Заказчик шторм не любит

О творчестве художника Сергея Шестакова разговор нужно вести особый. Очень многие картины мастера являются как бы визитной карточкой Северодвинска.

Он родился в провинциальном приволжском городке, стал морским офицером-ракетчиком, служил на Тихом океане и Северном флоте, а его самобытные способности художника-мариниста раскрылись в Северодвинске

О творчестве художника Сергея Шестакова разговор нужно вести особый. И потому что работает он в довольно редком сегодня жанре маринистики, и потому что пишет своеобразно, точно следуя многочисленным историческим и техническим деталям. А еще и потому, что очень многие картины мастера являются как бы визитной карточкой Северодвинска.

Много сановных гостей посещают Севмаш. Гостям же полагается делать подарки, и редко кто из них уезжает без картин, написанных на морской сюжет. Для визитеров - это памятный подарок кисти художника Шестакова, а для самого художника - плод каждодневного труда. Сегодня художник-маринист Сергей Александрович Шестаков в гостях у «Корабельной стороны», в нашей кают-компании.

-Сергей Александрович, у вас в роду художники были?

- Художников не было, но вот дед мой по отцу - Василий Яковлевич - работал архитектором Богородска, несколько приметных зданий в городе построил, он хорошо рисовал. Возможно, это каким-то образом передалось. Но первым способности «разглядел» мой школьный учитель - ныне здравствующий Константин Ильич Назаров, дай ему Бог здоровья. Он в свое время окончил Ташкентское театральное училище, получил профессию театрального художника, а у нас в средней Богородской школе преподавал рисование и черчение. Я учился уже в 10-м классе, когда несколько моих работ появились на выставке творчества старшеклассников. На них обратил внимание приезжавший к нам профессор, как я понял, по линии архитектуры, из Горьковского строительного техникума. Вызвали меня к нему, и он меня стал агитировать поступать к нему. Но я уже тогда твердо решил идти в военно-морское училище и вскоре поступил.

- Не отсюда ли берет начало увлечение маринистикой?

- В общем-то, морем, кораблями я увлекался и раньше. Моряком был мой отец Александр Васильевич, он из соловецких юнг, в Великую Отечественную воевал на североморском эсминце «Дерзкий». В школе, помню, все обложки моих тетрадей были разрисованы кораблями, очень любил их рисовать, чем «грешил» и на уроках. Но первого настоящего художника-мариниста я встретил, действительно, в училище. Это был Юрий Владимирович Хорьков - лаборант кафедры истории тактики и военно-морского искусства. Этому человеку я многим обязан - он был моим учителем, очень много «творческих секретов» передал. Картины его украшали наше ВВМУ имени Ленинского комсомола, а я ходил, смотрел и все спрашивал - кто их автор? Мне ответили: мичман Хорьков, а вскоре и сам увидел его, он как раз писал полотно. Потом, как только представлялась возможность, подходил, смотрел, как он работает. Долго так ходил. Наконец он обратил на меня внимание, и мы познакомились. Очень талантливый художник, неподражаемо писал море. Помню, я его спросил: «Как вы делаете воду прозрачной?» С этого вопроса и начались мои уроки у Хорькова.

- А сами в училище рисовали?

- Распорядок дня в военном училище расписан плотно, по минутам, поэтому если и удавалось рисовать, так только на курсантской практике. Были мы как-то на крейсере «Киров», там делал карандашные зарисовки. На пятом курсе, если время выкраивал, уже пытался писать на холсте, но инициативу эту «погасили» сразу - ведь не художественное училище, а военно-морское.

Когда получил лейтенантские погоны, направили меня на Тихий океан, во 2-ю Камчатскую флотилию. Там тоже не до рисования, времени в обрез - служба. Фактически только после перевода сюда, в Северодвинск, появилась возможность писать серьезные вещи. Ну а, скажем так, профессионально заняться любимым делом удалось с переходом на Севмаш-предприятие. Здесь я обязан сказать добрые слова заместителю главного инженера Юрию Всеволодовичу Кондрашову. Это ему принадлежала идея «приобрести» для завода своего художника-мариниста, он же настоял, чтобы единицу художника-конструктора открыли. Но самое-то главное - что в моей судьбе тогда решительный поворот произошел, за что я этому человеку благодарен.

- На ваших картинах нет вымышленных «персонажей», все корабли реально существуют или существовали, оставили след в летописи флота, некоторые из них даже стали национальными реликвиями, участвовали в известных событиях, по крайней мере. Меня интересует вопрос исторической достоверности на художественном полотне, как и чем она достигается?

- На мой взгляд, это очень важный момент, и здесь в изображении ни в коем случае нельзя отступать от правды. Мои учителя блюсти это правило приучали сразу же. Если уж надлежит писать, например, корабль, так о нем нужно знать многое из того, что, на первый взгляд, кому-то покажется излишним. Фото, иллюстрации, чертежи, схемы - это, безусловно, большая подсказка, но ведь корабль тоже живет своей жизнью: со временем меняются его и бортовые номера, и окраска, любой ремонт, не говоря уже о модернизации, привносит в его облик что-то новое, а ремонтов и модернизаций может быть и несколько. Поэтому нужно знать, когда такие проводились и так далее. Иными словами, приходится поработать в роли историка, и со временем по каким-то кораблям даже формируется своего рода архив.

- У своих коллег - художников подмечаете неточности?

- Есть такое дело. Особенно много погрешностей при изображении парусников. Корабли с парусным вооружением вообще писать очень тяжело, столько там парусов, деталей такелажа, каждая из которых имеет свое специальное назначение. К тому же, надо еще суметь правильно изобразить надув парусов при определенном ветре, и чтобы морская волна тоже «соответствовала» силе и направлению такого ветра. А цвет воды? А цвет неба? Все это должен помнить и учитывать художник. Поэтому сюжеты из эпохи парусного флота требуют особой сосредоточенности. Хотя и сюжеты более позднего времени писать немногим легче. Иногда, к сожалению, не нужно быть особым знатоком, чтобы увидеть неточности на картине, а уж флотский офицер-практик сразу на них обратит внимание. Как-то зашел в художественный салон, вижу на картине идущий самым полным ходом броненосец царского флота. И все бы ничего, только на носу у него развевается гюйс... который на корабле поднимают только во время стоянки, это же любой моряк знает.

- Сергей Александрович, сколько за все это время написано картин, не считали?

- Специально подсчетами не занимался, но тысячи три или около четырех будет.

- Военных кораблей написано больше?

- Много больше, чем «гражданских».

- А из тех кораблей, что построены за более чем шестьдесят лет северодвинского судостроя?

- Написаны они все без исключения, начиная с «больших охотников», а некоторые еще и не по одному разу. Конечно, по понятным причинам на большинстве картин изображены наши подводные лодки. Работал я и над сериями: одна и та же лодка, но сначала она на стапель-поезде, потом - в наливном бассейне, далее - у причала и на заводской акватории, но чаще в море - корабль всегда лучше смотрится в своей стихии и на ходу. Вот и последний наш северодвинский корабль - АПЛ «Гепард» - мне тоже довелось писать в нескольких картинах. К слову, самую первую из них подарили первому заместителю министра обороны Кокошину.

-Ну а всех владельцев своих картин знаете?

- Всех, конечно, не знаю. Бывают персональные просьбы, заказы, там все ясно, но если это поручение по основной работе, то в большинстве случаев мне обычно не говорят, кому предназначается картина. Я пишу, ее дарят. Бывает, о владельце узнаю случайно. Приезжают знакомые или же коллеги, говорят: видели твою работу там-то или у того-то. Несколько лет назад в Северодвинск приезжали наследники монаршей фамилии Романовых. Пригласили их на Севмашпредприятие, водили по заводу и даже на атомную подлодку. Тогда еще под впечатлением увиденного юный царевич изъявил желание идти в российское Нахимовское училище. На память вручили им подарки. И вот спустя несколько лет показывали сюжет по телевидению про испанскую резиденцию Романовых, смотрю - на стене «царских покоев» висит и моя картина - подлодка серии «Барс». К слову, если говорить о заграничных владельцах, то мне известно, что морские пейзажи из Северодвинска «уехали» в США, Англию, Финляндию, Корею...

- У вас есть какие-то пристрастия, какие корабли вам нравится рисовать особенно?

- Наши советские, российские военные надводные корабли. Вообще, готов утверждать, что русская корабельная архитектура - лучшая в мире. Здесь у нас много своих традиций и тех элементов, что мы очень удачно позаимствовали у других. Впрочем, этот наш приоритет и на Западе признают. За примером далеко ходить не надо: посмотрите хотя бы на эсминец «Бесстрашный», он сейчас стоит на «Звездочке», - какой красавец!

- «Бесстрашный» я видел и в море, и на вашей картине. Действительно, впечатляет. Ну а интерьер дома как-то отражает вашу «военно-морскую» страсть художника?

- Прежде всего, ленд-лизовский эсминец военной поры «Дерзкий» - это как память об отце. Еще - британский фрегат «Лондон», линкор «Новороссийск», крейсер «Керчь». Правда, эти последние работы прямого отношения к моей личной судьбе не имеют.

- Современный «рынок» диктует свой спрос художнику? Что хотят видеть на полотнах ваши заказчики?

-Те, кто хотят, например, корабль, на котором служили, требуют особой достоверности изображения даже в мелких деталях, кое-кто из них на картине количество шпигатов считает, чтоб все в точности было, и это понятно - для них картина - часть их судьбы, их память. Другие, случается, просят написать море, «чтоб, как у Айвазовского», и какой там корабль идет, им безразлично, можно даже и без корабля, лишь бы солнышко светило, чтобы волна небольшая, вообще, как я заметил, заказчик шторм не любит... Есть еще категория «из крутых». Ну, этим абсолютно все равно, лишь бы на холсте что-то было. Такой уж у них «художественный вкус».

- Не отступлю от традиции и последний вопрос задам о ваших планах: над чем сейчас работаете?

- Одна из последних картин - британский фрегат «Кэмпбеллтаун» на городском рейде Архангельска. Это сюжет из совсем недавней нашей истории, когда прошлой осенью англичане приходили к нам на празднование юбилея союзных конвоев. Раньше, в 1991-м, я писал картину с аналогичным британским фрегатом «Лондон», но теперь это уже совсем другое видение темы.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта