Начало войны для каждого было своим. Единым для всех было только понимание, что это - беда и горе. В моей памяти это утро осталось на всю жизнь.
 |
| Фото www.mukola.net |
Утро 22 июня 1941 года в Николаеве выдалось солнечным и теплым, дети уже были во дворе и беззаботно играли, наблюдали за летающими бабочками и охотились на огромных стрекоз. День обещал быть жарким. Прозрачный воздух густел, наливался и насыщался солнцем.
И вдруг во дворе раздался громкий истеричный женский крик, повергнувший всех в оцепенение и страх. Война, война, война! Она началась для меня с дикого крика нашей соседки Розы Гайсинской, вышедшей во двор, чтобы снять белье. Мы, дети, внезапно напуганные этим криком, остановили свои игры и с недоумением смотрели на плачущую женщину. А из чьего-то открытого окна уже громко на весь двор объявляли о нападении фашистской Германии.
Из дома все выбежали во двор, столпились в одном месте в трагическом и каком-то обреченном молчании. И сразу обратили внимание на гул самолетов. Немецких самолетов. Хотя знаков различия не было видно, но сомнений не осталось, когда через некоторое время в районе поселка Варваровка прозвучали первые взрывы. И тем же дружным строем самолеты пролетели обратно. Никто по ним не стрелял.
Кресты над городом
Последующие дни прошли в большом волнении. Всех жителей Николаева срочно заставили сдать радиоприемники на специально открытые склады. Слушать передачи по приемникам, которые могли ловить зарубежные станции, категорически запрещалось.
На второй или третий день войны во дворе открыли погреб и приспособили его под бомбоубежище, на доме установили звуковую сирену, объявляющую о налете вражеской авиации. Ежедневно над городом летали немецкие разведчики, на крыльях которых уже можно было различить кресты. По ним стреляли зенитки, но сбитых самолетов я не видел.
Через несколько дней по городу пронесся слух о сброшенном на парашютах немецком десанте. Пленных диверсантов привезли к зданию НКВД. Оно находилось недалеко от нашего дома, поэтому в толпе любопытных был и я.
Их оказалось трое: двое мужчин и девушка. Мужчины были молодые, светловолосые, высокие, с наглым и презрительным выражением на лицах. Они рассматривали окружившую их толпу без всякого страха.
В пути под бомбами
Вскоре на запад (в сторону Варваровки) начали двигаться военные подразделения с артиллерией на конной тяге. Началась всеобщая мобилизация. Все происходило в какой-то жуткой тишине.
Мой отец все время был на заводе. А в один из июльских вечеров он сказал, что нам нужно срочно собираться в эвакуацию, куда отправляли семьи руководителей цехов и партийных работников. Когда собирались, нам говорили, что вещей надо брать как можно меньше, так как через две-три недели, в крайнем случае - месяц, врага разобьют и мы вернемся обратно.
Когда наш поезд шел по степи, в небе появились самолеты. Сбросили несколько бомб возле головного вагона. Нас выгнали из вагонов и заставили лечь на землю неподалеку от насыпи. Мама все время старалась закрыть собой меня и брата Мишу. Все обошлось.
Сколько мы ехали, я не помню. Но в Астрахани мы узнали, что Николаев заняли немцы.
Последний эшелон
Каждый день мама и все эвакуированные ходили по очереди на вокзал и пристань, встречая прибывающих беженцев с надеждой увидеть родных. Говорили, что из Николаева могут приехать и по Волге. И действительно, начали появляться работники завода, которые рассказывали, что после демонтажа и отправки оборудования все уходили как могли.
Наконец последняя партия прибывших сообщила, что больше уже никто не приедет. И вдруг в один из вечеров в нашу комнату вошел отец, который приплыл на какой-то барже вместе с несколькими сослуживцами.
Он был небрит, одет в телогрейку, кирзовые сапоги. И в руках у него был тощий вещевой мешочек с веревочными лямочками. Мой младший брат Миша его даже не узнал и подозрительно разглядывал из-за угла. А мама с плачем бросилась ему на шею.
Отец рассказывал, что после отправки последнего состава с оборудованием завода немцы уже были на окраине города, начав форсировать Буг. Он и еще ряд работников завода уходили с отступающими частями Красной армии. Когда они соединились с основными частями, то всех их после длительной проверки отправили на Ростов и далее в сторону Волги. Так закончилась николаевская эпопея нашей семьи. Начиналась осень 1941 года.
Война разбросала всех наших родных, заставила попутешествовать по стране и испить все тяготы эвакуационной жизни. Окончательная остановка была в Молотовске, куда после долгих поисков нас привез отец. С ранней весны 1943 года этот город стал моей второй родиной, как и для многих работников завода №402 родом из Николаева.
Александр ПЕТРЕНКО