Небольшие поселки, подобные Лупье, - что коммунальная квартира, тут хорошо знают не только у кого какой характер, но и что о ком сказали вчера на другом конце поселкаУ нее все не как у людей, - говорили мне в поселке, - у нас народ приветливый, она же ходит вечно на всех сердитая. И, вы знаете, замечали: если в это лето у людей на картошку неурожай - у нее уродилась на славу, если капусты у всех наросло много - у нее пропала. К словам этим я поначалу мало прислушивался - мистика какая-то: урожай - неурожай. Но вот сам попробовал. Почти весь поселок этот небольшой исходил за день вдоль и поперек, ни один пес не гавкнул. Едва на самую окраину, где живет Миронова, вступил, к дому направляясь, сразу три здоровенных пса с лаем и заметным желанием укусить окружили. Женщина во дворе показалась, мою беспомощность заметила и ... скрылась за постройками. Выглянула второй раз и снова ушла. Не выдержал, закричал: - Хозяйка, съедят меня псы твои. Только тогда и вышла из ворот, равнодушно бросила: - Не укусят. По жалобе, наверное, пришли? Знаю-знаю, кто пишет на меня. Небольшие поселки, подобные Лупье, - что коммунальная квартира, тут хорошо знают не только у кого какой характер, но и что о ком сказали вчера на другом конце поселка. Поселок небольшой, в считанные минуты из края в край пройдешь, здесь, словно в кухне коммунальной, не разойтись, не разминуться. На общей кухне общее все, в том числе и праздники. Как большую утрату вспоминают здесь клуб, сгоревший несколько лет назад. Под Новый год такие устраивались тут маскарады, какие вряд ли где увидишь. Но «кухня» - идеальное место и для ссор. С десяток лет назад к ней вполне мог привести лишний килограмм сахарного песка или перепавшая по хорошему знакомству с торговым работником яркая турецкая кофточка. Сейчас - иные времена, чем не повод - выпас скота. Пастбищ хороших поблизости нет, выгоняют овец и козочек на ближайшую опушку леса и пастушат по очереди либо пускают прямо по улицам ходить, травку по обочинам дороги щипать. И ладно бы по обочинам, да уж больно норовят рогатые на чужие огороды забраться. А какому хозяину понравится, когда по участку его ходят соседские овцы, полезную зелень исправно уничтожая? - Огород - это их проблемы, - про домашнюю живность с Надеждой Мироновой завел разговор, и она как отрезала. - Я не обязана коз своих в общее стадо с пастухами отпускать, они у меня и около дома пасутся хорошо. А что касается чужих грядок - пусть хозяева огораживают их по-хорошему. «Козья» война в поселке - одна из многолетних. Дело дошло до того, что у одного из лупьинских жителей не выдержали нервы и, когда в очередной раз «мироновская» овца забралась в его огород, он ударил ее вилами. Большого шума хозяйка овцы поднимать не стала. Зато люди из уст ее услышали негромкую угрозу в адрес обидчика: скоро дети у него в школу пойдут, поглядим, как потом заговорит... Да, я не сказал, быть может, главного: работает Надежда Миронова в Лупьинской школе преподавателем математики, а в последние четырнадцать лет - еще и директором ее. Кто не знает, как сложно разбираться в споре учителя, тем более директора школы, с учеником: кто прав и кто виноват? Как определить: где речь идет просто об учительской строгости, а где она переходит всякие границы, превращаясь в продолжение войны, которая из «коммунальной кухни» поселковых улиц змеей вползает в класс? Где мы сталкиваемся со слепой материнской любовью, не замечающей недостатков своего ребенка, а где с обеспокоенностью за судьбу его? - В школу он пошел поздно, - рассказывает Любовь Нечай про своего сына, - с восьми лет, да еще один раз остался на второй год, так что по возрасту старше одноклассников. И ростом он выше многих. Математика дается с трудом. Учительница скажет на уроке: разбирайтесь самостоятельно по учебнику, и сама пошла по своим делам. А на другой день - контрольная, он не решил. Я подошла к Мироновой, он у нее учится, поговорить, а она на меня сразу в крик: переросток, переросток... Но почему он на уроки к другим учителям идет спокойно, а как математика - поверите ли, боится, успокоительное пьет? - Знаю-знаю, Нечай тоже вам нажаловалась, - в своем директорском кабинете Миронова развернула передо мной классный журнал, - видите, он и по другим предметам отстает. Такие переростки в каждой школе есть, учиться совершенно не хотят. У Галины Суряк история другая. - Вот смотрите, эту почетную грамоту сыну в шестом классе дали, эта за седьмой, за восьмой, - в руках у нее кипа цветных листов, они разных размеров и в каждом формулировка «награждается за отличную учебу...» - а экзамены за девятый класс как сдавал: все хорошо шло, пока до физики не дошел, а ее Миронова принимала. Двойка! Парень с горя чуть руки на себя не наложил! Говорят: на другой день приди, пересдашь. Вернулся с экзамена с пятеркой! Что, у него знаний за один день прибавилось, он даже учебника в руки в тот день не брал? Можно назвать это случайностью: билет плохой в первый день попался, не смог ответить. Только в цепочке школьных обид пример далеко не единственный. То директор обвинила парня в поступке, которого он не совершал, то при всей школе наговорила о нем такого, о чем педагогу допустимо только с глазу на глаз беседовать. - А знаете, с чего все началось? - Галина дипломы и грамоты сына в сторону отодвинула.- Я в магазине уборщицей работаю, когда надо, то и продавца подменю. Дочь нашего директора школы как-то раз в магазин пришла, стала вафли покупать. Я возьми да и скажи, что тоже вафли очень люблю. На другой день сама Надежда Николаевна в магазин пришла, вафлю купила и мне при всех швырнула на прилавок: возьми, мол, если жалко, а дочери моей такого больше не говори. После этого и меня запугать пыталась: жалобы одна за другой моему начальнику от нее посыпались, что и пол мою не так, и покупателям мешаю уборкой своей... Историй подобных у жителей поселка скопилось немало. У кого-то дочь-старшеклассницу директор школы выгнала домой из класса только за то, что та волосы покрасила. У других еще живы воспоминания о выпускном вечере старшеклассников, когда Миронова свидетельства выпускникам едва ли не на стол швыряла, а родителей выпускников обругала, обвиняя в том, что жалобы пишут на нее. Можно новогодние праздники вспомнить, вход на них дошкольникам, а также дедушкам и бабушкам учеников был строжайше запрещен. Напомню: клуба в поселке нет, школа - единственное место, где можно хороводы вокруг елки малышам поводить. Утренник для малышей родители все же провели. На одной из квартир: были там и елка, и хоровод. - А почему я должна свое свободное время на утренники тратить? - вопросом на вопрос о тех новогодних праздниках ответила мне Надежда Миронова. - Да и сами школьники решили, спросите у них: утренник нам не нужен, ни к чему хороводы водить, давайте вечер с танцами устроим и только родителей пригласим. А бабушки и дедушки... знаете, набьется полный зал и будут смотреть, как дети танцуют, кому такое понравится? Я долго не мог выяснить: каким же образом ученики (хотя их и не так много, с первого по девятый класс занимается во всей школе тридцать два ученика) смогли единогласно к решению такому прийти. Собрание провели или анкету по классам пустили? - Они решили сами, - стояла на своем Миронова. Просьбу ее я выполнил и встретился с выпускницами этого года. Все оказалось как раз наоборот: школьники выступали за проведение утренника, да у директора было свое решение на сей счет. А с ним кто осмелится спорить... К слову сказать, большой любви к руководителю родной школы, которая в плохом настроении без стеснения обзывала учениц «солохами» и словечками покруче, у девчат не обнаружилось. Отношения такие между директором и выпускниками разных лет, надо сказать, давние и взаимные. В прошлые годы при других директорах школьный спортзал всегда использовался по вечерам для занятия спортом поселковой молодежи, уже окончившей школу. Нынче он для ребят недосягаем, да и на школьной дискотеке не дай бог директор увидит кого из старших. Но если уж о «войне» речь вести, то самая длительная она по протяженности у Мироновой с семьей Непша. Поводом для нее стал случай столь давний и незначительный, что кроме удивления, реакции иной не вызывает. Суть конфликта, как показалось мне, в другом. Анна - человек в поселке весьма уважаемый. Сколь бы трудно в жизни ей ни приходилось, но осталась такой же приветливой, с улыбкой на лице - полная противоположность директору школы. - Я уж не говорю о том, - делилась Анна со мной своей бедой, - что при встрече Миронова мне всегда какую-нибудь гадость скажет. Всегда один на один, без свидетелей. Куда больней то, что на дочерях моих это отразилось, время учебы в школе со слезами прошло и на нервах. С ее придирками детства у моих детей не было. По словам директора школы, и способностей у них не было, и учиться не хотели. Пришлось двоих дочерей отправлять из поселка доучиваться к родственникам подальше от этих мест. И та, и другая закончили там учебу безо всяких проблем. Так откровенно о бедах своих рассказывали не все, многие просто боялись говорить на эту тему, страх объясняя одним: дети ходят в школу, разговоры такие для них боком могут выйти. А куда жаловаться пойдешь? Здесь даже по телефону позвонить - проблема, на весь поселок осталось два аппарата. Никакого производства в поселке нет, лесопункт закрылся. Остались медпункт, почта да школа, вот и выходит, что в поселке нет человека главнее школьного директора. Этот страх читался в глазах, которые при встрече кто-то старался отвести, в торопливой походке опасавшихся встречи с приезжим журналистом, в приглушенных голосах: как бы не услышал кто посторонний. И подумалось: как все-таки нужно немного, чтобы подчинить себе весь поселок и заставить его бояться. Нужно всего лишь найти слабое место у тех, кого считаешь противником. В Лупье таким слабым местом, похоже, стали дети. Бороться с суровым директором школы пробовали в поселке не раз. Отправляли в районный отдел образования письма, боясь ставить под ними подписи. Приезжала проверка, собирали вместе учителей, родителей и беседовали с ними без присутствия директора, однако вслух выступить никто не решился. - Боялись, что донесут Мироновой, - признавались мне потом участники той встречи, - боялись не только родители за детей, но и учителя - за место работы. Основания для такого страха, надо сказать, были. Подтверждение тому - опыт пятилетней работы в Лупьинской школе Тамары Тропниковой. По специальности от школы она довольно далека - киномеханик, зато человек очень активный и артистичный. Сама из местных, лупьинская, помнят, каким была она замечательным комсомольским вожаком, как здорово выступала на сцене. В Лупье вернулась после того, как здесь умерла мать, остался дом, хозяйство. С работой помогла старшая сестра Галина Клечкина, опытный педагог, всю свою жизнь проработавшая в этой школе. Она поговорила с Мироновой, и та, зная о способностях Тамары, предложила ей должность организатора по внеклассной работе. За дело взялась охотно, хотя нагрузка оказалась такой, что дня не хватало на все. Проводила чуть ли не каждую неделю игры, конкурсы, вечера. В школе не было преподавателя английского языка, за год Тамара закончила двухгодичные заочные курсы и стала вести уроки. И все шло хорошо, но до тех пор, пока не задумала провести она в школе один конкурс. Для двух команд-участниц заранее закупили призы, всем одинаковые: шоколадки, только для победителей - подороже и размером побольше. И надо ж было такому случиться, что команде, в которой выступала дочь директора школы, достался второй приз. С того вечера отношение директора к Тропниковой резко изменилось. Места для занятий английским языком в школе не нашлось, приходилось порой вести уроки прямо в столовой. Но больнее всего задевали всякого рода мелочные придирки. Все, что ни проводила с той поры Тамара в школе, было, по мнению Мироновой, и не то, и не так. На вопросы о том, что и как следует проводить, следовал один ответ: - Ты сама должна знать. Во время перемен к детям ей подходить запрещалось: не занимай их личное время. Подбегут девчонки, попросят проверить, как выучили стихотворение к вечеру, - от директора выговор. Продлит хоть на полчаса школьную дискотеку - снова вызов в директорский кабинет. - Ладно бы просто вызвала к себе, а то как делала: за несколько минут до окончания урока сама оставит класс и пригласит меня к себе в кабинет. Накричит, выругает последними словами и тут же уйдет, я ничего в ответ сказать не успею. В учительскую приду, начинаю с ней объясняться, а она перед всеми учителями на меня же и напустится: я ничего тебе не говорила, кто ты такая, чтобы меня поучать? Пыталась поговорить с директором Галина Клечкина, узнать, в чем причина недовольства сестрой, вразумительного ответа не получила. Безуспешными были попытки и самой Тамары выяснить отношения, от директора слышала одно: уходи из школы. Не выдержала, написала заявление об уходе, его Миронова подписала с нескрываемой радостью. Вскоре школу покинула и Клечкина, это был своеобразный знак протеста против действий директора. - Будут ли уроки английского, кто будет заниматься с нашими детьми? - узнав об уходе Тропниковой из школы, забеспокоились родители. - Уроки будут, - успокаивала всех Миронова, - к нам с первого сентября приезжает специалист. Никакой специалист со знанием английского языка в небольшой поселковой школе с тридцатью с небольшим учениками не объявился ни в тот год, ни на следующий... - Ну почему происходит так: чего ни коснись, - заканчивали мы с директором школы наш разговор, - выпас скота, родители, дети, выпускники - все у вас сводится к конфликтам? - Это те, кто жалуются, видят во всем конфликты. А конфликтов никаких и нет, просто я человек строгий, я всем говорила и говорю: дисциплину в школе я держала и держать буду.
Программа тридцати телеканалов! В том числе, по просьбе читателей, «TV 1000 Русское кино», «Спорт Плюс» и ДТВ. Анонсы наиболее интересных передач и фильмов. Новости телевидения. В продаже уже со среды!
