересной жизнерадостной женщиной Евгенией.Семейные реликвии
Она родилась в самый разгар Великой Отечественной войны во время прорыва блокадного кольца вокруг Ленинграда. Маму этой женщины – медсестру из танкового батальона - отправили в сибирский госпиталь, где и родилась девчонка. Отец–танкист погиб в бою под Ленинградом, не увидев свою дочку. От него осталось много писем, что в перерывах между частыми боями писал он своей жене. Свекор успел познакомиться со своей невесткой и внучкой, но после смерти единственного любимого сына долго не прожил. Остались мать и дочь на свете одни. Вдова второй раз замуж не вышла, вырастила дочурку одна. И, казалось бы, одиночество и грусть могли повиснуть над семьей. Но нет – дочь излучает большую радость, уверенность в себе, спокойствие и силу жизни. Когда девчонка подросла, она очень хотела, чтобы у нее появились родные. И стала их искать... И нашла двоюродных и троюродных дядьев, теть, братьев и сестер по линии отца. Составила генеалогическое древо и стала ездить к родным в гости. И вместо одиночества имеет полноценное общение с близкими ей людьми. Оказывается, даже просто знание того, что у него есть родня, пусть даже двоюродная и троюродная, значительно помогает человеку жить. И еще предметы, что оставляют родители детям в наследство. У Евгении от отца осталась большая связка писем с фронта – треугольники, написанные торопливым почерком, когда - чернилами, когда – простым карандашом. Чем более жесткой становилась ситуация на фронте, чем чаще танковый батальон шел в бой, тем короче были эти письма. Их Евгения часто перечитывает: «Вот, смотрите, что писал мой папочка…» Я слушала чужие письма и завидовала Евгении – из моего детства у меня не осталось ничего, ни одной семейной реликвии. Родители разрушили наше гнездо до самого основания так же, как сжигали во время татаро-монгольского нашествия Москву и так же, как фашисты уничтожали белорусские деревни – дотла. Сильно повлияла на меня встреча с Евгенией, и я решила найти свою родню. Мама раньше говорила, что она есть, но не хочет общаться с нашей семьей. Это я запомнила с детства. А теперь мне было все равно – хочет, не хочет. Главное в том, что я хочу знать свою родню и иметь в доме хоть маленький, хоть пустяковый предмет от нее – реликвию! Мне это было очень важно – иметь что-нибудь от моих бабушек и дедушек.В поисках родни
Когда мне было 42 года, нашла в Москве тетю Наташу (по линии папы). Встреча меня потрясла. Наконец-то я вижу родных! Тетя была уже в возрасте, но ее отличала очень большая мудрость – тот дар Бога, то качество, которое всю жизнь хочу видеть в людях, что старше меня. Бог меня услышал, тетя Наташа подарила подушку, которую моя бабушка–белоруска шила собственными руками еще в 1976 году. Каждое перышко в ней перебрано ее руками. А двоюродная сестра Татьяна устроила экскурсию в музей Алмазного фонда России. Самое главное, тетя рассказала известную ей историю нашего рода и передала родовое древо моей семьи, нарисованное на миллиметровой бумаге моей троюродной сестрой Зоей. Оказалось, что родных у меня очень даже много! Занявшись поисковой работой, через полгода уже была в Новокузнецке, где осела большая часть рода, жизнь которому дали мой прадед Иван Лявонович и его супруга Ганна. Я лезла вглубь истории моего рода и одновременно изучала пласты истории: историю генеалогии в мире и в России, историю Белоруссии, историю славян, историю России, Сибири, происхождение фамилий, в том числе белорусских. Открывала страницу за страницей и видела, как история моей семьи тесно переплетается с историей государств. Как события в разных странах формировали, улучшали или ухудшали жизнь моей семьи. В Новокузнецке пробыла десять дней. Впервые в жизни была среди своих, родных людей, чувствовала себя легко и хорошо. Заметила, что родного по крови человека можно узнать из тысячи людей. Не знаю, как это объяснить, но это ощущение приходит из очень глубинного уровня души. «Ты наша», - говорили мне троюродные братья и сестры, едва взглянув на меня. «Наша», - эти слова были бальзамом, излечивающим от одиночества. А эти десять дней стали самыми счастливыми днями в моей, на тот момент, 48-летней жизни. Я обрела очень большую семью, и в ней мне были очень рады. В родовом древе у нас сейчас восемь поколений – около 180 человек. Слушала рассказы своих родных, записывала их, собирала старые фотографии, а потом написала фамильную летопись. В ней несколько глав, ведь у моего прадеда было семь детей – две дочери и пять сынов и на сегодня о них собрана вся сохранившаяся информация. Летопись есть в электронном и печатном видах, и каждый из потомков нашего рода в любой момент может внести в нее страницы о своей семье. Я знаю, что во многих родах есть традиция – приходить на могилы предков, чтобы почтить их память, а также – приходить к предкам в судьбоносные моменты жизни, чтобы посоветоваться с их душами. Поклониться своим родителям, тем, благодаря кому родилось твое тело, очень важно - это дает силы живому человеку. Я знаю, что память предков живет в каждом из нас, она закодирована в ДНК, в крови человека. И потому потомки могут чувствовать то же, что чувствовали их предки. На Дальнем Востоке побывала на кладбище, где покоятся мои бабушка и дедушка – белорусы. Поклонилась им и услышала душу деда, который очень хотел быть похороненным рядом со своим отцом Иваном Лявоновичем. Я дала слово, что приду к могиле своего прадеда. В деревне Славино, что под Новокузнецком, побывала на кладбище, где похоронены мои прадедушка и прабабушка – Иван и Ганна. Могил их уже не найти, но есть могилы моих двоюродных и троюродных предков – тех, кто старше меня и кто уже вписал свои славные страницы в историю моего рода. Сделала поминки и поклонилась им, потому что все хорошее, что есть во мне – оно идет от моего рода. Свои поиски продолжаю. Два человека в моей семье обмолвились, что слышали от старших, будто прадед мой – не белорус вовсе, а поляк – «пришлый из Польши». Эту версию перепроверила, найдя в Белоруссии человека, имеющего архив истории семьи. Она оказалась верной – прадед мой из рода польской шляхты, в детстве потерял во время Голодомора всю свою семью. В белорусском селе Ганновка прозвали его шляхтичем. Ребенком его взяли в семью сельского старосты – головы, где трудился батраком. Повзрослев, женился Иван на сироте – белоруске Ганне. Побывала я и в Ганновке, где встретила последнюю из нашего рода живущую в этом селе – Наталью. Все остальные уехали – кто в Сибирь с великими переселениями, кто – расселился по Беларуси. Готовлюсь к поездке в Польшу – хочу постоять на той земле, что дала жизнь моему прадеду - поклониться роду польскому. Есть вероятность, что в своих поисках не смогу найти информацию о более ранних поколениях моих предков. Но и того, что есть сегодня – достаточно для того, чтобы многое понять о себе и своей семье. Дань деревне Ганновке, что сохранила жизнь моему прадеду, уже отдала – нашла эту деревню и помянула на старом кладбище всех, кто жил в то время, когда она спасла моего прадеда. И помянула всех своих родных, похороненных на новом кладбище. Оттуда, из Ганновки, прошла путем моей семьи, которая в поисках лучшей доли переселилась из Беларуси в Сибирь. Нашла и потомков старосты – головы Ганновки. Приняла их у себя в гостях и встретилась с ними в Москве. И хоть по крови они мне не родные, но я благодарна за то, что они не остановили жизнь моего рода, а поддержали, как могли, сироту – моего прадеда. Сегодня у меня дома в прихожей на восточной стене висит большая рамка с фотографиями. Как раньше, в старину, в каждом доме висели рамки с фото любимых людей. У меня в рамке фото бабушек и дедушки, мамы и папы, брата, сестер, двоюродной тети, еще семьи двоюродного брата, троюродных сестер, братьев и племянников. Это моя семья, ее корни, ствол, ветки и листья.Память предков
Восстанавливая историю моего рода по линии папы, очень многое поняла. Оказывается, генетические признаки, способности и таланты передаются из поколения в поколение. А, главное – то, что родилась с золотой ложкой во рту. У меня по линии отца крепкие корни. Мой прадед и прабабушка, оставшись сиротами, нашли в себе силы выжить. Мой прадед имел дух огромной силы, почти в пятьдесят лет решился на великое переселение из Белоруссии в неведомую далекую Сибирь и смог вырвать из нищеты свою семью. У нас в роду люди – долгожители, они имеют отменное здоровье и высокую нравственность. У нас не было тех, кто осквернил род нечестивыми поступками. У меня в роду очень умные, порядочные, ответственные предки. Работящие - все состояние они создавали своими руками. Они учились сами и вырастили достойных детей. Мужчины рано в 22, 24 года брали на себя ответственность за важные государственные дела, выполняли свою работу достойно. Они воевали на фронтах в Великой Отечественной войне и многие мужчины моего рода с нее не вернулись. Мой троюродный дядя Федор воевал в партизанском отряде в белорусских лесах. Женщины моего рода растили детей и трудились, не покладая рук, как многие люди того времени. Теперь мне понятно, откуда у меня большая сила характера, ответственность, выносливость и масса других позитивных качеств - какой корень, такой и ствол. Откуда эта сила есть в моей дочери: какой ствол - такие и ветки. Я уверена, что под стать моим корням будут и внуки: какой корень – такие и листья. Мне понятны даже маленькие мелочи из моего поведения. Например, я люблю украшать дом цветами, салфетками, увлекаюсь рукоделием. Большинство женщин моего рода украшали свой дом, были рукодельницами. Я люблю, когда стол накрыт скатертью. Когда хоронила своего отца, то, не понимая почему, настояла, чтобы поминальный стол соседи поставили во дворе и накрыли его белой скатертью, и созвали на обед всех его друзей. И запретила им грустить и говорить поминальные речи, потому что моему отцу это не понравилось бы. Его лучший друг все понял, и поминки получились светлыми. А когда познакомилась с моей родней, живущей в Славино, узнала, что наши, трудясь в колхозе, устраивали праздники после посевной и после уборочной – «День красной борозды». Они ставили столы на улице, прямо на поляне, накрывали их белыми льняными скатертями, и каждый, кто жил в селе, шел к ним и нес к столу, что было – кто кусок сала, кто яишню... Не грустили, несмотря на нелегкую долю, а веселились, и не было за этим столом чужих – все село садилось за один стол. Возможно, и я потому такая – не люблю радоваться в одиночку. У меня хороший голос, я пела в народном хоре. Большинство из нашей семьи имеют хорошие голоса и моя родня, оказывается, часто пела.Линия отца
Моя семья по линии русского отца приняла меня - дочь татарки. Сейчас я хочу, чтобы предки–татары приняли дочь белоруса. И поклониться роду татарскому, давшему мне жизнь. Дедушку по линии мамы не видела никогда. Он умер в 1949 году, а я родилась в 1960. В семье не было даже его фотографии, и знаю о нем очень мало. В Гражданскую войну был в партизанском отряде. Женился на девушке – сироте, которая на 16 лет младше его. Фактически спас от голода. Родилось три дочери, одна умерла во младенчестве. В Отечественную войну был призван на фронт, ранен в бою, попал в плен. К семье в Оренбург вернулся в 1946, а через три года умер. Где его могила - не знает никто. Хоронили его два человека – шестнадцатилетняя дочь – моя мама и знакомый. Женщин мусульмане тогда на кладбище не пускали, и мама не знает, где могила ее отца. Я была в Оренбурге дважды, и оба раза мне отказали в том, чтобы сходить на кладбище – мусульмане в то время правила выполняли – женщине на кладбище ходить запрещено. Сейчас знаю, что в Оренбурге есть зал памяти участников Великой Отечественной войны, а в нем - фамилия моего деда – Габбасова Минебая, и обязательно приду к моему дедушке. Мама говорит, что он был очень добрый и мудрый, и я уверена, будь он жив, то уберег бы от развала нашу семью. Аби (бабушки Мензефы), нет в живых с 1985 года. Недавно я разговаривала с тетей Дильбар, которой уже 80 лет, узнала, что в Биткулово под Оренбургом есть моя троюродная родня по линии мамы, значит, напишу семейную летопись линии Габбасовых, моего деда. Я счастлива сейчас. У меня пошла другая жизнь, а не расту сорняком на обочине, нахожусь в центре. У меня есть родные и у нас есть общие интересы – с троюродными племянниками, племянницами, братьями. Мы пишем друг другу письма и перебрасываемся СМС. Я езжу в гости к тете Наташе и молю Бога о том, чтобы он дал ей здоровье и продлил ее дни. Та мудрость, которая в ней есть, меня восхищает и помогает жить. Возможно, правы те, кто утверждает, что через составление своей родословной летописи человек получает свою родовую память. А с ней и гордость в душе за свой род. Ту гордость, от которой расправляются плечи, и появляется понимание – Я ЕСТЬ. Возможно, что через корни своего рода, через предков, соединяется человек с высшей мудростью. Наши предки сохранили ее до нашего времени, и она стала доступной для всех тех, кто решил вернуться к своим корням. Это важно, ведь каждый народ смотрит в свое будущее через призму прошлого, и творит в настоящем на основе духовности и культуры, которая воспринята от предков. Если народ не помнит своего прошлого, то он перестает существовать. Может, потому мы и стремимся знать свои генеалогические древа, потому что хотим ЖИТЬ. Ведь через духовные каналы связи с силой рода, человек восстанавливает свою жизненную силу, получает любовь, покровительство и поддержку от своих предков. Возможно, и моя летопись появилась, как следствие большого желания получить любовь и покровительство своего рода. Через простое стремление – ЗНАТЬ свою родню. Есть люди, которые сразу же принимают информацию и начинают искать свою родню. Есть те, кто уже написал летопись, есть те, кто ее только пишет. Есть и те, кто сначала не понимает, зачем мне это нужно, а потом невзначай замечают, что написали письмо троюродной сестре или тете. И есть много тех, кто спрашивает, как ты ищешь, откуда берешь информацию. Им предлагаю придерживаться следующей технологии, которая будет опубликована в следующем номере газеты «Зимняя вишня».Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
