Многие картины из сороковых-пятидесятых так и стоят перед глазами
Я родился и вырос в Архангельске. В годы моего детства, в Великую Отечественную, здесь разгружались и ремонтировались транспорты союзных конвоев. Нам, архангельским пацанам, был знаком вкус заморской жевательной резинки и аромат иностранных сигарет. Мы купались в Двине, ходили на веслах и под парусом, а став постарше, уходили в море - матросами, кочегарами, машинистами; наиболее упорные и одержимые связывали с морем всю жизнь - становились «дедами»-механиками или же штурманами, капитанами.Морские волчатаС началом войны большинство профессиональных моряков призвали в армию и на флот, и их место на торговых судах заняли подростки. В нашем дворе таких было четверо. Двое из них ходили на «легендарном и краснознаменном», как они говорили, «Федоре Литке». Помню, когда они возвращались из рейса, то на крыльце пели под гитару «Серую юбку» или «А муж твой далеко в море». Мы, малыши, слушали разинув рты и были уверены, что, как только нам стукнет 14, мы все строем отправимся или наниматься юнгами, или учиться в мореходку.Как не вспомнить тут трагедию, потрясшую весь Архангельск! Эти старшие, «водоплавающие» ребята завидовали кочегарам «Марины Расковой» - парохода американской постройки, ходившего на жидком топливе. Кто же знал, что летний рейс 1944 года окажется последним? Тревожные слухи о гибели судна поползли по городу через несколько дней после ухода «Марины». И в самом деле, пароход был торпедирован немецкой подлодкой. Часть пассажиров подобрали из воды два тральщика сопровождения, но и их расстреляли фашистские подводники. Всем было ясно, что война идет к победному концу, и известие о гибели «Марины Расковой» поразило нас как гром среди ясного неба. В одном из домов нашего двора жила семья метеоролога, несколько лет зимовавшего на полярной станции. Тем роковым рейсом жена и две дочери должны были отправиться к нему. Таких пассажиров на «Марине» было много...Мои дворыВ войну наша семья - дед, бабушка и мы, трое братьев, - жила во флигеле дома №106 на Петроградском проспекте (ныне проспект Ломоносова). Старые дома со временем сломали, а вот новых не построили, и сейчас на этом месте пустырь. А тогда Петроградский представлял собой вымощенную булыжником улицу, застроенную большей частью двухэтажными деревянными домами с печным отоплением. Вдоль линии домов были вырыты канавы, перекрытые дощатыми тротуарами. Вся вода стекала в канавы, и на улице никогда не было ни грязи, ни глубоких луж. В войну действовала строгая система светомаскировки, но номера домов освещались синими лампочками, и никто эти лампочки не бил и не воровал.Вообще, в Архангельске нашего детства каждый дом имел свое лицо. Эркеры, балкончики, мезонины, башенки, даже разнотипные водосточные трубы придавали каждому зданию свои, неповторимые черты. До сих пор не могу понять, чего ради эту красоту принялись крушить в 60-е годы. Какой старожил Архангельска забудет «пожарку» с каланчой на улице Свободы, или расположенный за ней красивый двух-этажный особнячок за изящной металлической оградой, или дом купца Мерзлютина, украшавший своей ротондой угол набережной и Урицкого? А старое здание Добролюбовской библиотеки, а деревянный теремок на Выучейского? А в каком ужасном состоянии находится сейчас то, что уцелело, кинотеатр «Эдисон» (потом «Север») или драмтеатр например!Осенью 1942 года несколько деревянных домов напротив нашего сгорели от немецких бомб- зажигалок»; через год или два мы, мальчишки близлежащих дворов, накатали вокруг пожарища лыжню и после уроков принялись накручивать километры. После войны лыжня какое-то время была даже освещена, а в начале пятидесятых площадку вновь застроили домами. Лыжами и коньками я увлекался всерьез. Равнинная лыжня на три, пять и десять километров прокладывалась на льду Двины или на Мхах, а «пересеченку» бегали в Жаровихе. Средний и младший мои братья занимались гимнастикой, а средний еще и парусным спортом.Было у архангельских мальчишек и еще одно зимнее развлечение. Бывало, прикрутят коньки к валенкам, вооружатся проволочными крюками и ждут на углу Петроградского и улицы Володарского, когда пойдут машины на ледовую переправу через Двину. На повороте водители притормаживают, а мальчишки тут как тут - цепляются за борт крюками и едут на буксире к Левому берегу, а потом обратно... Помню, шоферы-мужчины останавливали машины, гнались за «спортсменами» и если догоняли, то срезали коньки с валенок. Постепенно этот «спорт» сошел на нет.Летом изредка удавалось прокатиться и на велосипеде. После того как я под руководством соседа, шофера дяди Миши, восстановил велосипед жившего в нашем доме офицера, нам разрешили всем двором кататься целую неделю!«Выгоним за разложение!»Вообще же, техника привлекала меня даже больше, чем спорт. Мы занимались во Дворце пионеров в радио- и фотокружках, а в 1953 году пятеро из нас окончили и мотокружок и получили права на вождение мотоцикла. Я оканчивал 8-й класс, когда в школе у нас появилась узкопленочная кинопередвижка «Украина». Трех старшеклассников, и в том числе меня, обучили профессии киномеханика. Вечерами я приходил в кинобудку проверить качество пленки и подготовить аппаратуру.Тогда же к нам в 22-ю мужскую школу пришла после техникума молодая учительница физкультуры. Вечером она вела секцию гимнастики и после занятий заходила ко мне в кинобудку. Мы смотрели кино, слушали музыку, иногда танцевали. Я помогал ей проводить с малышами занятия по лыжам. По выходным мы встречались на катке «Динамо». Это не был роман - просто взаимная симпатия, но, когда об этом узнали в учительской, разразилась буря. Девушка не жаловалась, но думаю, что ей досталось гораздо больше, чем мне. У меня же отобрали ключи от кинобудки, запретили появляться в школе вечером и пообещали вы-гнать из школы «за разложение», если не прекращу. Я не прекратил. Мы по-прежнему встречались - до самого окончания мной школы и отъезда в институт в 1954 году.«Шарашкина контора»Школьные годы запомнились еще несколькими случаями. Один был из разряда тех, что стоят старшим седых волос.Я учился классе в шестом и был приятелем одного паренька из параллельного. Его мама, Нина Петровна, активно работала в родительском комитете школы. Ее муж занимал высокий пост в НКВД. Моя бабушка, очень обаятельная, интеллигентная и доброжелательная, видимо, произвела на Нину Петровну хорошее впечатление. Между ними установились добрые отношения. Наверное, благодаря этому мы, все три брата, как сыновья погибшего на фронте воина по очереди получали от родительского комитета талоны на бесплатные обеды.У нас дома мне было поручено, наряду с прочим, вносить квартплату. Как-то я из-за своих дел на три дня задержал оплату. Затем внес деньги, но на другой день мы получили напоминание о долге. Я на обороте написал: «Уже оплачено» - и тут черт меня дернул приписать: «Шарашкина контора»... Бумагу эту отдал соседке-домкому, та, не читая, отнесла в ЖАКТ. Через какое-то время, вернувшись из школы, я застал бабушку очень встревоженной. Оказалось, что к нам приходила работница ЖАКТа, заявила, что мы оскорбляем советское учреждение, что мы, вероятно, враги и что нас выведут на чистую воду, богомольцев (в передней у нас висели иконы)... Дело осложнялось тем, что дед в Первую мировую был царским офицером, а значит, вполне мог подойти под 58-ю статью... Мои извинения в ЖАКТе не стали и слушать и сказали только, что объяснения я буду давать в НКВД. Я выбежал в панике, и ноги сами понесли меня к Нине Петровне. Она выслушала меня, засмеялась, пообещала все уладить, напоила чаем... В ближайшее воскресенье пришла к нам та самая тетка из ЖАКТа. Никогда потом я не видел более испуганного и униженного человека. Со слезами она залепетала, что не знала, что мы защитники Родины и работаем в органах. Бабушка вежливо объяснила ей, что все в порядке. Тетка отправилась восвояси, а я пошел благодарить Нину Петровну. Она же серьезно предупредила, чтобы я никому не рассказывал об этом случае и сделал для себя выводы...Зигзаги историиЖили мы нелегко. Отец погиб в Сталинграде, мама всю войну работала в Лайском Доке и в Архангельск вернулась только в 1951 году; дед работал тоже. На иждивении были бабушка и мы, трое мальчишек. Запомнились общие заботы об отоваривании продуктовых карточек военных лет. Почему-то часть карточек отоваривалась в магазине №11 на углу Петроградского и Поморской, другая часть - в Рыбкоопе на углу Петроградского и Печорской (ныне ул. Выучейского); там же продавали керосин. За керосином всегда приходилось стоять в очереди, а требовалось его много - в нашей семье была керосинка и два примуса. Бывало, что у детей отбирали продуктовые карточки, поэтому нас одних посылали только за хлебом и только с талоном на один день. Очередей за продуктами по карточкам в войну не припоминаю, они появились в 1947 году, после отмены карточек и денежной реформы. Но довольно скоро все нормализовалось, очереди исчезли, несколько раз снижались цены...Пожалуй, самой большой проблемой в Архангельске сороковых-пятидесятых было посещение бани. В деревянных домах с печками не было ни ванн, ни душа. Мы, жители Ломоносовского района, мылись в «макаровской бане». Построенная на набережной, почти у самой воды, баня запомнилась громадными очередями - нужно было стоять полтора-два часа. Словом, жилось нелегко. Но в 1953 году после девятого класса я на лето нанялся рабочим в геологическую партию, работавшую в тундре. Два месяца работы дали мне возможность экипироваться всем необходимым для института. К слову, мы, все три брата, безотцовщина военных лет, получили высшее образование. Страна платила нам стипендию, на которую худо-бедно можно было прожить, по окончании учебы обеспечила работой. Что было бы с нами, окажись мы в таком положении сейчас?Этими событиями и запомнился мне самому 1953 год. А весь Архангельск был тогда поражен загадочной трагедией, произошедшей на первомайской демонстрации. Из праздничной колонны на площади Профсоюзов вышел человек с пистолетом в руке и на глазах тысяч людей открыл стрельбу по трибуне. Были убиты чиновник областной администрации, генерал - представитель военного округа и милиционер, пытавшийся задержать преступника. Все же стрелявший был обезоружен, сбит с ног и арестован. Насколько я помню, внятных официальных объяснений случившегося не последовало, зато слухов было море. Чаще всего рассказывали, что стрелявший - называли его имя и адрес - незадолго до трагедии вышел из тюрьмы тяжело больной туберкулезом и нигде не мог устроиться на работу, а от чиновника из руководства области вместо помощи получил лишь поучение: мол, не нужно было попадать в тюрьму. Тогда-то, рассказывали архангелогородцы, отчаявшийся человек и отомстил таким образом; до суда он, опять же по слухам, не дожил...Покинул родной город я в 1954 году. Начиналась новая глава и в моей биографии, и в истории страны.
Программа тридцати телеканалов! В том числе, по просьбе читателей, «TV 1000 Русское кино», «Спорт Плюс» и ДТВ. Анонсы наиболее интересных передач и фильмов. Новости телевидения. В продаже уже со среды!
