Спасибо за счастье

«Валечка, мы с тобой совпали!» - радовался Анатолий Иванович

- Почти всю последнюю ночь мы проговорили. Так было часто: рассказывал Анатолий, как никто рассказывать не мог, а я больше слушала. И спать совсем не хотелось, только глаза сами закрывались. Тогда он тормошил меня: «Пойдем на кухню, чай попьем! Успеем еще выспаться».

Утром бережно, чтобы не разбудить мужа, собралась на работу. Открыла дверь и, почувствовав взгляд, оглянулась. Он стоял за спиной взъерошенный: «Я сегодня на дачу съезжу, сок березовый соберу. Обещаю, что к обеду вернусь». Так началось 24 мая прошлого года.

Был уже поздний вечер, когда раздался телефонный звонок и чужой голос: «Анатолий Иванович Макаренко ваш муж? Случилась неприятность, перезвоните в приемный покой».

Валентина Ивановна замолчала, она не плачет, просто старательно подбирает слова, чтобы объяснить... Я тоже молчу, понимая, что ни о чем спрашивать не надо. И только часы в тишине квартиры громко провожают быстрое время.

- Иногда количество лет ничто по сравнению с секундой, - не соглашается с их диктатом счастливая женщина.

Нельзя жить, задыхаясь

Разделив жизнь на два этапа, коротко рассказывает о длинном:

- Я, скорее, исключение из правил для жен военнослужащих. Никогда не сидела бабочкой на звездном плече. Все время работала, шла вперед...

Многие все равно считали ее золотой рыбкой, которой если и приходилось трудиться, то только для исполнения собственных желаний, не ограниченных сказочным счетом. Высокое положение мужа - военного врача, престижная работа, квартира, лучше которой уже некуда. Все есть. И ничего не надо...

«Под каждой крышей свои мыши». Какая разница, точат они зубы о сухую корочку или позолоту, если тает семейное счастье, оставляя в наследство привычку - оправдание мирно ушедшей или изгнанной любви. Есть еще много других причин терпимости: совместно нажитые дети и имущество, извечное русское «а что люди скажут?», стакан воды в старости... Валентина Ивановна после двадцати семи лет семейной жизни ушла из дома вопреки всему в никуда: «Потому что нельзя жить, задыхаясь». На этом поставим точку, уважая право и после развода вспоминать только хорошее.

«Я оставляю тебе свое золото»

У свободы в каждом возрасте свой вкус и цвет. Горечи одиночества, розовых надежд на вторую попытку у немолодой женщины не было. Были непростые обстоятельства, от которых, спасибо начальству, удалось убежать в столицу. В Москве Валентина Ивановна, служащая военного госпиталя, училась. А 15 декабря 1997 года ее пригласили на торжественный прием по случаю юбилея военного училища командного состава ВМФ имени Фрунзе.

- Разрешите представить: капитан первого ранга Анатолий Иванович Макаренко. Ваши фамилии часто пересекались по долгу службы, а теперь познакомьтесь лично, - подвели к ней офицера штаба ВМФ.

- Он встал рядом - и все... Человек, жизнью своей подтверждающий, что настоящие мужчины есть. Завоеватель, который уже никогда меня от себя не отпускал и вел, как королеву. И я узнала, что такое настоящая любовь, которая крыльями своими поднимает обессиленного и на ноги ставит. Видимо, Господь поцеловал меня в темечко...

Семьи у Макаренко к тому времени уже не было, была бывшая жена и дети. И властная мама, однажды сказавшая Валентине: «Теперь это твое золото. Мой сын такой беззащитный, береги его». В штабе бы очень удивились, услышав такую характеристику доблестного офицера.

- За внешней респектабельностью, блеском у него было скрыто то, что в народе называют мнительностью. А мнительность - это порядочность, совестливость. В том числе и по отношению к своему прошлому.

Им пришлось подождать, пока свою долю шикарной московской квартиры Анатолий Иванович сможет передать дочке. Это было ее, Валентины Ивановны, условие. Но маленькие календарики, которые она хранит с тех лет, все чаще пестрели крестиками: «Это мой отпуск, это - его, потом командировки с заездами в Северодвинск, в этом месяце летали к свекрови». Не зачеркнутыми, пустыми оставались дни разлуки.

А потом любимый стал северодвинцем и патриотом города: «Да что же вы не цените красоту, в которой живете! Ни разу в Москве не видел, чтобы люди на улицах так улыбались, чтобы спокойно шли, а не бежали, дыша тебе в затылок. И столько детских колясок раньше не видел».

Ему нравилось все, потому что нравилась жизнь. «Слушай, Валя, как хорошо у нас дома», - говорил, открывая дверь. «Никогда бы отсюда не уезжал!» - не мог надышаться дачным воздухом. В зимний выходной тянул к нему жену: «Поехали, нас ждут птицы, надо их покормить».

- Анатолий все ваши газеты читал запоем. «Корабельную сторону» обязательно с пометками, хорошо знал военную историю, из полезных все полезное брал. Вычитал про сосновые шишки, привез, по всем углам разложил: «Чтобы тебе, Валечка, дышалось легко». Из магазина вернется, выложит дорогие фрукты на стол: «У тебя каждый день должен быть виноград, у нас должно быть все. Потому что мы все сделали для детей, теперь имеем право жить для себя. А на тот свет с собой ничего не заберешь»...

Острая недостаточность

24 мая Валентина Ивановна прибежала с работы. У подъезда привычно подняла глаза: в окне должен стоять муж и улыбаться тому, что видит ее, что все хорошо, и через несколько дней - отпуск, для которого уже куплены билеты. Но кухонная занавеска даже не дрогнула.

- Не было Анатолия дома, и я не могла жить. Что-то делала машинально, суетилась. А в половине четвертого неведомая сила подняла меня и приказала: иди по улице Воронина. Минут через пятнадцать на перекрестке встретила знакомого, он спросил про мужа, я пожаловалась, что места себе уже не нахожу...

Они остановились на том самом месте, с которого ровно тридцать минут назад «скорая» увезла мужа. Острая коронарная недостаточность...

После похорон восстановила все до мелочей: за два часа до беды Анатолий Иванович попросил у соседки по даче куст калины и посадил специально для жены полезную ягоду, потому что зимой ее мучил бронхит. Вернулся в город, по дороге в магазине «Космос» купил краску. Было это в 14 часов 47 минут 12 секунд.

- Я распечатку в магазине попросила, - объясняет космическую точность Валентина Ивановна.

А мне вдруг становится страшно, наверное, из-за часов, которые в тишине опять громко застучались в жизнь. Ну почему мы всегда уверены, что сейчас, в это самое мгновение, ничего не случится с теми, кого любим, к кому привыкли, от кого ждем стакан воды в старости. А если бояться, то как жить?

- Валентина Ивановна, вы уже это знаете. Скажите, как?

- Любить живых, если они этого достойны. Часто люди, оплакивая потерю, страдают оттого, что вовремя не простили, что-то не успели сказать, сделать. А мне не в чем себя укорить, с первого мгновения я жила для Анатолия, вся наша короткая жизнь стоит ста лет по количеству заботы и нежности друг к другу.

«Валечка, мы с тобой совпали!», - говорил муж. К моему большому счастью, одиночество не пришло. Анатолий Иванович не покидал меня. Нет черной разъедающей тоски, есть тихая печаль... Есть огромная благодарность дорогому человеку за красивую песню любви. Не огорчаю его, езжу на Миронову гору каждую субботу, знаю, когда он меня ждет и на неделе. Благодаря памяти о светлом человеке я и сейчас живу светло. И чувствую виноватой себя только за то, что вдруг кого-то из тех, кто мне помог, кто остался рядом, обошла своим вниманием, не поблагодарила. Спасибо всем и низкий поклон...

Валентина Ивановна не соглашается со мной, когда предлагаю подходящее слово для хлопот с памятником: «Нет, это не было скорбным делом...». И рассказывает, как мучительно долго подбирала надпись для него, пока все чувства не сложились в три простых слова: «Спасибо за счастье...»

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта