Водолаз егоровского призыва

Как летчики ведут учет времени, проведенного в воздухе, так и водолазы считают свои «подводные часы». У Михаила Барсамова их около 11 тысяч. Тысячу двести он набрал в военном флоте, остальные - на Севмаше

В роду у Михаила Семеновича Барсамова чисто флотские служивые не значились. Зато были рыбаки. Не только отец, даже мать на промысел ходила, и потому его династию назвать морской есть полное основание. Родился он на юге, в Астрахани, где еще мальчишкой застал первые послевоенные путины. Когда же пришло время служить, Барсамова призвали во флот. Первые девять месяцев - новороссийская учебка, где и по сей день готовят водолазов, затем - путь на Север.

Честная школа ЭПРОН

В группе откомандированных в Северодвинск их было сорок человек. Профессия водолаза тогда вдруг оказалась особо востребованной: флот рос, строил и обживал места базирования, на Новой Земле уже рвали атомные бомбы. Барсамов был в числе пятнадцати водолазов, кому выпадало отправиться на ядерный полигон. Выпадало, но в последний момент так и не выпало, их направили в ЭПРОН на Белом море, в дивизион аварийно-спасательной службы ВМФ, что долгое время квартировал в Соломбале.

Тот флот, что был у нас в конце пятидесятых, о причалы бортами не терся, а пропадал в море, и офицеры моряков учили не так, как сейчас. Летом водолазы беспрерывно отрабатывали множество задач, хотя главной из них считалось оказание помощи личному составу затонувшей подлодки. Еще их отряжали в полигоны для обеспечения артиллерийских и ракетных стрельб. Так что с весны и до поздней осени Барсамов с товарищами на своих ботах не раз обходили Белое море.

Но и зимой расслабляться им не позволяли. Флотским водолазам находилась работа на акваториях архангельских лесозаводов. Они чистили от топляков и металлического хлама запани, ремонтировали причалы и ряжевые перемычки, случалось, подымали с речного дна провалившиеся под лед автомашины. Это была повседневная трудная и честная школа, которой Барсамов затем всю жизнь был обязан. Но в этой будничной службе-работе случалось и то, что впоследствии неожиданно становилось частью флотской истории, точнее - любопытными ее эпизодами.

Лидер «Ленинград»

Летом 1962-го на Север приехал Н.С. Хрущев. Военные моряки не упустили случая, чтобы продемонстрировать ему свое новейшее оружие - крылатые ракеты. В качестве мишени в районе карельского Гридино поставили на якорь корпус списанного балтийского лидера «Ленинград».

Водолазов, среди которых был и Барсамов, отправили тогда на обеспечение этих стрельб. В час «Х» из Неноксы запустили две ракеты. Первая насквозь прошила корабль в районе бывшей радиорубки, вторая продырявила корпус ниже, там, где располагалось машинное отделение. Пробоина на входе оказалась диаметром около 3 метров, на выходе - 8, но лидер оставался на плаву. О попаданиях доложили, Н.С. Хрущев, вероятно, был доволен, результат стрельбы признали успешным. Спасателям приказали вести корабль-мишень в Северодвинск.

Они подошли к «Ленинграду», когда уже вечерело, подали буксир, решив отправиться в путь поутру. А утром вахтенный вдруг обнаружил, что лидер... затонул! В понтоны, которые поддерживали его, срочно дали воздух, и лидер, хотя и с трудом, но всплыл на поверхность. Дали ход. По пути корабль-мишень «капризничал», изрядно потрепав нервы буксировщикам. В конце концов, чтобы продырявленный корпус, не дай Бог, не сел на узком северодвинском фарватере, «Ленинград» решили бросить на отмели у Соловков. Так и сделали.

Через много лет, когда вдруг возникла «легенда» о том, что знаменитый Краснознаменный лидер «Баку» якобы «был расстрелян ракетами по приказу Хрущева», мне пришлось провести историческое расследование, чтобы опровергнуть эти домыслы. Одним из свидетельств тогда стало фото, которое военный водолаз Михаил Барсамов и его товарищи сделали во время той буксировки «Ленинграда». С той поры мы с Михаилом Семеновичем и знакомы.

Директор смотрел глубоко

На Севмаш Барсамов пришел в 1963-м. Произошло это, можно сказать, на крутой волне технического прогресса. С другой стороны, никакой прогресс тому не «посодействовал», если бы сам он за четыре года службы не достиг высокого профессионального мастерства. А история такая...

Собственная водолазная служба на Севмашпредприятии появилась при директоре Егорове, а вернее, создали ее по личной инициативе Евгения Павловича. До этого момента на заводе под началом Павла Григорьевича Щербака были четыре штатных водолаза, имелся и катер со специальным снаряжением, но для выполнения особо сложных работ время от времени приходилось привлекать водолазов со стороны, как правило, из аварийно-спасательных отрядов ЭПРОН. И вот в 1962-м от кубинских берегов в Северодвинск пришла лодка с поврежденными стабилизаторами. Ее осмотрели и решили, что металл нужно срезать. Однако ставить лодку в док для этого сочли делом долгим и затратным. А если срезать под водой? Не нашлось на заводе таких специалистов. Пришлось вызывать из Соломбалы двух мичманов-водолазов - Свидана и Ландыря, они и срезали.

Вот тогда Евгений Павлович Егоров и загорелся идеей - создать на Севмашпредприятии свою водолазную службу, которая владела бы не только всеми видами ремонта и судоподъема, а еще и самой передовой технологией, в частности, подводными резкой и сваркой. Была у него даже идея командировать своих заводских водолазов для ремонта подлодок к местам их базирования за границей, на ту же Кубу, например: зачем же лодку через океан всякий раз гонять?! И как ныне выясняется, глядел легендарный директор во всех смыслах глубоко.

Для начала в заводской лаборатории сварки Евгений Павлович приглядел толкового молодого инженера - Альберта Буторина, который все новации своего дела знал прекрасно, за что, между прочим, удостоился уважительного отзыва от самого академика Патона. Директор откомандировал Буторина в Ораниенбаум, в ведомство «главного морского спасателя» Союза того времени - контр-адмирала Чикера. Там старший техник лаборатории из Северодвинска дотошно изучил достижения в области подводных резки и сварки, а когда вернулся на завод, Егоров ему поручил еще и кадровый вопрос - подбери опытных водолазов, и на посулы не скупись, все им будет - и жилье, и заработки.

Водолаза Михаила Барсамова и его пятерых сослуживцев Буторин отыскал в Соломбальском дивизионе и привез в Северодвинск. Карибский кризис вокруг Кубы в те дни еще не потух, а потому действовал известный хрущевский приказ о задержке сроков демобилизации, но для будущих водолазов «фирмы Егорова» тогда сделали исключение. Евгений Павлович умел добиваться поставленных целей.

Ну а своих «избранников», которых теперь называют вторым и, пожалуй, самым известным поколением заводских водолазов, Альберт Николаевич Буторин хорошо помнит: «Я тогда действительно выбрал лучших: Валантинасова, Данилкина, Чистякова...» О Барсамове он высказался с особым уважением: «Сразу увидел в нем порядочного человека и перспективного специалиста. И не ошибся». Между прочим, и Михаил Семенович, а в группе тех, кто осваивал новую технологию, он был старшим, инженера Буторина за науку вспоминает добрым словом. А с той поры минуло почти сорок лет.

Не ремонтируем только часы

Если быть точным, Севмаш-предприятию водолаз Барсамов отдал тридцать девять лет. Заводская акватория - не открытое море, и водолазные работы здесь всегда имели свою специфику: практически отсутствовали судоподъемные операции, зато хватало других. Конечно, основными считались те, что велись с «заказами». Сколько подлодок построил Севмаш, а каждой из них на выводе из цеха заводские водолазы ставили понтоны. Они же работали с их винто-рулевой группой, штатной считалась и работа с забортной арматурой. А еще случались и нештатные ситуации, когда требовалось, например, завести пластырь, а то и заделать пробоину, заменить датчик, располагавшийся ниже ватерлинии корабля. Но были и другие, возможно, рутинные задания - работа на гидротехнических сооружениях обширного заводского комплекса, профилактические осмотры свайных частей сооружений, коммуникационных трасс, батопорта, бетонирование поврежденных участков на линии причалов. По этому поводу Михаил Семенович даже пошутил: «под водой водолаз не ремонтирует только часы», - все остальное он просто обязан сделать так же, как и на суше, без поправок на глубину и видимость, которая на расстоянии вытянутой руки даже при включенном фонаре. На то, что было сложнее, и то, что давалось проще, Барсамов работу не подразделяет, но все же два эпизода в его памяти запечатлелись особо.

Первый связан с 339-м «заказом» В.В.Головцова. Здесь потребовалось заменить вышедший из строя прибор. Прибор, в условиях известной тесноты в отсеках лодки, оказался довольно крупным. Чтобы его выгрузить и погрузить новый через «окно» в днищевой части, корабль требовалось ставить в док. Подсчитали - это дорого, да и сроки поджимали. Тогда придумали оригинальное, но довольно рискованное решение: в балластной цистерне отсека создать противодавление забортной воде, отдраить люк и выгрузить-загрузить приборы. В цистерну пошел сдаточный механик заказа Юрий Всеволодович Кондрашов с напарником, а под днище лодки погрузились водолазы Михаил Барсамов и Виктор Артамонов. Работали все они согласованно: одни «отдавали гайки» внутри корпуса, а другие «держали» их извне. Наконец люк вскрыли. Затем через него с помощью талей злополучный прибор вытащили и таким же образом загрузили новый. Получалось, что водолазы почти свободно входили в действующую лодку через «отверстие» в ее днище. Вполне возможно, на такое никто до этого еще нигде и никогда не решался. На все про все, к слову, ушло шесть часов.

Вторую памятную для Михаила Семеновича операцию заводские водолазы проделали на «заказе» В.М.Чувакина. Лодку тогда испытывали по особой программе, и для этого, что называется, «заварили» ей рули. Когда же испытания закончили, крепления пришлось срезать в открытом море, а здесь волна! Буксиры ворочали лодку, ставили и удерживали ее так, чтобы водолазам было удобней работать, но риск все равно был - это ведь не у причала стоять.

К слову, риск в профессии водолаза большинство воспринимает как нечто непременное: если шофер, по научной статистике, ежедневно попадает в опасные ситуации не менее четырех раз, сколько ЧП могло бы произойти с водолазом за десятки лет?! Однако от экстремальных ситуаций под водой, как признался Михаил Семенович, его Бог миловал. Как и от кессонной болезни. Приключалось, правда, ледяные пробки перекрывали воздушный шланг или же «калоша» с ноги слетала, но эти случаи, утверждает Барсамов, его жизни не угрожали.

Их оставалось только трое

У Барсамова двое сыновей - Сергей и Александр. Оба они учились в северодвинском политехникуме, получили кораблестроительные специальности. Больше того, Сергей со временем избрал профессию водолаза, причем азам нового дела обучался там же, где и его отец, - в Новороссийске. Уверен, не только на Севмаше, но и во всей стране наперечет таких специфических династий, как у Барсамовых.

После того, как в самом конце девяностых ушел из жизни Павел Григорьевич Щербак - первый северодвинский водолаз, негласное звание «старейшины» по праву перешло к Михаилу Семеновичу. Правда, под воду он уже не ходит, для этого есть возрастные пределы, но в цехе № 22 он продолжает работать по своей специальности - инструктором.

Специалистов водолазного дела на Севмаше осталось всего трое, причем двое из них - Барсамовы, отец и сын. «Молодежь, которую мы учили, с завода рассчиталась, - не без горечи говорит Михаил Семенович. - Учили потом вторую группу, она тоже ушла. Сейчас учим еще четверых. Не исключено, и эти уйдут...»

Действительно, за последние десять лет водно-транспортный цех растерял настоящих профессионалов: кто ушел на пенсию, кто в более перспективные организации, а таких, к слову, становится все больше. Поспешив в свое время отказаться от аварийно-спасательных подразделений, многие сейчас их поспешно восстанавливают. На это требуются немалые средства, но их находят. К сожалению, о планах Евгения Павловича Егорова создать на Севмашпредприятии передовую и многопрофильную службу водолазов уже нет и речи.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта