Мезенские поморы спасли жизнь полярному исследователю - будущему лидеру белого движения
ПОДЧЕРКИВАЮТ, в частности, что в белые уходили люди морально чистые, искренне верившие, что на той, противной, стороне, они смогут высоко нести идею спасения России. Доктор исторических наук Генрих Иоффе справедливо писал в 1990 году в журнале «Родина»: личная трагедия Колчака, как и личная трагедия тех, кто оказался в его окружении, была лишь следствием, результатом трагедии «белого дела» в целом. Белогвардеец Алексей Будберг, хорошо знавший Колчака, отмечал в нем подавленность ответственностью, не видел в нем настоящего главнокомандующего (Александр Васильевич был выбран в командующие как особенно авторитетный человек), называл его полярным идеалистом. По его мнению, Колчак - «несчастный, слепой, безмолвный адмирал, жаждущий добра и подвига и изображающий куклу власти»Как бы то ни было, адмирал был расстрелян. Перед тем на заседании чрезвычайной следственной комиссии он рассказал и о своей научной работе, о своих плаваниях, которые имели отношение к Русскому Северу, в частности к Мезени.В 1899 году молодой офицер получил предложение барона Толля принять участие в полярной экспедиции, которую организовала Академия наук. Кроме гидрологии, Толль предложил Колчаку заняться и магнитологией. Позже Толль отмечал, что Колчак «не только лучший офицер, но он также любовно предан своей гидрологии».Колчак не гнушался принимать участие в снятии с мели судна, в сборе плавника, а если собаки не в силах были тащить груз, он вместе с другими «господами учеными» впрягался в лямку.Желая увековечить заслуги Колчака, Толль назвал его именем один из открытых островов у берегов Таймыра (ныне - остров Расторгуева; ряд государственных учреждений и общественных и религиозных организаций выступает с предложением вернуть имя Колчака на географические карты).Экспедиция продолжалась с 1900 по 1902 год. «Зимовали мы на Таймыре, две зимовки на Ново-сибирских островах, на острове Котельном; затем, на третий год, барон Толль, видя, что нам все не удается пробраться на север от Новосибирских, предпринял эту экспедицию, - рассказывал Колчак 1920 году следственной комиссии. - Вместе с Зеебергом и двумя каюрами он отправился на север Сибирских островов...Ввиду того что у нас кончились запасы, он приказал нам пробраться к Земле Беннетта и обследовать все, а если это не удастся, то идти к устью Лены и вернуться через Сибирь в Петроград... Сам он рассчитывал самостоятельно вернуться на Новосибирские острова, где мы ему оставили склады. В 1902 году, весною, барон Толль ушел от нас с Зеебергом, с тем чтобы больше не возвращаться...»На заседании Академии наук Колчак поднял вопрос о немедленном снаряжении экспедиции для оказания помощи барону Толлю и его спутникам. К идее отнеслись скептически, но когда лейтенант предложил сам взяться за выполнение предприятия, то академия дала ему средства и полную свободу действий.Шхуна «Заря» была вся разбита, а времени практически не имелось. «Тогда я, подумавши и взвесивши все, что можно было сделать, предложил пробраться на Землю Беннетта и... даже на поиски барона Толля на шлюпках, - вспоминал Колчак. - Предприятие это было такого же порядка, как и предложение барона Толля, но другого выхода не было, по моему убеждению».Экспедиция очень скоро пробралась к тому месту, где работали Толль и его спутники. Колчак установил, что партия Толля погибла...Результатом его пребывания на Севере стали, в частности, суставной ревматизм в тяжелой форме и хроническая пневмония. Но могло быть и гораздо хуже. Прыгая через трещину, Колчак не рассчитал силы и угодил в воду. Хорошо, что Никифор Бегичев и мезенец Илья Иньков находились рядом.«Я бросился к нему, - рассказывал Бегичев, - но его не было видно, потом показалась его ветряная рубашка. Я схватил его за нее и вытащил на лед. Он совершенно потерялся. (...) Под ним опять проломился лед, и он совершенно погрузился в воду и стал тонуть. Я быстро схватил его за голову... вытащил еле живого на лед...»Как рассказывается в книге Н. Болотникова о самобытном исследователе Арктики Н. Бегичеве «Последний одиночка» («Мысль», 1976 г.), совместными усилиями Бегичев и Иньков стащили с Колчака сапоги и одежду. Бегичев снял с себя егерское белье и натянул на пострадавшего. Тот пришел в себя. Бегичев предложил Колчаку вернуться вместе с Иньковым в палатку. По словам Бегичева, Колчак ответил: «Я от тебя не отстану, тоже пойду с тобой».Конечно, Колчак благодарил Бегичева и Инькова. Наверно, еще раз радовался, что искать для экспедиции опытных путешественников он отправлялся в Мезень.Этот случай со спасением он, возможно, вспоминал, когда писал свой главный научный труд - книгу «Лед Карского и Сибирского морей», выпущенную в 1909 году. Вспоминал, возможно, и тогда, когда готовил карты восточной части Карского моря.Из Академии наук в адрес архангельского губернатора Римского-Корсакова пришла 9 января 1903 года телеграмма следующего содержания: «Прошу ваше превосходительство приказать безотлагательно мезенскому исправнику выбрать для русской полярной экспедиции восемь человек самых опытных мезенских поморов, предпочтительно из участников шпицбергенской экспедиции, в том числе одного хорошего шлюпочного мастера, и подготовить две отборные лодки для зимних промыслов. Для заключения условий с людьми и осмотра лодок прибудет около 20 января лейтенант Колчак. Академик Шмидт».Губернатор отправил телеграмму аналогичного содержания мезенскому исправнику. Тот подобрал людей, сделал и другое, что от него требовалось, а затем написал в губернию рапорт. (К сожалению, фамилию исправника на рапорте, хранящемся в областном госархиве, разобрать я не смог.)Колчак прибыл в Мезень в 9 часов вечера. Исправник тут же оповестил всех мезенцев, участвовавших в шпицбергенской экспедиции, о приезде Колчака, имевшего рекомендации академика Ф.Н. Чернышева. Гость разъяснил ту задачу, «какая будет на них возложена». Затем, в 12 часов ночи, исправник и Колчак выехали за сорок с лишним километров, в село Долгощелье, «для осмотра лодок, какие требуются для экспедиции, и на случай подбора людей, если в Мезени бывшие участники откажутся». Осмотрев лодку-кедовку (такие лодки применялись на промысле тюленя в местечке Кеды), Колчак нашел ее «удобной для требуемой цели, но тяжелой». Брать ее не стал.Потом Колчак нашел «охотников для следования экспедиции» и выехал в Мезень. Там «почти от всех бывших в шпицбергенской экспедиции получили согласие отправиться вновь в предложенную. Причем г. лейтенантом было выбрано 6 человек, из них за старшего назначен мещанин Василий Иглин, бывший в разных экспедициях в течение 9 лет. Выбранные лица - все трезвые, хороших нравственных качеств...»Спустя какое-то время после отъезда Колчака шесть мезенцев «после обедни и общего молебна» отправились в путь с билетом губернатора «на предмет бесплатного получения двух пар лошадей на зимних станциях. На дорогу и на их нужды лейтенантом выдано 300 рублей».Выехали мезенцы через три дня после приезда Колчака. Сколько пробыл Колчак в Мезени и Долгощелье, в рапорте не указано, но ясно, что работал он тут интенсивно и, видимо, без отдыха.Итак, старшим был 46-летний Василий Васильевич Иглин, отец шестерых детей. Михаил Михайлович Рогачев, Алексей Мартемьянович Дорофеев и Илья Яковлевич Иньков семьями к тому времени не обзавелись, в отличие от Андрея Ильича Жданова и Алексея Матвеевича Олупкина. Все они по два года зимовали на Шпицбергене.Исследователь А.С. Васильев участвовал в международной градусной экспедиции на Шпицбергене (1899-1901 годы) вместе с рабочими, нанятыми в Мезени. Именно о них, вспоминая о подъеме на высшую точку архипелага (1717 метров), он писал: «...русский простой человек в тяжелых и трудных условиях имеет способность ожесточаться. Чем больше сопротивление, тем больше разгорается его желание одолеть его; в таком состоянии он уже не думает о собственной жизни... Запасы воли и доброты в русском человеке громадны, но они скрыты и спят...»«За отыскание всей партии или части ее», «за первое указание несомненных следов ее» назначалась солидная премия, которая, конечно, стимулировала мезенцев. Но влекли их в Арктику не только деньги, но и страсть к путешествиям, желание познать мир. И конечно, не за деньги спасал Илья Иньков Колчака, получившего впоследствии за свои экспедиции большую Константиновскую золотую медаль Географического общества.Вполне возможно также, что мезенцы быстро приняли предложение Колчака и потому, что испытали особое обаяние личности этого 29-летнего человека. Я слышал, что во время Гражданской войны некоторые мезенцы ушли воевать к Колчаку. Ушли потому, что знали: он честен и мужественен...И Колчак не забывал мезенцев. Вспомнил о том, что ездил в Мезень, на заседание чрезвычайной следственной комиссии в 1920 году...Попутно о рапорте исправника. Написан документ достаточно грамотно для мелкого чиновника. Какой контраст с тем, что слышим мы от многих нынешних руководителей, почти совершенно не умеющих говорить и писать! Однажды я услышал, как один из высокопоставленных областных начальников сказал в передаче архангельского телевидения (в ответ на вопрос об одном из дефицитов): «Мы закроем город яйцом». Когда до слуха доходят подобные выражения, невольно начинаешь сомневаться: а «закроют» ли нас именно эти люди яйцом, молоком, мясом и прочими продуктами?
Программа тридцати телеканалов! В том числе, по просьбе читателей, «TV 1000 Русское кино», «Спорт Плюс» и ДТВ. Анонсы наиболее интересных передач и фильмов. Новости телевидения. В продаже уже со среды!
