Повар полярной экспедиции
Уже первые записи объясняли многое (орфография и пунктуация оригинала): «31-го нас высадили на берег. совершенно не выстроенный дом. спали в кладовой на ящиках в спальных мешках… Русанов ушол 5-го сентября. Со дня отхода мы работали по уборке своих грузов в кладовые и достраивали внутренние помещения дома которые нам оставили в архиплачевном состоянии. Но все же мы осилили эти трудности и сейчас начинаем обзаводится собственными комнатами, живем по два человека». Что это значит? 31 июля 1932 года из Архангельска вышел ледокольный пароход «Русанов» с двумя группами зимовщиков. Одну из них следовало доставить на мыс Челюскин полуострова Таймыр для строительства новой метеорологической станции. Места назначения судно достигло 22 августа. За несколько дней стоянки с «Русанова» выгрузили оборудование, стройматериалы, был построен первый жилой дом. Чуть позже появились склад, собачник, баня. Основание станции проходило в рамках программы II Международного полярного года и имело стратегическое значение для освоения Северного морского пути. Мыс Челюскин далеко выдается в пролив Вилькицкого, связывающий Карское море и море Лаптевых. Почти весь год пролив закрыт льдами; это место – своеобразный замок, запирающий Северный морской путь. Все это находило подтверждение в дневнике. Судя по датировке, получалось, что их автор Владимир Антонович Знахарев – участник первой группы зимовщиков на мысе. По официальным сведениям, на первую зимовку 1932-1933 годов осталось 10 человек под начальством врача Бориса Дмитриевича Георгиевского. Научный штат включал метеорологов Ф.П. Антонова и П.П. Неволина, гидролога В.Н. Кошкина, геолога Аллера и биолога Рутилевского. Но в состав экспедиции входил и обслуживающий персонал, прежде остававшийся в тени. Условия на станциях в конце 1920-х – начале 1930-х годов были суровыми, работы в основном осуществлялись вручную, тягловой силой были собаки. Лишь через несколько лет ситуация улучшилась, и третья партия зимовщиков (1934-1935 годы) И.Д. Папанина на мысе Челюскин имела уже и летную группу. А о героических усилиях первопроходцев мы можем прочитать в нашем дневнике, автором которого был, как выяснилось, повар экспедиции. «16 сентября. Волна забивает берег. Озеро наполнилось соленой водой так что воду берем из луж». «13 января. Чистил трубу, плиту. Приобрел новую профессию трубочиста и печника». «29 января. Топили баню после месячного перерыва без бани (не позволяли погодные условия)»… Каждый месяц два-три человека на собаках или на лыжах уходили на несколько дней, обследуя районы мыса, проводя запланированные исследования: «24 марта. Вечером в 10 ч. вернулись из маршрута. Борис Дмитриевич обморозил шею и пальцы на ногах».Вас вызывает Таймыр
Странная запись: «13 ноября – 75 слов, 18 – 25 слов, 27 – 21 слово, 11 декабря – 25 слов». Так – до 25 марта. Оказалось, это подсчет слов для телеграмм в Архангельск, где Владимира Антоновича ждали любимые жена и дочка. Радио и телеграф были единственной ниточкой, связывающей зимовщиков с большим миром. Ловили передачи из Москвы и Ленинграда, отправляли нормированные телеграммы родственникам, с волнением ждали ответов. Изредка проходили сеансы связи – «перекличка». Как до другой планеты доходили до Арктики вести о мире. 16 марта 1933 года: «Получил телеграмму не особенно приятную. Пишет (жена. – Н.Ф., А.Ц.) засолить медвежатины. Значит жизнь не куда не годится ничего нет все вздорожало. Мои предположения сбываются, возвращуся и деньги будут стоить грош…» Монотонные будни, ограниченность в общении, тоска по дому и родным становятся главными линиями дневника. «Живешь не видя культурного мира кроме девяти сотрудников да собак полуголодных. Полярная ночь, ежедневное нервничание по кухне. Нервы натянуты до невозможности… Я живу то сдесь только ради жены и Веруськи. У меня ведь больше в жизни ничего не осталось та одна и отрада, и жизнь с тобой кажется настоящей красивой… Я буду в душе боготворить те семь лет прожитые совместно, буду вспоминать и горько сожалеть… Ну что же ничего не сделать сдесь в дали от людей которые в эту минуту чувствуют радость, счастье, жизнь, развлекаются, веселятся, наконец, берут от жизни все что только можно взять, а я сейчас сижу оторванный кругом мрак, ночь, даже солнца нет, нет таких друзей с которыми можно поделится и успокоится» (запись от 5 января 1933 года).Суровый край
О погодных условиях автор делает записи ежедневно. «14 сентября. Погода изменилась, чувствуется похолодание. Снегу нет и льдов». «25 сентября. Сегодня температура 1,8 холода выпал снег». «12 октября. Погода стоит хорошая. Мороз от 10 до 15 градусов». «5 ноября… Три дня стояла метель сегодня к вечеру стихло. День сократился так что огонь горит весь день». А затем мороз, метель, метель… «16 января. Шторм, метель. Выйдти на улицу ни как не возможно в доме температура минус 2 и до 10 градусов, все ходят в полушубках». «1 мая. Пасмурно, мороз 15 градусов. Сегодня там в мире празднуют трудовой пролетарский праздник». «25 мая. Погода штиль, солнце ясно. За все время такой первый день у нас». «2 июня. Погода пасмурно. Ждем таяния снега». Тревожная запись: «15 июня. Сегодня у нас несчастье. Пропал Б.Д. (начальник экспедиции. – Н.Ф., А.Ц.) во время ночи возвращался домой. Была метель наверно заблудился во все концы ушли и уехали на собаках искать. 2 часа ночи – привезли слепого. Антонов (из партии спасателей) тоже жалуется на глаза». «8 июля. Температура с 1 июля стоит положительная таяние идет медленно». «24 июля. Погода стоит отвратительная пролив вскрылся несет лед густыми полями». «31 августа. Туман, пасмурно. Ночью подошел долгожданный ледокол». Такова суровая реальность. Мыс Челюскин – самая северная точка материка Евразия. Десять месяцев в году температура отрицательная, постоянные морозы, метель, туманы… Однако мыс не был необитаем. Уже в первые дни экспедиция столкнулась с белым медведем, моржами, морскими зайцами и другими животными. Создали «зверобойный колхоз». Охотились по нескольку человек и по одному, ставили ловушки. «Медведь опять пришол к первым торосам. Я пошол на лыжах подобрался блызко но стрелять не удобно из-за торосов. Первой пулей ранил в шею, второй – в ногу, третей – мимо. А у меня всего только 4 патрона. Воспылав жаром охоты выпустил и последний патрон. Остался совершенно не вооружон а поэтому рисковал быть жертвой медведя но на мое счастье собаки хотя и молодые но стали наступать на него и он раненный стал уходить, а я побежал на станцию выбиваясь из сил» (8 мая 1933 года). Каждый зимовщик уехал с мыса с багажом шкур, сувениров из Арктики, которые должны были символизировать беспредельную власть и мощь советского человека.Мыс Челюскин, бухта Тихая…
Дневник дополняли снимки. Скорее всего, они были сделаны ранее, в 1929-1930 годах, когда Владимир Знахарев стал участником первой зимовки на одной из самых северных научно-исследовательских станций СССР – в бухте Тихой Земли Франца-Иосифа. В состав той группы входил и знаменитый радист Эрнст Кренкель, запечатлевший в книге «RAEM – мои позывные» автора нашего дневника: «Сидя на ящике с макаронами, мы с поваром Володей вели обычно непринужденную беседу о том, о сем, причудливо переплетая новости международной жизни с нашими сугубо местными темами». Об этих беседах, мыслях, чувствах отважных исследователей мы можем узнать из дневников, которые вели почти все они. Записи В.А. Знахарева – еще одна страница в летописи освоения Арктики.Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
