То ли не найдя эквивалента для русского слова, то ли не вполне его понимая или по другой причине прозвище Грозный переводят на Западе как Ужасный: Иван Ужасный. Об этом вспомнилось, глядя последний по времени кинематографический перевод Ивановой эпохи – российский фильм «Царь». Режиссер Павел Лунгин показывает именно Ивана Ужасного – но по «другой причине».
 |
| Фото «ВС» |
ЕГО КАРТИНА только по внешности историческая, а по сути мифологическая. Она не жизненная, а житийная. Называется «Царь», однако рассказывает о московском митрополите Филиппе, в миру Федоре Колычеве. По сюжету митрополит достигает святости, противостоя царю и принимая терновый венец. Поэтому царские дела в фильме не могут не быть ужасными, независимо от того что там происходило в истории.
Петр Мамонов сыграл царя после «доброй» роли в фильме Лунгина «Остров». И кажется, что Иван Грозный – это адская пародия на отца Анатолия. Они оба истые богомольцы, но один идет по пути искупления грехов, а другой их умножает, притом мнит, что делает за Господа черную работу, подготовляя Русь к Страшному суду.
Глаза царя горят. Иван одержим злом. Его злая воля искажает все доброе и полезное, чего касается. Суд превращает в произвол. Уродует понятие милости: помиловать означает умертвить без предварительных мучений.
В начале фильма – примечательная сцена общей молитвы царя и народа. Открывает эту сцену одевание царя. Буквально походя Лунгин решает проклятый вопрос, что такое Россия – Европа или Азия. Иван проходит через покои, а челядь подобострастно облачает его в парадное платье. Восточного облика слуги целуют надетые туфли. Сопровождает царя богато декорированная царица, едва ли не шамаханская. Наконец выходят к народу, а тот в трепете и уничижении распростерся, лиц не видно – одно серое трепье. Какая уж тут Европа! Восточная деспотия в чистом виде.
Последняя экранная работа Олега Янковского перекликается с первой – в фильме «Щит и меч». Юный Генрих Шварцкопф, узнав о зверской практике нацистов, стал с ними бороться. Митрополит Филипп глубоко потрясен московскими кровавыми делами и обличает их вдохновителя: «Не узнаю царя православного…»
Брошенный в темницу, Филипп начинает творить чудеса. На него снисходит благодать Божия.
А на Ивана наваливается тоска. Ему был послан проводник, чтобы вести к спасению, но Иван не то что не послушал – приказал убить проводника. И финал картины – предвестие ада: царь в темноте и пустоте. Он позвал народ на веселье – посмотреть очередную расправу, однако никто не пришел. В пьесе Пушкина народ безмолвствует в знак протеста, а здесь вообще отсутствует.
Это довольно-таки простой фильм – и просты и правильны зрительские реакции и оценки. Сложно лишь ответить на вопрос, что бы стали делать мы сами, окажись под властью такого царя.
Николай НИКОЛАЕВ