Грустные размышления ветерана города. 18 июня 1936 года пароход «Иван Каляев» с первыми строителями будущего города пришвартовался к набережной у Николо-Корельского монастыря. Месяцем позже тем же пароходом прибыли сюда мой отец со старшим сыном. Это было 70 лет назад…
УЕХАТЬ из деревни вынудили нашу семью нужда и голод. 1935 год выдался неурожайным. Засуха загубила хлеба, свела на нет урожай овощей. А тут еще государство увеличило подоходный налог на семьи, которые отказались вступать в колхоз. За неуплату долгов власти забрали швейную машинку, не погнушались даже ношеными вещами. Первыми из деревни уехали мой отец с сыном. Устроились в районном поселке Молочное плотниками. Зарабатывали крохи. Когда в 1936 году появился вербовщик из Судостроя, отец дал согласие не задумываясь.
В том же 1936 году с нового места отец прислал письмо, звал к себе, даже выслал на дорогу деньги. Помню, как мать зарыдала, обходя земельный участок.
- Помолитесь, ребята, Богу, - говорила она. – Прощаемся с родным краем навсегда.
Пешком прошли 60 километров до железнодорожной станции. Я посадил на плечи двухгодовалую сестренку, а мать и старшая сестра несли нехитрый житейский скарб, уместившийся в двух мешках. Денег на дорогу было в обрез. При посадке на пароход мать слезно умоляла вахтенного матроса пропустить одного ребенка без билета. Тот согласился, предупредив: с верхней палубы ни шагу, чтобы начальству не попадаться.
Рядом на палубе расположилась молодая пара, как и мы, ехавшая на новую стройку. Когда подоспело время обеда, выложили они на столик буханку белого хлеба, колбасу, яйца. Нам, второй день жившим впроголодь, смотреть на это было невмоготу. Заметив, как мы сглатываем слюну, попутчики отдали нам, ребятишкам, часть своей еды.
К небольшой, довольно красивой пристани Судостроя пароход прибыл вовремя. Никто нас не встречал. Сообщить отцу о приезде телеграммой было просто не на что. От пристани, через топкое торфяное болото, пролегала узкая, в три-четыре доски, мостовая, которая выводила на Беломорский проспект. По дороге узнали, как пройти на улицу Республиканскую. Нужный нам дом под номером 19а оказался недостроенным бараком. Первое впечатление было, как будто мы вошли в большой сарай с расставленными почти вплотную железными койками. Кровати отца и брата располагались в углу барака. Комендант дома уговорила соседей потесниться, чтобы всей семье хватило места.
День приезда совпал с выходным. В помещении играла гармошка, громко бранились пьяные мужики, слышались причитания какой-то женщины. У нас, ребятишек, кроватей не было, спали на ватных тюфяках в проходе. Мать переживала, чтобы мы не простудились. Тревога за нас усилилась, когда на третий день пребывания в бараке ядовитая змея ужалила четырехлетнего мальчишку.
Барачные дома строились быстро. Почти каждые десять дней справлялись новоселья. Сдавались такие дома с множеством недоделок, было важно разместить людей под крышей до начала холодов. Никто не роптал. Помню, как западнее наших домов появилась новая улица – Пионерская, на которой возвели первую среднюю школу. В нее-то по осени я и пошел учиться. За каких-то два с небольшим года новые дома растянулись еще по одной улице – Полярной. На ней же появилось и первое техническое учебное заведение – судостроительный техникум. Ударными темпами строились цеха завода №402, о чем мы могли судить по разговорам старших.
Гляжу сегодня на ветшающие дома нашей молодости, и становится грустно. Эти «деревяшки», с которых начиналась история города, отживают свой век. Как и мы, старики.
Михаил КОЧНЕВ