Запрягай, Михалыч!

Более 10 лет существует на Паранихе конная школа Маневского

Год Лошади. Для Маневского, местного конезаводчика, символа лучше не придумать. В предновогоднюю ночь кто-то бегал по магазинам в поисках рукотворных лошадиных сувениров, а у Михалыча вот они, элитные красавцы, плоть от плоти русские рысаки. Любо-дорого посмотреть.

Впрочем, про «заводчика» - перебор. Ну какой он капиталист, если за все десять лет в наемных работниках Маневский разве что себя и числит. Других нет. Если, конечно, не считать более четырехсот северодвинских пацанов да девчонок, которые прошли через его конноспортивную школу. И тех взрослых, кто готов подставить плечо не корысти ради. Для них конюшня Михалыча - клуб по интересам. Зайдут, завспоминают детство деревенское, у кого какие истории лошадиные приключались. Вернутся к себе в квартиры, женки уж не ругают, по запаху определяют, где их благоверный задержался.

- Год от году народу все больше тянется, - отмечает перемены Николай Михайлович.

- Так и Новогоднюю ночь здесь встречал? - спрашиваю скорее для приличия, потому что наперед знаю, что так и есть.

- Мог бы и сам наведаться, - вроде как с упреком бросает Маневский. - Ладно, когда керосинкой обходился, сейчас-то почему не посидеть, при свете...

Плоды цивилизации, то есть электричество, связь появились на дворе сравнительно недавно. Для Маневского это все равно, что смена эпохи. До того, словно в веке девятнадцатом жил, как те староверы, что обитали в скиту Прасковьи. От нее и название Паранихи пошло.

- Мы тут с мужиками надумали учредить Северодвинский общественный фонд, не слышал? - Маневский вроде и рад моей неосведомленности.

- Дело, если все пойдет как надо, стоящее. Представляешь, как на Паранихе можно развернуться?!

И Михалыч принялся увлеченно рисовать картины светлого будущего беломорского прибрежья, где, понятно, конюшня и предполагаемый рядом ипподром должны стать центром притяжения для горожан. Почему нет? Фантазиям Маневского я склонен верить. Доказал же мужик, что вопреки всем бедам, какие на него сваливались, выстоял, сохранил четвероногое поголовье.

На столе у Михалыча лежала газетная вырезка. Заметив мой интерес, Маневский тут же взялся ее комментировать.

- Смотри, даже президент обзаводится конюшней. В Москве конным спортом многие стали увлекаться.

Выходило, что конюшня в Ново-Огарево, где расположена резиденция Владимира Путина, обустраивается по советам столичного мэра. Лужков, у которого вся семья обожает верховые прогулки, толк в содержании лошадей знает. У градоначальника табун -в сорок лошадей. Конное хозяйство президента, пожалуй, поскромнее лужковского будет. Здание, оборудованное кондиционерами, с подогревом полов, рассчитано от силы на двадцать скакунов.

- Тут ко мне моя бывшая воспитанница приезжала, - увлекся Николай Михайлович. - Как раз в московском клубе верховой езды тренером работает. Вокруг столицы таких центров порядка двадцати наберется. Есть крытые манежи. И в каждом клубе - в очередь! За час езды - от 8 до 11 долларов. Учти, экипировку наездник с собой везет. Представляешь, какие деньги крутятся...

- А что, до Северодвинска мода на конные выезды еще не докатилась? - подначиваю Маневского.

- Так она на то и мода, чтобы не столько в седле себя показать, сколько потусоваться. Какой фирмы седло, какие бриджи надеты, какой хлыст в руке. Такая экипировка, считай, в баксах тысяч на двадцать потянет. В основном кто в клуб приезжает? Да жены богатых москвичей. Они чаще всего и к лошади-то не подойдут, так постоят, с ровней себе потреплются, в машину - и до свидания...

Впрочем, Маневскому куда приятнее пересказывать байки другой своей воспитанницы, Наташи Быковой, которая по газетному объявлению нанялась в Финляндии к фермеру. У скандинавов, имеющих частный дом, без лошади и хозяйство вроде как ущербное. Здешние ежегодные лошадиные ярмарки длятся месяц. Для хозяина Наташа - сущий клад, потому что искусством выезда лошадей владеет в совершенстве. К тому же жена у финна - русская, нет проблем в общении.

- У них коневодство государством поощряется, - приводил резоны Николай Михайлович. - Какой, скажем, у фермера интерес? Он покупает пару-тройку жеребят, а после, когда они окрепнут и пройдут школу опытного наездника, так, что их можно ставить под седло, цена таких лошадей возрастает раз в десять. Речь не идет об элите. Породистых скакунов, как и у нас, разводят на конезаводах. Для финна лошадь, скорее всего, нужна, чтобы их дети с детства к седлу приучались. Не только для забавы. Или для того, чтобы ребенок физически окреп. Я помню, как в родной деревне Абрамково отец садил меня на лошадь и вел ее под уздцы. Иные детские воспоминания стерлись, а тот миг запомнился в деталях! Да что далеко ходить, ты вот посмотри, как почтительно проходит мимо стойла родителя жеребец: и морду к нему повернет, и закивает. И не дай Бог, если корм разносить станешь, да иерарху в последнюю очередь поднесешь. Большего унижения и не придумать!

Кстати сказать, по словам же Михалыча, его воспитанница Ольга Чебыкина, та, что теперь в московском клубе себе занятие нашла, освоила науку иппотологии. Проще - лошадиную терапию, с помощью которой буквально поставила на ноги детей, страдающих церебральным параличом.

- Чудеса в решете, - засомневался я. Николай Михайлович убеждать не стал, для него, видать, не я первый, кто быстрее примет на веру всякие россказни про знахарей, чем поверит в природную силу лошадиного сословия.

О своем родовитом табуне, пусть не столь многочисленном, как у московских VIP-персон, Маневский готов говорить без устали. История эта замечательная. Летопись лошадиного древа Николай Михайлович ведет с апреля 1991 года. Второго числа на двух машинах он привез в уже отстроенную конюшню серую Флейту, бурую Логику, рыжего Храброго и серой же масти Забега.

- С Божьей помощью, - вспоминает Михалыч. - Когда уезжали из села Ломоносово, вешняя вода до оси колес подступала.

Первоначально Маневский выбрал из элитных кровей восемь лошадей. Консультировался в Вельске, где находится Архангельская госконюшня. Но, пока строился, четырех перекупили.

- Кровушка-то кровушкой, да внешне вид у них был затрапезный, а вшей... Неделю чистил да отмывал. А еще приручал, они же по сути с табунными инстинктами мне достались.

Спустя несколько лет Николай Михайлович двух жеребцов поменял на кобылу. Обычно делается все наоборот: жеребцы потому что стоят дороже. Только Маневский не коммерческий интерес преследовал и знал, что темно-гнедая лошадь по кличке Бесподобная даст ему великолепных рысаков.

- Еще в 20-е годы один живописец написал два десятка портретов смоленских скакунов. На одном из них - Петушок. По родословной этот неимоверной красоты жеребец был первейшим спринтером, его мировой рекорд скорости держался непревзойденным десять лет. Представляешь, версту Петушок преодолевал за две минуты. Вот от каких кровей Бесподобная!

В России быстрее Петушка так никто и не бегал. Скажем, Лепесток эту самую версту, мера которой 1067 метра, сумел проскакать за две минуты и 6 секунд. И меру трагедии, которую пережил Николай Маневский, когда его элита элит погибла под колесами машины, ничем не измеришь. В утешение - разве что оставшееся после Бесподобной потомство, которое будет цениться еще в семи поколениях.

Абы как содержать такое хозяйство грешно. В той же Первопрестольной месячные расходы на лошадь доходят до 600 долларов. Маневскому такое и во сне не привидится.

- Если только за выгул двух коней хозяин платит по пять тысяч, то что тут говорить. - Николай Михайлович в сердцах машет рукой. - Что ему, он может позволить и ультрафиолет для лошади.

У Маневского подобных прибамбасов нет, но это не значит, что его лошади в чем-то ущербны. В доказательство он показывает сертификаты бонитировки. Данные комплексных оценок подтверждают класс «элиты».

Конечно, такие достижения легко не даются. Чтобы купить корма, содержать конюшню, деньги зарабатываются на всем. Даже конский навоз имеет цену. Да и те лошади, что под седлом уже ходят, зарабатывают извозом. Хотел бы Михалыч сэкономить на сене, но пары рук, чтобы за всем поспеть, явно не хватает.

- Вот у тех же финнов как? Они с сенокосом так не уродуются, как наши крестьяне. Выгнали технику, траву скосили и тут же следом идет пресс-подборщик и упаковывает ее. А мне, не дай Бог, заморосит, раз десять траву поворошить надо, чтобы сено-то заготовить.

И опять мы возвращаемся к тем российским колдобинам, по которым трясется все наше общественное устройство. Вроде бы, есть закон о лизинге, пожалуйста, договаривайся в той же Финляндии, чтобы на период сенокоса такие, как Маневский, смогли арендовать технику. Но где эти фирмы? И кто ему даст ссуду под разумный процент?

- Ладно, не все так плохо, - вроде как успокаивает себя мой собеседник. - Мир не без добрых людей, помогают.

И Михалыч к людям повернут душою. Запомнилось, какой праздник устроил он для детей-инвалидов, когда подсаживал их в седло. И то, что идея создания общественного фонда «Параниха» зарождалась не где-то, а в тесной каморке Маневского, вовсе не случайность. Он искренне желает обустроить беломорское прибрежье, чтобы люди тянулись сюда. Где можно было бы любоваться не только панорамой моря, но и грациозной скачкой его четвероногих питомцев.

«Силой с лошадью не справиться, - любит повторять Николай Михайлович, - мы сидим на ней, пока она это позволяет». Если хотите, это и один из принципов Маневского, по которым он живет. Кстати, нынешний год Лошади по китайскому календарю начинается 12 февраля. Где в этот день найти Маневского, известно, надо бы наведаться да бросить привычное: «Запрягай, Михалыч!»

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта