До сих пор «слухачу» Сергею Николаевичу слышатся по ночам разрывы глубинных бомб
С бывшим гидроакустиком ПЛ С-15 Сергеем Николаевичем Табаниным мы встретились в северодвинском городском совете ветеранов войны. Моложавый, подвижный, энергичный, он здесь на очередном дежурстве...-РОДОМ я «шенкуренок» - из Шенкурского района Архангельской области, из деревни Марека. С 1934 года семья жила в Архангельске. В том же году умер отец, и мать осталась с шестью детьми мал мала меньше. Росли помаленьку. Я окончил начальную школу, учился в техникуме связи - до 1942 года, до третьего курса. Мы все рвались на фронт, ходили в военкомат. Оттуда нас отправляли домой. Но однажды сказали: «Хотели воевать? Три дня на сборы!» Две недели странствий - теплушки, пешие переходы, и так в 1943 году я оказался на Северном флоте, в Полярном. Построили нас на берегу и сказали: «Здесь будем воевать!» В здании средней школы разместилась спецшкола связи, и там-то нам предстояло пройти обучение на гидроакустиков. Отбор был, наверное, как позже в отряд космонавтов. Особенно строгий «по ушам» - по слуху. В итоге из 500 человек сформировали одну роту в сто курсантов. Изучали подводные локаторы английские - мы их называли «Драконами». Тогда они были последним словом техники. Проходили практику на подлодках-«ленинцах», минных заградителях Л-15, Л-20, выходили в море на боевые задания. «Ленинцы» ставили минные банки на фарватере у норвежских берегов. Однажды, я, как гидроакустик, слышал взрывы - значит, наши мины сработали... Учились полгода. По окончании спецшколы я попал на лодку С-15. Командиром у нас был капитан III-го ранга Григорий Максимович Васильев, впоследствии контр-адмирал.- Суровый боевой офицер...- Добрейшей души человек! В день рождения всегда сам поздравит, попросишь о чем-то - непременно исполнит, если в его силах. Но просить его о чем-то нам было неудобно... И комбриг был такой же - контр-адмирал Иван Александрович Колышкин, Герой Советского Союза. Когда лодка готовилась в поход, он непременно лично обходил все отсеки и с каждым здоровался за руку. Сам постоянно ходил в море, особенно на лодках с молодыми командирами. Как в кино раньше показывали «настоящего человека» - вот он такой и был, контр-адмирал Колышкин...Вообще, офицерский состав был просто исключительный. Все и профессионалы высочайшего уровня, и люди на редкость человечные. Ни одного хама, ни одного рвача я не встретил за всю службу. И так не только с нашим экипажем. У нас, кстати, были парни восьми национальностей: русские и татары, украинцы и евреи, грузины - и все было отлично. Мой друг Павел Митин служил и на «Урсуле» - одной из лодок, которые нам передали англичане в счет немецких репараций. Он недавно умер, многие умерли, я в Северодвинске один из воевавших подводников остался. Прекрасные люди, интереснейшие, настоящие. Вот Иван Прохоров, мой первый командир отделения. Одно время он воевал в штрафном батальоне на Рыбачьем, его туда направили за то, что повздорил с англичанином где-то в ресторане и в окно того выбросил. Англичане ведь задиристые, когда выпьют. И в Соединенных Штатах Иван был, когда там получали корабли. Это было кругосветное путешествие: через весь Союз его с командой перевезли на Тихий океан, там морем переправили в Америку, через всю Америку переехали уже на побережье Атлантики, оттуда с лодками - сюда. Много интересного рассказывал, особенно запомнилось, что американки там спрашивали, где же у «большевика» лапти и... рога! Оказывается, совершенно серьезно были уверены, что русские - это такие вот чудовищные существа.- Кстати, какие отношения были у вас с союзниками?- Мы виделись на берегу, но близко не общались. Помню, как англичане, бывало, ходили смотреть на наши «катюши» - крейсерские подлодки К; особенно их поражали 100-миллиметровые орудия на палубе: таких не было и на многих из их корветиков. Спросишь их - «Оу, вери гуд!» Угощали нас сигаретами, у нас брали значки - ценили почему-то любые со звездочками. Несколько раз бывали на их лодках. Что меня поражало: уже тогда у них было блочное устройство многих приборов. Вышел из строя какой-то блок - его тут же, в походе, целиком заменяют запасным. Все очень тщательно, аккуратно: в инструкции сказано, какой контакт протирать спиртом, какой - уайт-спиритом, какой - веретенным маслом. А у нас было по-русски: разберешь, дунешь, плюнешь, свяжешь - смотришь, заработает...- В скольких боевых походах вы участвовали?- Походов десять было. Тогда служили по принципу: в море - дома, на берегу - в гостях. Это сейчас служат, не видя моря. В походе были от двух недель до месяца. Не раздевались, холод и огромная влажность, все были в шубах, умыться толком нельзя было; гальюн, простите, - это такая проблема... Когда заряжали аккумуляторы в шторм, заливало через люк половину центрального. Зимой сигнальщики спустятся с верхней палубы - их надо сначала околотить ото льда, потом уже ведешь в дизельный отсек греться. Я получил воспаление легких двустороннее, два месяца лежал в госпитале... Кто особенно мучился, так это курящие. В цене были обкуренные трубки, их сосали... Для некурящих наш замполит, старший лейтенант Балашов, предложил замену: вместо восьми пачек махорки - восемь плиток шоколада. В 1947 году я приехал в отпуск в Архангельск, время голодное, а у меня целый чемодан шоколада! - Сергей Николаевич, о таких деталях могут рассказать только ветераны. А ведь без этого даже в общих чертах не представишь себе, чего, в конце концов, стоила Победа... Вот, скажем, как кормили подводников?- Спасибо надо сказать нашим адмиралам - главкому Кузнецову и командующему Северным флотом Головко. Снабжали нас хорошо, в походе и гречку с мясом кок варил, и борщ по-флотски, и компот из сухофруктов, была и красная икра, и вобла - вот такая большая. Бывало, бьем подзарядку батарей - это возможно только в надводном положении, а там шторм - баллов восемь, лодку швыряет. Так вот возьмешь эту воблу, постучишь ею о торпедный аппарат, чтоб помягче стала, и за щеку ее - полегчает. Хлеб помню из американской муки - буханка белейшая, и если ее сожмешь, то она распрямляется, такая упругая. Вот по трубам (тогда радиотрансляции не было) передают: «Бачковым получить обед!» Пищу принимали в отсеках, только офицеры - в кают-компании. Приносит бачковой обед. Налил суп, сел на что-нибудь: на торпеду или какую-нибудь железяку, поел - команда: «Убрать посуду на камбуз!» Но половина экипажа мало что ела. Возьмут американские галеты, в масле их разогреют на электросковороде, они распухнут, пышные и мягкие станут, еще икры можно добавить... После обеда сто граммов водки полагалось. На сугрев души. И по двести граммов кагора - после ужина. А что такое сто граммов для матроса? Стали не пить в походе, копить, а в базе на берег выносить. ЧП появились. Комбриг приказ издал: пить на борту, не выносить! Но все равно ухитрялись. Вот доктор идет с чайником водки и с мензуркой, отмеряет сто граммов, наливает в кружку каждому. А у того уже вторая кружка за пазухой - быстро перелил в нее, пока доктор отворачивается. «Все, выпил!» Потом водку сливали... в плафоны электроламп, мы их флаконами называли! А уж на берегу выносили...День рождения - 18 лет - я встретил на глубине. Посадили меня на электрогрелку, командир поздравил, вручил бутыль кагора. Но я не пил, мы были иначе воспитаны. Отдал командиру отделения, тот пил за мое здоровье. Вообще, все знали, что я непьющий, и мне в выгородку акустиков даже канистру вина передали на хранение. Так она у меня и лежала. Иногда только просовывалась в дверь рука с кружкой. Я смотрел на рукав: китель - наливал, офицеру разрешается; роба - извини, не положено, не время...- Даже забавно отчасти. А кстати, как обстояло дело с «солеными» флотскими шутками? Или на войне было не до них?- Боцман учил молодых службе. Скажет: «Шпигат принеси!» Или: «Иди в дизельный отсек, нацеди ведро компрессии, у старшины спроси». Матросик бежит. Старшина ему: «Скажи, что компрессия вся вышла!» Смеются все... Или ударишься о какой-нибудь выступ, придешь к доктору с шишкой, а тот: «Обо что ударился?» - «Да там что-то...» - «Пойди выучи, как называется, потом приходи!»- Это уже поучительно...- Технику знали до автоматизма. Тревоги учебные были постоянно - в темноте, на ощупь... Осваивали другие специальности - чем больше, тем лучше. Я, гидроакустик, мог заменить и радиста, и электрика, и трюмного.- И конечно, это ученье вам не раз пригодилось в бою... Расскажите о каком-нибудь из них.- Мы получили приказ выйти на перехват конвоя из трех немецких транспортов с живой силой и техникой, их охраняло до 25 кораблей. Вышли на конвой, атаковали, я слышал разрыв наших торпед - один транспорт мы потопили. Нас стали преследовать. Я насчитал 79 взрывов глубинных бомб. Мы легли на дно - на запредельной глубине в 107 метров. Шпангоуты гнулись, заклепки «слезились». Но корпус выдержал! Затем слышим - немцы ушли. Через какое-то время мы двинулись с места - и тут же новая серия бомб! Оказывается, немцы оставили какой-то корабль сторожить нас. И командир решил уходить ближе к берегу, то есть в немецкие минные поля. «Акустик, выручай!» Вот идем под бомбами, слушаем в режиме эхолокации - прощупываем мины... Выбрались, немцы не пошли за нами на мины. В базе насчитали более 60 повреждений на корпусе нашей «эски».До сих пор снится иногда, как рвутся глубинные бомбы или как вода полилась, я бегу с раздвижным упором... и просыпаюсь...Еще один поход вспоминается - в том же 44-м. Шли к Новой Земле, охотились за вражескими подлодками. И вот попали под паковый лед. Всплыть не можем, тычемся вслепую - сверху всюду лед, до шести метров! Аккумуляторы садятся, все уже задыхаются, пот крупными каплями. Только совершенно случайно попали в полынью. Всплыли, отдышались, сориентировались, зарядились...- Как встретили Победу?- Весной сорок пятого мы все ждали: вот-вот что-то произойдет. И вот слышим - стрельба, стреляют с кораблей, на берегу - все, из всех видов оружия! Это была Победа... Нас построили, прочитали приказ, мы прошли по стадиону, был праздничный обед.- И вы ушли в запас...- Нет, что вы! Нам сказали: то была война, а сейчас начнется действительная служба. Осваивали новую технику, обучали молодежь. Уволился я только в 1950-м - главстаршиной, дивизионным акустиком. Восемь лет служил на флоте...- И не жалеете?- Я еще ни одного моряка не встречал, который бы обижался на флот. Сам я не представляю, кем бы я был, если бы не служил там. В Архангельске до войны все было в такой маленький узелок стянуто, а здесь я увидел и узнал очень многое. Школа флота дает и закалку, и кругозор, и всесторонний интерес к жизни. Это для молодежи - заряд на всю жизнь.- Кстати, каково ваше мнение о нынешних призывниках?- Худое мнение. Настрой их мне не нравится. Мы-то рвались служить, а из них многие думают, как бы от службы уйти. Напуганы нынешней дедовщиной. Объясняешь им, что главное - сразу поставить себя в число тех, кто может сдачи дать, не поддаваться. Службу нести надо, приказы выполнять, но делать что-то унизительное - ботинки там чистить кому-то - не соглашаться ни разу! И конечно, надо держаться вместе, отпор давать сообща, товарищей не оставлять...- Как сложилась ваша жизнь после службы?- Еще во время службы мы окончили 10 классов в школе рабочей молодежи, учились вечером. Затем во время отпуска я в Архангельске поступил на заочное отделение пединститута - на физмат. Стремление учиться у всех нас было просто страстное! Мне предлагали поступать в военное училище в Ленинград. Но я отказался. Вернулся в Архангельск к родным. Работал на самых разных местах. Коммунистом стал еще в армии, и довольно скоро меня сделали инструктором райкома партии. В моем ведении были суда арктической зоны. Довелось побывать на тех кораблях, чьи шумы знал по службе. Был знаком со многими капитанами, например с известным Анатолием Алексеевичем Качаравой, бывшим капитаном легендарного «Сибирякова». Был и первым секретарем Соломбальского райкома комсомола, и директором научной библиотеки. Работал старшим цензором в обллите (запомнилось, как уничтожили тираж одной из газет из-за опечатки: вместо «председатель колхоза» получилось «предатель колхоза»). В Северодвинске был заместителем начальника УВД, старшим инструктором ДОСААФ. Полковник милиции. Окончил Высшую партийную школу, Ленинградскую школу милиции.Сейчас работаю... на даче! Езжу туда на велосипеде. Восемь километров туда, восемь обратно. Рыбу ловлю. Вот с женой вместе 100 окуней поймали на Кривом озере. Комары только заели...Дочь - завотделением центральной медсанчасти-58. Сын работал на предприятии «ЭРА», жил помногу в Гаджиево. Сейчас он на пенсии, живет в Твери. Теперь у него молодые рыбаки растут...- Сергей Николаевич, спасибо вам. Спасибо за все.
Программа тридцати телеканалов! В том числе, по просьбе читателей, «TV 1000 Русское кино», «Спорт Плюс» и ДТВ. Анонсы наиболее интересных передач и фильмов. Новости телевидения. В продаже уже со среды!
