Светлана Ивановна и подумать не могла, что станет участницей международного конфликта. СКАЖИ Светлане Ивановне Гневашевой тридцать лет назад, что станет она, повар детского сада, участницей международного конфликта, перекрестилась бы тогда неверующая женщина.
Тридцать лет назад Таллин встречал ее, маму и старшую сестру с уважением на официальных лицах. «Волга» к поезду, гостиница, экскурсии по городу, поход в театр по личному приглашению его директора. А 9 мая – торжество скорбных минут на холме Тынисмяги. У монумента братской могилы с отлитыми в бронзе именами тринадцати советских солдат, погибших в сентябре сорок четвертого года освободителями.Цветы, пионерские салюты, воинские почести, слова о вечной памяти у монумента… По-другому быть не могло. Но стало. Сегодня монумент называют «символом оккупации».Бронзовый солдатПосле уничтожения памятной доски он стал безымянным и знаменитым на весь мир - таллинский «Бронзовый солдат». О нем пишут газеты, на разных языках говорят простые люди и президенты. Согласно принятому в январе эстонскому закону его собираются снести. Закон называется: «О защите воинских захоронений». В числе первых «защитников» - премьер-министр Эстонии, обещающий «послать туда бульдозеры» ко Дню Победы, всему миру объяснивший: «В ситуации, когда на могилах топчутся, проводят митинги, пьют водку и ждут троллейбуса, нельзя говорить ни о каком уважении». Логика тверже бронзы: место мертвых – на кладбище, чтобы не мешали живым топтаться и водку пить...Монумент «Бронзового солдата» стал камнем преткновения, трибуной для политиков, символом борьбы тех, кто «за» и кто «против». А для северодвинской бабушки Светланы Ивановны Гневашевой он просто памятник на могиле отца, капитана Советской Армии Ивана Михайловича Сысоева.«Любушка наш...»В девять вечера жмем на кнопку домофона. Раньше пробовали - бесполезно, хлопот у пенсионерки много. Хорошо, что работает лифт и ноги не устали, но груз дня прошедшего давит на плечи. На мои. Светлана Ивановна – как струнка.- Какая у вас осанка! Это, наверное, наследственность, - завидую я.- Это, наверное, от работы, от котлов тяжеленных. Столько их наворочала! Всю жизнь у плиты. В пять вставала и к семи - на работу. Любимое дело – пироги печь, этим и сегодня своих детей собираю.У Светланы Ивановны трое сыновей, внуков шестеро, два правнука, а еще есть чужой мальчишка, который стал родным. С годика у него в няньках подрабатывает, в этом сентябре ему уже в школу.…Хозяйка разложила на столе письма отца, а мы принесли фотографии. Утром сбегали в краеведческий музей, пересняли (спасибо хранителям истории за помощь). Снимки в музей передала мама Светланы Ивановны. Седьмой год солдатской вдовы Лидии Семеновны Сысоевой нет в живых.- Любушка наш, – целует дочка портрет отца. Он в буденновке и младше ее в два раза. - Мы маленькие были, когда папа ушел на фронт, в самом начале войны. Ничего с сестрой не помним, только с маминых слов. И по письмам. Очень добрый у нас был папа.«Время – весна… Еще повоюем и с победой в родную семью. Когда вернусь, то ребята скажут: какой папа, откуда?», - улыбался фронтовик в письме своей Лидочке.…Приглядел ее Иван в родной деревне. Мама его выбор не одобрила: больно молодую и веселую невестку собирается единственный сын домой привести, все у нее хиханьки-хахоньки да пляски. А он - человек серьезный.Хорошей женой стала Лида для члена ВКП(б), для работника райсовета, секретаря райкома комсомола, парторга – не уставали передвигать Ивана Михайловича по службе и по Архангельской области. Был в этой географии и Молотовск. Кем работал Иван Сысоев в нашем городе, дочка не знает, но при должности – это точно, потому что был ему выделен личный транспорт – лошадь.В тридцать седьмом году в Маймаксе жили, там родилась первая дочка. Новорожденный отец на радостях к учительнице местной побежал: придумайте имя такое, чтобы ни у кого не было!- Листала она книги, листала, нашла: «Эсмеральда, такого точно ни у кого!» Так в паспорте у сестры и записано, а зовем мы ее всю жизнь Эммой. Я родилась через год в Шенкурске. Папа маме в родилке сказал: «Если снова девчонка будет – на чердак жить отправлю». А назавтра с извинением: «Да хоть кто пускай родится».«Не идут ножки»- Когда сын появился, в сорок первом году, счастья у него было… Валерик наш умер семи лет. Грипп тогда по деревне шел. Забежал братик к дружку: «У нас все болеют, один я на ногах». После этого и слег, потом осложнение – двухстороннее воспаление легких. Уже задыхался, а все тянул: «Ба-а-бушка, приедь ко мне на Кнопочке». Кнопочкой лошадь деревенскую звали… В войну мы в Рочегде жили, мама машинистом на локомотив устроилась, он весь поселок освещал. Прибежим к ней, а она с масленкой такой большой ходит…«Лида, работай внимательно, систему и принцип работы локомотива я знаю, машина очень простая, но будь бдительна: механизм чувствительный, что сердце». Это тоже из фронтового письма. Сначала про детей, чуть-чуть про себя и – про локомотив.Бдительно Лидия работала. Бывало, в три смены.- А мы с Эммой и дров напилим двуручной пилой, и воды с водокачки наносим. Всякое бывало, но судьба хранила. Помню, вернее, рассказывали, случай. Не знаю, как отпустили нас с сестрой одних маленьких из садика. От него до деревни бабушкиной зимним вечером по пустой дороге пошагали. Идем, за ручки держимся. Я очень устала и легла на тропку: «Не идут ножки». Эмма всего-то на год старше, но сообразила, побежала бегом к бабушке: «Света, наверное, соплями к тропке примерзла». Там и нашли меня в темноте, завернули в одеяло - и к фельдшерице. Главное, сказала она, спать не давать.«Сообщите, что честно погиб»- Все хотели жить, - вздыхает Светлана Ивановна, глядя на портрет.– Две контузии у папы было, последняя – тяжелая, но после госпиталя снова вернулся на фронт. «Вот война кончится, встретимся», - мечтал он в письмах. Прости, папочка, так и не встретились…Иван Сысоев погиб в семидесяти километрах от Таллина. 22 сентября 1944 года танк, на котором ехал политрук стрелковой дивизии, подорвался на мине. Капитан словно почувствовал что-то, остался на броне. Предчувствие не от смерти спасло – от безвестности после нее. Танкист и две девчушки-санитарочки в кабине сгорели до косточек. А Ивана Сысоева отбросило взрывной волной.«Кто меня найдет, обязательно сообщите семье, что погиб честно за Родину…» - написал политрук в записной книжке. Подобрала ее возле тела санитарка Вера Гладкова, выносившая с того поля боя раненых. Завещание выполнила – написала в Рочегду, рассказала, где и с какими почестями нашел покой сын, муж и отец.Говорят, что сохранилась в архивах фотография похорон. Снимали на память, но могут стать эти фотографии доказательством страдающим провалами совести.- Некоторые эстонцы говорят, что там никто не захоронен… Это немыслимо, даже представить невозможно: солдаты же их защищали, а они сегодня над их душами глумятся…Светлана Ивановна готова сегодня защищать отца, есть у нее и у других наследников с Алтая, Полтавы, Ставрополя, Рязани такое право – отказать в эксгумации и перезахоронении. Первое письмо капитанской дочери уже отправлено. В Совет Федерации, Сергею Миронову, с просьбой о поддержке.…«Заботу о нас народ проявляет исключительную», - писал капитан Сысоев с фронта. Навсегда – в настоящем времени. Как завещание.
Программа тридцати телеканалов! В том числе, по просьбе читателей, «TV 1000 Русское кино», «Спорт Плюс» и ДТВ. Анонсы наиболее интересных передач и фильмов. Новости телевидения. В продаже уже со среды!
