Большой человек

Некоторые хотят им стать после того, как перестали быть большими начальниками

Вначале был звонок, потом – слово.

- Узнаешь? - раздался голос в телефонной трубке.

Что-то знакомое, но давно забытое прозвучало в баритоне. И я ответил утвердительно.

- Правда, что ли? - удивилась трубка.

- Правда, Сергей Иванович.

Сразу признаюсь, поскольку не только наш город, но и область очень тесны в смысле человеческого общения, то подлинные имя-отчество и прошлые достижения этого баритона я не называю. Не в них суть.

- Ты смотри-ка?!- воскликнула трубка. - А я думал, ты стал большим начальником и сделаешь вид, что не узнал.

- Это вы у нас большой начальник, - возразил я баритону, - а мы в провинции по-прежнему щи в столовке хлебаем.

- Слушай, можно с тобой в Архангельске встретиться? - продолжил баритон.

- А почему нет? Давайте обозначим день и час.

На следующий день мы встретились в ресторане «Боброфф». Стол уже был накрыт в ретро-стиле: селедка с картофелем, немного семги, икры и, конечно же, водка. В семидесятых-восьмидесятых годах прошлого века я общался с этим человеком. Меня к нему раза три приводили письма в редакцию. А поскольку в советское время все было очень централизованно, то я понимал, что, разобравшись с деталями очередного конфликта, лучше идти прямо к Сергею Ивановичу, а не в промежуточные инстанции. Идти в качестве просителя – за читателя. Или хотя бы за комментарием. Он никогда не отказывал в аудиенции. С интересом выслушивал, обещал помочь, брал «на карандаш», а затем под чай заводил разговор о том, что проблем, людей много, а он один.

Довольно быстро я понял, что незачем ходить к Сергею Ивановичу, благо чашку чая или кофе мне и в редакции приготовят. И выслушают с не меньшим интересом. Тем более что вскоре его забрали в Москву. А значит, на повышение.

И вот прошло (бог ты мой!) четверть века. Собеседник, конечно же, «повзрослел» (как и я). На нем слегка поношенная, но добротная одежда. Голос сохранил прежнюю октаву, правда, манера говорить слегка изменилась. Он просит помочь человеку, который живет в Северодвинске.

- Ты знаешь, у меня нет теперь такой возможности.

А затем заводит долгий разговор. И я вскоре понимаю, что он не столько за кого-то хлопочет, сколько самому захотелось высказаться. Что судьба на седьмом десятке повернулась к нему не передом, а…

- Ты знаешь, я с опозданием понял, как важно на любом месте оставаться человеком, - произносит он банальную фразу. - Но одно дело разумом понимать и другое - пережить, перестрадать, сердцем понять…

Мы сидим в ресторане часа два. Поскольку я за рулем, то графинчик водки целиком выпадает на его долю. И я слушаю историю о том, как трудно провинциальному человеку с принципами и совестью не просто сделать карьеру, а прижиться в нынешней Москве.

- Да, я сделал карьеру, если судить по северодвинским меркам. Накопил кое-каких деньжат, построил загородный дом. А нет главного – людей, близких тебе по духу. Нет тех, к кому, в конце концов, с бутылкой можно прийти. Роднит ведь не кровь, роднят интересы.

…Я проводил его до гостиницы, благо она была рядом, здесь же, на набережной. Потом вернулся к машине и, сидя за рулем, по пути в Северодвинск размышлял об услышанном. С небольшими вариациями подобную историю могли бы рассказать многие успешные мужики. Правда, далеко не все, возможно, признаются в том, что они проходят типичный для них путь: вначале хотят денег и делают карьеру или воруют. Затем им хочется власти, и они идут в политику. А на завершающем пути – ну просто не жить! - хочется любви народной. И большие начальники готовы стать большими людьми. Но… тут впору переиначить басню Крылова про стрекозу, которая лето красное пропела, оглянуться не успела…

А жизнь прошла. И большой начальник остался в памяти людской маленьким человеком.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта