Александр Вешняков: «Путин предложил мне возглавить Архангельскую область»

Правда, было это в 2008 году. Но «жизнь продолжается»…

Сегодня, 24 ноября, день рождения чрезвычайного и полномочного посла Российской Федерации в Латвии Александра Вешнякова. Он родился в 1952 году в деревне Байкалово Приморского района Архангельской области. Второй повод вспомнить нашего земляка – приближающиеся выборы в Госдуму, ведь Александр Альбертович не один год работал в Центризбиркоме, был его председателем. Ему, как никому, знакомо выборное закулисье.

ЖУРНАЛ «Итоги» еще летом опубликовал солидное интервью с Александром Вешняковым. Небольшой отрывок из него был опубликован в «Самом интересном» 30 июня

(№25). Сегодня мы публикуем еще часть той беседы. Полностью интервью можно найти в Интернете:

http://www.itogi.ru/spetzproekt/2011/26/166595.html

http://www.itogi.ru/spetzproekt/2011/27/166841.html

- Александр Альбертович, прошло четыре года после того, как вы покинули пост главы Центризбиркома. Не скучаете по «честным и чистым» выборам?

- Со временем я понял, что отставка, в конце концов, была к лучшему. Все время жить и работать в конфликтной среде - тяжелое и неблагодарное дело. Всегда хочется трудиться, когда от результата получаешь удовлетворение, когда твои прямые обязанности и условия, в которых их выполняешь, не противоречат твоим взглядам. Если противоречат, то глупо цепляться за кресло. Действительно очень хотелось, чтобы в России были честные и чистые выборы. Но, как вы догадываетесь, далеко не все от меня зависело.

- На общественную стезю как попали?

- По натуре я не большой общественник. В детстве и юности был весьма стеснительным. Но вышло как у героини «Служебного романа»: меня когда-то, еще в школе, выдвинули на общественную работу и долго не могли задвинуть. На первом курсе мореходки избрали комсоргом группы, потом роты. Я даже играл в самодеятельном театре! Когда окончил мореходку, упрашивали остаться комсоргом всего училища, но я отказался и в течение шести лет работал на судах. Там же вступил в партию, надеясь, что в КПСС будет легче реализовать свои провинциальные идеалы справедливости....

Мои морские «круизы» продолжались до 1978 года. К этому времени я женился, родилась дочь. И я встал перед выбором: или меня окончательно засосет морская романтика, или надо сходить на берег. Земное начало победило. Жить постоянно в разлуке с семьей не для меня. Когда в 1979 году мне предложили стать замсекретаря комитета ВЛКСМ Северного морского пароходства, долго не раздумывал. Впрочем, и особой радости от этой работы не испытал. Слишком много формализма и демагогии.

- В общем, к перестройке вы были полностью готовы…

- Перестройку я встретил в должности секретаря парткома Северного речного пароходства, а в 1986 году еще и поступил на заочное отделение Высшей партийной школы, которую окончил, будучи уже секретарем Архангельского горкома партии по идеологии. Ленинградская ВПШ отличалась от подобных заведений в стране передовыми взглядами преподавателей...

В 1989 году в стране, а значит и в Архангельске были объявлены первые альтернативные выборы народных депутатов СССР. Секретарь горкома партии по идеологии автоматически становился секретарем окружной избирательной комиссии, так что мой стаж арбитра на выборах можно смело отсчитывать с этого периода. Я сразу заявил, что комиссия будет руководствоваться принципами открытости и гласности, и с тех пор, занимаясь организацией выборов, это правило не менял.

В округе было два кандидата с неплохими шансами на победу. Обком поддерживал молодого рабочего Михаила Кондакова, а от демократов шел архитектор Юрий Барашков. Вместо того чтобы «по рекомендации свыше» топить Барашкова, я предложил провести собрание, на котором утверждались кандидаты в депутаты, с прямой трансляцией по областному телевидению, а для кандидатов затем организовать теледебаты. Победил на выборах Барашков.

Первый секретарь обкома Петр Максимович Телепнев, понимая, что шансов на избрание в городе у него нет, выдвинулся по сельскому округу. Избиратели начали интересоваться, будут ли дебаты с его участием. На каком-то этапе он согласился. Программа с дебатами была поставлена в эфирную сетку, но в последний момент Телепнев от эфира отказался и выборы проиграл.

На пленуме обкома мне устроили разнос, объясняя, неразумному, что я заигрался со свободой и вообще мало что понимаю в большой политике. Тогда с группой несогласных мы решили опубликовать открытое письмо, в котором предложили Телепневу покинуть пост по собственному желанию. Нас оставили в покое, а через некоторое время Телепнев написал заявление «по собственному».

Эта история не прошла незамеченной, и к выборам народных депутатов РСФСР в 1990 году я уже был довольно известным человеком в области. Когда объявили выборы в российский парламент, обком меня, естественно, не поддержал - у них был другой кандидат, но зато меня выдвинули в кандидаты Северное морское пароходство, Архангельское мореходное училище и еще 12 рабочих коллективов. Так и оказался в Москве по результатам волеизъявления народа.

- Вы получили медаль «Защитнику свободной России» только в августе 1997 года. Почему так долго награда искала героя?

- Я был в опале, работал депутатом в комиссии Верховного Совета по транспорту, и кто-то посчитал, что недостоин награды. Между тем ГКЧП я сразу не принял и написал заявление о выходе из КПСС. Я счел, что после того, как партия фактически поддержала ГКЧП, шансов на демократическое обновление и реформирование у нее нет. Заявление ГКЧП застало меня в Архангельске. Я был в отпуске. Буквально накануне закончил чинить фундамент дедовского столетнего дома, и, как потом шутил, стоило мне укрепить собственный фундамент, как зашатались устои всего государства.

После заявления ГКЧП стал обзванивать местных коллег, звонил в Москву. Встретился с народным депутатом СССР от Архангельской области Виктором Губиным, с которым провели ряд встреч с местным руководством, включая КГБ, чтобы уговорить их не делать резких движений в области. Сразу после этого мы решили вылетать в Москву. Была угроза, что нас могут не выпустить, но мы довольно спокойно покинули Архангельск и утром 20 августа были в Москве. Участвовал во всех заседаниях Верховного Совета. Позднее голосовал за ратификацию Беловежских соглашений. Прекрасно помню, что сомневался, правильно ли поступаю, но и теперь считаю, что в той обстановке поступить иначе не смог бы. После ГКЧП маятник истории столь резко качнулся в другую сторону, что сил остановить его ни у кого не было. В то же время, как и многие, надеялся, что СНГ не будет пустой формальностью…

- Как вы, давнишний оппонент Ельцина, смогли стать главой Центризбиркома?

- К 1999 году я уже больше четырех лет работал секретарем ЦИК. Членом комиссии стал в числе пятерки, назначаемой Госдумой. Действующий тогда председатель Александр Иванченко по многим кандидатам в новый состав ЦИК, согласованным в администрации президента, не получил поддержки в Госдуме и Совете Федерации, и в этой ситуации Кремль отказался включить его в свой список. В самой комиссии сложилось мнение, что пост председателя следует предложить мне, после чего началась почти детективная история. Мне казалось, что советские приемы аппаратной борьбы давно забыты, но выяснилось, что они цвели пышным цветом.

Кремлю на пост главы ЦИК нужен был абсолютно лояльный, управляемый на сто процентов человек. Таковым я не мог быть по определению. Администрация президента начала со мной консультации, намекая, что я их не устраиваю. Спросили, кто бы мог быть зампредседателя. Я назвал, предварительно поговорив с ним, Валентина Власова. Полпред президента в Чеченской Республике. Юрист. Мой земляк. Разговор на этом закончился, а через какое-то время я узнаю, что Власов назначен членом ЦИК по президентской квоте и теперь претендует на место председателя, а я в лучшем случае становлюсь его заместителем. Встретился с Власовым. Тот объяснил, что это решила Татьяна Дьяченко, и он согласился. Предупредил Власова, что уступать ему не собираюсь, считаю себя более подготовленным к работе главы комиссии и в конечном итоге все решит тайное голосование членов ЦИК.

После этого меня и моих сторонников в комиссии начали обрабатывать на Старой площади - замглавы администрации Олег Сысуев и начальник территориального управления президента Сергей Самойлов. Мне ставились ультиматумы, обещали войну. Впрочем, с компроматом на меня у моих противников всегда было туго, и в этом плане я был спокоен. В рамках военных действий в администрацию вызвали тяжелую артиллерию - бывшего главу ЦИК Николая Рябова. Прямо из Праги, где он был тогда послом. Его пригласили с целью повлиять на мое поведение и поведение моих коллег, но неожиданно снаряд полетел не в ту сторону: Рябов стал агитировать за меня.

В день выборов председателя меня в очередной раз пригласил Сысуев и вновь мне предложил снять свою кандидатуру и выдвинуть Власова в председатели ЦИК. Я возмутился и сказал, что если администрация и дальше будет выкручивать руки мне и моим сторонникам, то у Власова не будет шансов стать не только председателем, но и заместителем. После этого, знаю, был разговор Сысуева с Власовым. В итоге я был единогласно избран председателем, а Власов стал моим замом. Так что при всех старых партийных методах решения кадровых вопросов с помощью выкручивания рук при Борисе Ельцине существовали механизмы, которые позволяли действовать и демократическим процедурам.

Уже в начале апреля 1999 года прошла моя встреча с Борисом Николаевичем. Он меня поздравил с избранием, я подробно ему рассказал, как представляю свою работу на посту главы Центризбиркома. С учетом того, что Ельцин был не в восторге от моей кандидатуры, я решил ему сказать, что, несмотря на непростые эпизоды в наших отношениях, он должен понимать, что я всегда руководствовался демократическими принципами. Ельцин бросил мне фразу: «Я все знаю». При этом истины ради надо сказать, что Ельцин не был мстительным и злопамятным. Если бы было иначе, думаю, он нашел бы способ меня игнорировать и передоверил общение главе своей администрации. Кроме того, мне известно, что некоторые советники рекомендовали ему со мной не ссориться, с учетом того, что непреодолимых разногласий у нас не было и работали мы по большому счету на достижение одной цели — построение сильной демократической России.

Во время этой встречи я также рассказал ему о подготовленных в ЦИК поправках в выборное законодательство, предусматривающих публикацию деклараций кандидатов о доходах и имуществе, а также жесткий механизм проверки этих данных. Борис Николаевич нас поддержал.

Кстати, после ухода первого президента в отставку со стороны «Единой России» были попытки отменить публикацию деклараций, но Владимир Путин нас поддержал, а теперь предлагает еще и публиковать сведения о расходах чиновников и кандидатов на выборные должности. Очень правильный шаг.

- Чем вам, председателю ЦИК, запомнились избирательные кампании?

- Первые две кампании – 1999-2000 годов - были непростыми. Самостоятельность ЦИК нравилась далеко не всем. В один не очень прекрасный момент кремлевские аналитики подготовили записку, в которой предлагалось заменить меня и ряд членов комиссии. Избирательному штабу Владимира Путина, видимо, очень не понравилась реакция ЦИК в отношении книги «От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным». Мы посчитали это агитматериалом. Кто-то назвал наши действия демаршем, работой на противников.

Вообще, чем больше ЦИК демонстрировал свою независимость, тем больше нас в администрации подозревали в ангажированности, в том, что мы подыгрываем коммунистам, Лужкову — Примакову и т. д. Чиновники отказывались верить, что есть государственный орган, который, несмотря ни на что, просто строго следует законам. Кстати, на том же заседании, где речь шла о кандидате Путине, было обращено внимание Геннадия Зюганова на недопущение нарушений при публикации предвыборных материалов в печатных СМИ. Чтобы оставаться арбитром, я настолько глубоко прятал свои убеждения и политические симпатии, что стал забывать о них даже в кабинке для голосования. Причем часто ловил себя на мысли, что выбор мне сделать крайне сложно.

- Соратники первого президента рассказывают, что в 1999 году Борис Николаевич был, мягко говоря, не в очень хорошей форме. Вы не замечали каких-то странностей за ним?

- Во всех относительно частых встречах и разговорах по телефону с Борисом Николаевичем он был абсолютно вменяем и адекватен. Да, график работы был щадящим, но и только...

Может быть, только один раз я был удивлен поведением президента Ельцина. Как-то глубокой ночью во время думских выборов 1999 года на даче раздается звонок по спецсвязи. Поднимаю трубку. Борис Николаевич говорит: «Ну и здорово же вы поступили с Жириновским. Я даже не ожидал, что вы займете такую принципиальную позицию по ЛДПР и откажете им в регистрации». Я ответил, что мы действовали строго по закону, что-то еще, но он меня не дослушал и спрашивает: «А не могли бы вы еще и КПРФ снять с выборов?» Отвечаю: «Борис Николаевич, компартия нам никаких оснований для этого не дает». Ему мой ответ не понравился. На этом разговор закончился...

- Как же вы решили снять с тех выборов главную звезду всех избирательных кампаний - Владимира Вольфовича?

- Специальной цели снимать ЛДПР на основании недостоверных сведений в декларациях кандидатов, разумеется, у Центризбиркома не было. Еще до получения всяких бумаг от партий мы договорились в ЦИК, как будем действовать, если столкнемся с расхождениями в данных кандидатов с реальным положением дел. Чтобы не было произвольного толкования понятия «существенные расхождения в данных», мы даже опубликовали разъяснение ЦИК. Все партии-кандидаты, таким образом, были заранее предупреждены о последствиях своей забывчивости или невнимательности и о том, что за этим последует.

Владимир Вольфович, видимо, решил, что никто не посмеет разбираться с ЛДПР, и просто проигнорировал все законы и наши разъяснения. Отсюда, собственно, его неадекватное поведение на заседании ЦИК, которое могло закончиться руко¬прикладством. Самое интересное, что на другой день после истерики на заседании он пришел ко мне в кабинет и совершенно спокойно стал выяснять, что ему теперь со всем этим делать. Я ему объяснил, что теоретически он может зарегистрировать новое название и вновь подать нам документы. Так появился «Блок Жириновского».

Потом на приеме в Кремле в честь Нового года Жириновский подошел ко мне с извинениями. Я ему ответил, что извинения приму только публично, раз уж публично меня оскорбляли. Ничего подобного, конечно, не произошло, зато он очень приветствовал мою отставку с поста главы ЦИК через восемь лет. Можно понять человека.

- Вы часто говорили Ельцину и Путину, что они не правы?

- В биографической справке агентства РИА «Новости» по этому поводу написано так: «Вешняков часто позволял себе не соглашаться с властью». Диспуты случались регулярно. Это воспринималось в Кремле абсолютно нормально, а вовсе не как непозволительная роскошь. С Борисом Николаевичем, если не брать во внимание события 1991 года, проблем почти не возникало. Он не завернул ни одной нашей инициативы по развитию демократической избирательной системы. А вот с Владимиром Владимировичем у меня, например, были разногласия по поводу принципов формирования Госдумы сразу после его вступления в должность...

- Планами поделитесь?

- После того как я проработал менее месяца в должности посла в Латвии, в первых числах марта 2008 года мне позвонили из Москвы и вызвали в Ново-Огарево на встречу с Владимиром Владимировичем. Я прилетел на следующий день. Президент спрашивает: «Не надоело работать послом?» Говорю, что за три недели не успел этого почувствовать. Путин предложил мне возглавить Архангельскую область. Я сказал, что если бы это предложение прозвучало на три недели раньше, то не смог бы от него отказаться, но сейчас такое решение будет не здорово выглядеть для страны. Да и я не привык бросать дело в самом начале работы. Некоторые земляки на меня рассчитывали и, когда узнали о том, что я отказался возглавить родной регион, обиделись... Впрочем, жизнь продолжается.

Денис БАБИЧЕНКО,

«Итоги»

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта