Посмертные тайны русского лейтенанта

90 лет назад в Архангельск вернулся «Святой Фока». Вернулся без Седова

Двумя годами раньше губернский город на Двине торжественно провожал эту шхуну в плавание от Соборной (Красной) пристани. Столь же праздничной встречи ей не устраивали. И потому, что страна уже месяц как воевала с германцем, и потому, что первая русская полюсная экспедиция лейтенанта Г.Я. Седова потерпела сокрушительную неудачу. Впрочем, специалисты-полярники считали и считают, что она была вполне предсказуема.

ЭТО тем более странно слышать простому обывателю, поскольку наша официальная историография долгие десятилетия трактовала историю экспедиции в ином ракурсе. Однако даже тогда, при внимательном чтении свидетельств и воспоминаний спутников Г.Я. Седова, как говорится, не все вязалось, и возникали вопросы.

Открытую дискуссию о причинах неудачи седовской экспедиции, как помнится, начал известный полярник и писатель Зиновий Михайлович Каневский во всесоюзном журнале «Природа». То было время «горбачевской перестройки», и поначалу его неожиданный, скорее даже сенсационный, очерк был многими воспринят как «печатный продукт» царившей тогда вседозволенности, иными просто враждебно. Но на самом то деле в очерке впервые зазвучало мнение, которое давно имело хождение в профессиональной среде: экспедиция была слабо подготовлена и в трагическом ее исходе есть вина самого руководителя. Собрав воедино все, что известно ныне о двухлетнем плавании «Святого Фоки», З.М. Каневский пытался осмыслить образ Георгия Яковлевича Седова с тех общечеловеческих, нравственных позиций, которые в известное время и по известным причинам были в сильной зависимости от идеологических установок.

Сегодня у нас есть особый повод вернуться к событиям 90-летней давности.

Одной лишь силой духа

27 августа 1912 года. «Святой Фока» у Соборной пристани Архангельска. Знать и чины, представители городской власти и простолюдины. Отчего-то запомнилось множество городовых в белых мундирах. Служится молебен. Уже тогда хорошо известный на Севере капитан Иван Петрович Ануфриев - слева от Георгия Яковлевича. На борт вносят две иконы: одна - от городского управления, вторая - от епископа Нафанаила. Происходящее фиксируют сразу несколько хроникеров. Впоследствии их материал будет дополнен кинокадрами участника экспедиции Николая Васильевича Пинегина... Портовый пароход «Лебедин» берет «Святого Фоку» на буксир и ведет вверх по течению Двины на внешний рейд Архангельска. Стоящие на рейде суда салютуют им из гарпунных пушек. Русская экспедиция к полюсу началась.

А началась она с неприятных моментов. О них не говорили в день проводов, но впоследствии они вылились в серьезные проблемы...

Скажем, ряд моряков были наняты Седовым в последние дни перед отплытием, и некоторые из них не отвечали высоким профессиональным требованиям, какие всегда предъявляются полярникам. Одежда и часть экспедиционного провианта оказались низкого качества. Вместо сибирских ездовых собак подрядчики доставили на судно беспородных. За несколько часов до отхода выяснилось, что судно перегружено. По этой причине портовые власти отказались выпускать «Святого Фоку» в море. Часть угля и снаряжения пришлось оставить...

Это, как и многое другое, свидетельствовало о серьезных просчетах в организации экспедиции, отвечать за которые должен непосредственно руководитель. Но Седов, уверенный, что русский человек может все преодолеть одной лишь силой духа, счел их несущественными. К тому же, узнав о приготовлениях норвежца Амундсена, он спешил и ни в какую не хотел идти к полюсу по его следам.

Драма в бухте Тихой

Несмотря на все усилия Седова, с выходом к Земле Франца-Иосифа экспедиция опоздала. К тому же в Баренцевом море «Святой Фока» перенес жестокий шторм, и Седов был вынужден отвернуть к Новой Земле, чтобы зазимовать. Зимовка растянулась на 352 дня. В ходе ее экспедиция вела исследовательские работы и действительно собрала ценные научные данные о северо-западной части архипелага. Но уже к весне выяснилось, что запасов топлива может и не хватить. Летом Седов отправил на материк нескольких заболевших матросов и капитана «Святого Фоки» Н. Захарова. Они доставили в Архангельск не только научный отчет о первом годе экспедиции, но и настоятельную просьбу доставить на Землю Франца-Иосифа уголь. Однако была уже поздняя осень, и сделать это не удалось.

13 сентября 1913 года Седов достиг мыса Флора и попытался пройти еще дальше, но это ему не удалось. Тогда он поставил «Святого Фоку» на вторую зимовку - в бухте, которую назвал Тихой. Уже сказывался недостаток не только угля, но и продовольствия, болели люди, у самого Седова появились признаки цинги, а он все не оставлял мысли о пешем переходе к Северному полюсу, до которого было ни много ни мало 900 (!) километров. Одолеть их было нереально. Это понимали почти все, и, не исключено, сам Георгий Яковлевич. «Всю безнадежность своего предприятия он все же осознавал вполне ясно», - вспоминал впоследствии В.Ю. Визе. Но признать свое поражение Седов не хотел. Он замкнулся, стал резок с людьми, есть упоминание о случаях, когда он угрожал револьвером матросам и даже рукоприкладствовал. Между ним и бывшими единомышленниками означилась полоса отчуждения.

«... Я приношу свою жизнь»

«События на «Святом Фоке» всякого нормального, здорового человека поразили бы своей нелепостью», - писал один из крупнейших исследователей русской полярной истории М.А. Дьяконов. Для нас же многое из происходившего на «Святом Фоке», к сожалению, так и останется тайной. Поход к полюсу больного и обреченного Седова с двумя спутниками - одна из таких загадок.

Вновь обратимся к В.Ю. Визе: «В спутники себе Седов выбрал матросов Г.В. Линника и А.М. Пустошного. Оба шли совершенно добровольно, едва ли представляя себе неизбежный исход похода. Провиант, которого могло хватить только до полюса, но никак не на обратный путь, был уложен на три нарты». И еще одна деталь: по свидетельствам членов команды, ни Линник, ни Пустошный толком не умели пользоваться компасом. Пока они шли к полюсу, курс контролировал Седов - это следует из его дневника. После смерти командира матросы, ориентируясь во льдах по памяти (?!), случайно вышли к мысу Флора. Неужели предвидевший свою скорую гибель Седов сознательно ставил под угрозу еще и жизни своих спутников? Зачем?!

Последние дни Г.Я. Седова представляются мне итогом мучительной драмы, режиссерами которой были и сила, и слабость этого человека. Кульминация наступила, когда ему самому стал очевиден провал. Если вчитаться в текст последнего приказа Седова по экспедиции, внимательно ознакомиться с его прощальным словом к товарищам, возможно, в душе этого сильного и упрямого человека мы почувствуем раскаяние и сожаление в широковещательных заявлениях накануне отплытия. Не только чудовищные финансовые долги, честь русского офицера, но и болезненное честолюбие уже не позволяли ему вернуться побежденным. Что же из всего терзавшего Седова оказалось роковым? Этого мы никогда не узнаем.

«Моя жизнь. Она единственное, чем я могу гарантировать серьезность своей попытки. Не достигнув полюса, я не возвращусь. Мое имя не станет позорным для Родины... Русский народ должен принести на это национальное дело небольшие деньги, а я приношу свою жизнь»... Если абстрагироваться от пафоса этих слов Седова, сказанных еще до начала экспедиции, то после смерти его они и в самом деле приобрели некий самоубийственный смысл.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта