Звезды гидрографа Бориса Богданова

Он дважды ходил к Антарктиде, семь раз высаживался с экспедициями во льдах Арктики, но считает это обычной практикой своего времени

Флотская присказка-поговорка: «У военных гидрографов нет службы, а есть работа». В популярном изложении это, помимо всего прочего, означает, что адмиральские звания здесь вряд ли выслужишь, да и внеочередными командование не балует. Этими же словами обычно напутствуют своих курсантов и преподаватели училища, опытные гидрографы, на практике вкусившие плоды упомянутой карьерной несправедливости.

И В САМОМ деле, труд гидрографов, как правило, возводится в некую второстепенную категорию. Между тем тягот и опасностей у них вряд ли меньше, чем у других представителей морских профессий. Вот только вспомнить и рассказать они зачастую могут несравнимо больше, нежели иной строевой офицер, чьи впечатления от многих лет службы так и не вышли за пределы гарнизонного забора.

Балтийское ВВМУ он оканчивал в 1963-м по специальности «средства навигационного оборудования». Печально известное «хрущевское сокращение» Вооруженных сил застало Бориса Богданова еще курсантом. Тогда же решили, что флот в гидрографах не нуждается, - тех ребят, кто имел в Ленинграде «жилищную зацепку», демобилизовали сразу. А ему, видно, светила счастливая звезда: он как бы числился в группе «бездомных», а таким позволили доучиться.

Что значит«пойти на лед»

Высадиться на дрейфующую в океане льдину для проведения исследований. У гидрографов это называется «пойти на лед». Так вот впервые лейтенант Борис Богданов «пошел на лед» вскоре после окончания училища. Его с тремя однокашниками направили в Архангельск, но в штат Северной гидрографической экспедиции попал лишь он. Первая должность Богданова - инженер радионавигационной партии, координатор, а первые его задания явились частью тех глобальных исследований, которые вел Советский Союз на ледовой шапке планеты с 1961 года.

На географической карте район промеров и наблюдений условно ограничивали три полярные станции: Нагурский - это на Земле Франца-Иосифа, - Диксон на Таймыре и остров Средний, что на Новосибирских островах. В этом огромном пространстве умещались оба сектора Севморпути - площадь, измеряемая тысячами квадратных километров ледовой поверхности и чистой воды нашей Арктики. Впрочем, не только нашей. Интерес представляла и нейтральная акватория, прилегающая к шельфу Канады и США. Время было такое, что Ледовитый океан мог стать театром военных действий. Поэтому его нужно было изучать. Сегодня уже не секрет, что те интенсивные работы военных гидрографов связывались в том числе и с освоением арктического бассейна первыми атомными лодками.

С воздуха гидрологи специально выбирали крупную многолетнюю льдину, толщиной не менее 3 метров. Как правило, такой массив, подчиняясь воле течений и ветров, дрейфовал, совершая полную циркуляцию на макушке планеты за 3 года. На этот же срок льдина становилась местом работы гидрографов, точнее, их сменных групп. Группы высаживались на месяц-полтора.

Папанинцы в погонах

Впрочем, их погоны оставались на материке. На льдине не было нужды в уставной субординации, а военный характер изысканий старались не выказывать. Большими самолетами полярников сначала переправляли из Москвы на Диксон. Там их брали на борт легкие «аннушки» и доставляли на временные базы. Но на них гидрографы, как правило, не засиживались. Им приходилось много летать с аппаратурой на тех же Ан-2. Когда требовалась особая точность, арктические «кукурузники» приледнялись и высаживали группу; когда же сесть не удавалось, гидрографы работали с вертолетов: эти машины могли зависать над точкой.

Наверное, Бориса Ивановича и его коллег правомочно назвать папанинцами послевоенного поколения: уж очень много возникает аналогий. Правда, за известной четверкой СП-1 следила вся страна, а вот о работе военных гидрографов знали немногие. Для обывателя Арктика и сегодня - неизвестный театр «холодной войны». Здесь лежал в буквальном смысле ее самый холодный фронт. Комплексные изыскания вели и США, и Союз. О своем близком и тайном соседстве тоже ведали, более того, друг друга и отслеживали, и прослушивали. Правда, на таких безжизненных пространствах не грех и затеряться, а в точности просчитать дрейф льдины в океане невозможно, и однажды американцы вдруг обнаружили наших, что называется, под самым боком. Тотчас в их прессе поднялась паника: «Русские высадили близ Аляски батальон морской пехоты»...

А «морские пехотинцы» советской гидрографии обстоятельно исследовали Арктику, причем без ощущения исключительности того, что делали. Даже постоянное соседство с полярными медведями не привносило особых перемен в их каждодневную и четко распланированную работу. Разве что излишне любопытного зверя, занесенного в Красную книгу, в конце концов научились отпугивать... вертолетом. Машина низко зависала над хозяином Арктики, и тот бросался наутек от грохота двигателей и посвиста лопастей.

Мне были очень любопытны детали полярного быта, но, сколько я ни расспрашивал о них, скромный Борис Иванович искренне не видел в них ничего особенного. Гораздо больше поведали о них его любительские фото... Базовый лагерь: занесенные бураном сферические купола палаток, различимо антенное поле, а за ним самолет - единственная транспортная связь с материком - и, конечно, в избытке - бочки горючего, как непременный атрибут всякой полярной станции. Еще на одном снимке - впечатляющие глыбы льда, результат недавнего торошения, а значит, у людей был повод понервничать, ведь внизу океан с глубинами за километр. А вот и сами полярники, экипированные «а-ля вечная зима», треноги их измерительных приборов, ящики с аппаратурой. Еще фотоаппарат запечатлел чаепитие у примуса, бесхитростную обстановку в жилых палатках, а в целом - жизнь крошечного искусственного островка, затерянного в Ледовитом океане, тяготы его обитателей, физические и моральные.

В проливе Дрейка

«Гидрография - сплав сразу нескольких очень точных наук и чуть-чуть романтики, - однажды заметил один знакомый капитан и с улыбкой добавил: - Зачастую эти «чуть-чуть» многого стоят». О романтике Борис Иванович не говорит, полагая, что возвышенное в буднях полярника проявляется крайне редко. Тем не менее впечатлений, которые и сегодня питают память, у него осталось много. В судьбе ледового гидрографа Богданова был не только Крайний Север, но и жаркие тропики, и Крайний Юг.

В 1967-м, практически в самом начале службы, способного офицера Богданова неожиданно сняли с ледовых работ и отправили на материк, где уже работала специальная комиссия. Она отбирала людей для необычной экспедиции - в пролив Дрейка. Туда наши отрядили новое по тому времени исследовательское судно «Борис Давыдов». Советский подводный флот стремился в Мировой океан, и, можно сказать, те гидрографические работы в южных широтах велись под конкретные задачи и возможности наших атомных подлодок. В том, что впоследствии проливом Дрейка в Тихий океан североморские подводники повели свои корабли, есть заслуга и той экспедиции на «Борисе Давыдове».

Плавание, которое длилось восемь месяцев, никак не походило на круиз: вахта за вахтой, штормы, изнуряющие перепады климата. Такая работа. Они вернулись домой только на следующий год, изрядно устали. Но вскоре капитан-лейтенанта Богданова ждала новая экспедиция, бесспорно уникальная.

Первый поход «Лиры»

Шел 1969-й. Впервые советские военные моряки шли на исследовательской подлодке за экватор. Этот поход переоборудованного подводного ракетоносца Б-73 во всех дипломатических и штабных документах значился «открытым визитом», а цели его декларировались как научные. Б.И. Богданов вошел в группу гидрографов.

Они вышли из Полярного поздно вечером, оставили за кормой Кильдин и уже там, в море, с помощью белой краски и трафарета нанесли на ограждение рубки надпись - «Lira». Погода меж тем испортилась, пал туман, видимо, потому и противолодочные рубежи НАТО они прошли незамеченными. Только за Нордкапом из облаков неожиданно выскочил норвежский «Нептун», а затем «американец» на четырех моторах облетел их несколько раз, пытаясь выяснить, что за лодка движется в надводном положении. Несколько западных газет даже предположили, что Б-73 идет с Севера в Средиземное море «на усиление арабского флота». В Атлантике лодку догнала «Эстония» - круизное судно, взятое во фрахт на время экспедиции. Ему предстояло сопровождать «Лиру». Позднее появился и танкер «Елгава» с топливом. Началась каждодневная кропотливая работа, вновь вахта за вахтой.

Выпало и экзотики. Во время плавания научная лодка сделала несколько заходов в иностранные порты. Швартовались в Дакаре и Дар-эс-Саламе. Тем участникам похода, кто время от времени переходил на борт «Эстонии» для обработки информации, повезло больше: когда судно оказалось у острова Святой Елены, им посчастливилось посетить еще и последнее пристанище Наполеона Бонапарта.

В Индийском океане у экспедиции произошла «нестыковка»: с Дальнего Востока в точку рандеву должна была подойти исследовательская подлодка «Вега», но у тихо-океанцев возникли какие-то проблемы. К этому моменту Б-73 находилась в походе четыре с половиной месяца. В Танзании на «Лире» сменились экипаж и командир, но часть научных сотрудников продолжили плавание. В их числе и капитан-лейтенант Б.И. Богданов - «долгожитель» той экспедиции.

Лодка достигла 40-й параллели южной широты, вошла в зону сильных штормов, после чего повернула на север, к бразильским островам Фернандо-ди-Неронья. Программу экспедиции сочли выполненной, часть людей перешли на «Эстонию» и отправились в Ленинград. Подлодка же вернулась на свою северную базу.

И снова Арктика

После похода на «Лире» Борис Иванович окончил военную академию и получил новое назначение - в 3-й отдел гидрографического управления Северного флота. Отдел занимался средствами навигационного оборудования. Здесь Б.И. Богданову вновь выпало оказаться в эпицентре больших событий, хотя и об этом периоде службы на флоте Борис Иванович из скромности делится как о чем-то обыденном, чем и грешит против истины. Хотя пора первопроходцев уже миновала, атомоходы ходили под лед, можно сказать, в плановом порядке, но работы у гидрографов не убавилось: они обеспечивали каждый выход в арктическую автономку.

Как известно, не каждого, кто носит морскую форму, можно называть моряком. К гидрографам это относится меньше всего. Вот уж кто настоящие скитальцы морей, ведь ведомство их ведет изыскания круглый год, причем на огромной акватории. Крупными судами с комфортными условиями для работы гидрографы похвастаться не могут и потому все тяготы морских будней испытывают сполна. Фотоснимки из архивов управления Борис Иванович комментировал так, будто речь шла о самом заурядном плавании. Скромный человек из вспомогательной, по меркам флота, службы говорил: «Вот вернулись из Карского моря... А это судно у Новой Земли... А это ходили в Гренландском море...» А многих ли североморцев качала зыбь Гренландского моря?!

В конце концов коллизии военной службы и личной жизни привели Бориса Ивановича снова в Архангельск. Адмиралом Богданов и в самом деле не стал, на его погонах две звезды - капитан II ранга. В этом звании он ушел в запас, но с Ледовитым океаном не распрощался: уже гражданским специалистом управления военной гидрографии Борису Ивановичу довелось снова «ходить на лед».

Сегодня его должность - инженер управления гидрорайона. Место работы - база военной гидрографии в Соломбале, небольшая, но незаменимая организация. Даже в самые худшие для нашего Военно-Морского Флота времена, когда он, «атомный и ракетоносный», безвольно простаивал у причалов Заполярья, от пирса архангельской базы в море выходили ее суда. На свою будничную, трудную работу. На профессиональном счету полярного гидрографа Б.И. Богданова семь «ходок» на арктический лед. Фамилию Бориса Ивановича можно отыскать на страницах юбилейных «Записок по гидрографии» - известного издания о военных гидрографах Советского Союза. Но свою роль сам он оценивает очень скромно.

- Мы делали обычную работу, - рассказывает Борис Иванович. - Если и была для нас разница, то лишь в «носителе». Льдина, самолет, подлодка, судно, а работа в сущности одна.

Но, признаться, его слова не убеждают: мне доводилось бывать в Арктике, а там, смею заверить, необычно все. И потом, далеко не каждому североморцу выпадают еще и такие плавания под самыми южными звездами.

Давно отвели на отстой судно «Борис Давыдов», давно «разрезана на иголки» легендарная «Лира», и вряд ли молодые военные гидрографы нынешней России «ходят на лед» Центральной Арктики. Им только и остается, что завидовать поколению Богданова, его особой службе Отечеству - тяжелой и мужественной работе. И без перспективы получить на погоны адмиральские звезды.

Поделиться с другими!
Понравилась статья? Порекомендуй ее друзьям!
Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта