Городские крестьяне

Несмотря на внешнюю несуразность, - крестьянин живет в селе и не может быть одновременно городским жителем - это словосочетание выразило сущность многих северодвинцев, имеющих городскую прописку, но перебравшихся жить в деревню, и ставших одновременно сельскими жителями.

- Прожив большую часть своей жизни в Северодвинске, а на пенсии прочно осев в деревне, кем вы сейчас себя считаете: горожанами или крестьянами? - спросил я у Леонида Изосимовича Ануфриева. Он улыбнулся:

- Не один ты такой вопрос задаешь. А ответ друзья подсказали, нареча нас «городскими крестьянами».

Леонид и Тамара - ровесники. Разница в возрасте всего шесть месяцев. И с первого класса прежней семилетки сдружились, да так, что деревенские мальчишки дразнили их «женихом и невестой», а на классной доске зачастую появлялись их инициалы, соединенные знаком равенства. Правда, и разлука была в их детской влюбленности: учась в школе, Тамаре пришлось переехать в другое место. Семья сменила место жительства. А потом, уже в 15 лет, Тамара буквально сбежит из родительского дома в Архангельск, где поступит в сельхозтехникум, чтобы по окончании его стать землеустроителем.

Да и Леонид повторит судьбу тысяч северных парнишек и сразу же после школы-семилетки поедет в Северодвинск, где поступит на учебу в ремесленное училище № 1 на слесаря-сборщика.

Тамара после техникума попадет на работу в областное управление землеустройства, будет днями корпеть над схемами и картами аэрофотосъемки сельхозугодий, ездить в командировки в «свои» районы - Коношский, Красноборский, Верхнетоемский, а потом по призыву того времени «Специалисты - на село!» переберется на работу в Верхнюю Тойму, чтобы стать землеустроителем машино-тракторной станции.

Леонид, закончив ремеслуху, сразу попадет в сороковой цех Севмаша, где и проработает до самой пенсии с единственной отлучкой, вызванной службой на Северном флоте. В 1955 году судьбе будет угодно направить его в город Североморск, где базировался крейсер «Чапаев». Четыре года дальномерщик Леонид Ануфриев будет служить Отечеству на этом корабле, ходить на Балтику, к берегам Дании, Новой Земли. Сейчас, спустя почти полвека, он с благодарностью вспоминает то время и свой флотский экипаж, не знавший даже слова «дедовщина».

Демобилизовавшись в 1959 году, он тут же из Североморска рванул в ставший уже родным Северодвинск, а пока документы для допуска на Севмаш ходили по инстанциям, съездил домой. Получилось, что не зря. почти сразу же и свою школьную «невесту» встретил. А та, увидев перед собой статного и красивого моряка, не устояла и моментально рассталась с девичеством.

Сыграли свадьбу, а в начале 1960 года семейная пара Ануфриевых уже ездила по городу в поисках жилья. Испытанием на прочность новой семьи стала жизнь на частной квартире, владела которой бабка-пьяница. Бытовая неустроенность словно компенсировалась стабильной работой: Леонид остался верен сороковому цеху, а Тамара стала работать геодезистом в «Гидроспецфундаментстрое». И, если Леониду пришлось лишь вспомнить прошлые, до флота, навыки, то Тамара Александровна с головой окунулась в новую жизнь.

В те годы на «Звездочке» строилась наливная камера. Объект интереснейший, но и очень ответственный, исключающий какие-либо ошибки в работе геодезиста, как, собственно, и каждого участника строительства. Постепенно наладится и с бытом: семья получит ордер на квартиру.

Сооружение док-камеры было под строжайшим контролем отдела капитального строительства. Первоначально как-то и не думалось, что суждено будет Тамаре Александровне в 1967 году попасть в эту организацию инженером группы генплана и отдать ей почти два десятка лет своей жизни. Натура у нее и по сей день деятельная, потому незамеченной она не осталась и, кроме основной работы, навалились общественные нагрузки. Была в женсовете, избиралась председателем цехкома. Леониду тоже пришлось к общим знаниям, полученным в школе, добавить еще и занятия в вечерней средней школе.

Когда Тамара Александровна в свои 52 года вышла на пенсию, то почти с первых дней вольготной пенсионерской жизни ощутила, что без привычной «карусели» - работа, дом, семья, работа - она не может существовать. Что семьи и дома ей просто мало (двое детей к тому времени уже выросли, самостоятельными стали), а без работы она и задохнуться может. А тут еще врач, к которому она с жалобой на плохое самочувствие обратилась, вдруг изрек, что относится она к такой категории людей, которые умирают стоя.

Подвернулась работа в городском загсе. Пусть и не инженерная должность, а всего лишь гардеробщицей, но и тут место для творчества нашлось. На работу она приходила каждый день, словно на праздник. Да так и было: ведь почти ежедневно шли регистрировать свой брак или новорожденного счастливые люди, а Тамаре хотя бы своим видом и работой хотелось подчеркнуть этот знаменательный день. Помня, что «театр начинается с вешалки», новая работница этот афоризм применила к себе, добавив «а загс - с гардероба». И решительно отказалась от спецовочного синего халата, а стала приходить ежедневно нарядной, с красивой прической, макияжем...

У Леонида свои взлеты и ухабы случались - что за жизнь без этого? Более двадцати лет бригадирства вместили в себя и радости, и неприятности. Под началом у него находился пусть и не большой коллектив от 12 до 18 человек, но от здоровой атмосферы в таких бригадах зависела судьба всего заказа.

Много подводных лодок, на строительстве которых пришлось работать бригаде, в памяти у Леонида Изосимовича осталось, но самая прочная памятка - об «Акуле». Интересно было на ней работать, начиная с момента закладки и кончая последним штришком. Может быть, оттого она еще так памятна, что на пенсию бригада отправила своего начальника именно с этого объекта.

В родную деревню Волонковскую, что в Верхнетоемском районе, вернулись супруги Ануфриевы в 1994 году, будучи уже пенсионерами со стажем. Первоначально думали, что только летом приезжать будут, но осели, похоже, прочно. Сначала из-за Тамариной мамы остались зимовать (болела, была лежачей), а спустя какое-то время так прикипели к деревне, что и после смерти мамы не стали на зиму окна дома досками заколачивать. В округе частенько такие дома обворовывали, да и самим хотелось, чтоб дети и внуки, летом наезжающие, всегда приезжали к теплой печке и чистым полам.

- Весь северодвинский опыт нам пригодился здесь, - утверждает Тамара Александровна и ведет показывать усадьбу. Следует обмолвиться, что деревня Волонковская (в простонародье - Мосеевцы) оседлала высокий двинской берег, а дом Ануфриевых стоит окнами на речной простор, и такой вид открывается, что дух захватывает. За годы деревенской жизни сумели супруги дом свой поднять-подрубить. Леонид практически один с этой тяжелейшей работой справился. С соседями колодец вычистили и сруб в нем заменили. Построили баньку. До сих пор ее так и называют: не «баня», а именно «банька». Загляни в ее нутро и поразишься той продуманности, которую не часто в деревенских банях встретишь. Есть у Леонида своя мастерская, невод с лодкой приобретены.

А у Тамары тоже есть, кроме огорода, увлечение: швейная машинка. И тут же демонстрирует она свое последнее изобретение. На неискушенный мужской взгляд - обычный прямоугольный кусок ткани, только Тамара Александровна ловко им взмахнула... Глядь, а это уже юбка вокруг ног обвилась. Смеется хозяйка:

- Халат мне надоел, я его под юбку и приспособила, где надо пуговки и крючки пришив.

Держат супруги в стайке двух козочек с козлятами, поросенок Борька там же похрюкивает. Собака Рекс на привязи голос подает. Только четверо внуков (девочек и мальчишек поровну) на тот собачий брех давно уже внимания не обращают.

Северодвинск Леонид и Тамара посещают ежегодно. Только порознь: домашнюю живность с собой не возьмешь, кому-то приходится с ней оставаться. А как Тамара очутится в городе, сразу же стремится восполнить дефицит деревенского общения, успевая за пару недель и подруг навестить, и в театр попасть, а, если повезет, то и на концерте заезжей знаменитости побывать, чтоб подзарядиться городской энергией на весь предстоящий год.

И еще про одно увлечение нельзя умолчать. Часами она по памяти может читать стихи своей любимой поэтессы-землячки Ольги Фокиной.

- Ты только послушай: она же стихами все мои сокровенные мысли высказала. Читаю ее, а сама чувствую, что про меня это, про мою деревенскую жизнь, или вдруг соседку узнаю... Ведь все, как в нашей жизни:

Декабрь уже прожит. Январь уже начат.

И время итожить просчеты-удачи...

Только пожив в деревне, начинаешь понимать всю суть ее поэзии:

Ох и тихо! Ух и глухо!

На четырнадцать дворов

Всех живых - одна старуха

С годовым запасом дров.

Мечтает Тамара Александровна попасть в начале сентября на юбилейный вечер поэтессы, чтобы со сцены признаться в своей любви к поэзии Фокиной и прочитать самые заветные строки, которым она следует:

Храни огонь родного очага

И не позарься на костры чужие! -

Таким законом наши предки жили

И завещали нам через века:

Храни огонь родного очага!

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта