Причину, что покруче, надо отчебучить
Моей приятельнице часто приходится переводить для так называемых «беженцев» с территории всего бывшего Советского Союза. И в пересылочном лагере нужно сначала пройти собеседование и ответить на вопросы немецкой иммиграционной службы, типа «по каким мотивам вас преследуют на родине» и «зачем приехали в нашу красивую страну». Язык межнационального общения со всеми бывшими советскими - русский. Надо сказать, что в Германию приезжают обычно чисто по экономическим соображениям, но чтобы остаться хотя бы ненадолго, причину надо придумать политическую, и покруче. Но вот причин этих с распадом Союза как бы больше и нет, и новоявленным солженицыным приходится искать другие причины. Но причины эти самые всегда, при желании, находятся.Хоть горшком назови, но... за границу пропусти!
Германия, как и большая часть свихнувшейся Европы, тоже теперь активно выступает за защиту прав голубых, розовых (лесбиянок) и прочих там зеленых. И тут прошел слух в лагере для беженцев, что, для того чтобы остаться в Дойчланде, нужно всего лишь обладать сексуальной ориентацией, за которую еще есть соответствующая статья в Уголовном кодексе своей страны. Как эту ориентацию доказать - простите, не знаю. Может, там они следственный эксперимент ставят... Вот что произошло. Вызывают мою знакомую переводить собеседование для очередного «преследуемого» лица. Ну, пришла она, а в кабинете уже сидит скучающий полицейский, который это собеседование и должен проводить. Вызывают беженцев, и в комнату входит мужчина, за которым покорно семенит жена и трое дошкольного возраста ребятишек, прибывших из одной солнечно-нефтяной кавказской республики. Семья явно простая и интеллектом не изуродованная. Мужика условно назовем Махмуд. Теперь само интервью. Полицейский: - Почему вы решили приехать в ФРГ? Махмуд, так важно: - А нас прэслэдуют. - По какой причине вас преследуют? Махмуд с такой кавказской гордостью: - А мы... эта... гомосексалисты! Полицейский кладет ручку на стол и совершенно серьезно спрашивает: - Что, и дети тоже? Махмуд так же серьезно: - Дэти тоже. По гэнам пэрэшло. Лицо полицейского начинает дергаться, и Махмуд, видя это, обращается к переводчице, которая тоже со спазмами борется: - Дошка, слишиш, если нэ так, то ты ему скажи, что нэ все дети, а толко два. Трэти маленки, он эшо нэ научильса. Алла (так зовут мою приятельницу) кое-как перевела. Полицейский, еле сдерживая смех, уткнулся клювом в протокол и в таком положении с расстояния одного сантиметра записывает показания Махмуда. А по закону записывать надо все. И немецкий мент пишет: «Младший еще не научился», и кусает губы. А Махмуд видит, что что-то не так, но не понимает. Оттого распаляется еще больше: - Слишиш, дочка, да, если я что нэ так сказал, то знаиш, давай ты за меня скажи. Ти же знаиш, как надо. А я подпишу! А потом, знаиш, в долгу перед тобой не буду, дэнги ест, все ест! Мне в лагере сказали, иди скажи, что ты гомосексуальщик или как там... тогда оставят. А то я ошень знаю, што эта ваабще такой? Не видя реакции, Махмуд снова обращается к полицейскому: - А што, дарагой, э? Зачем нэ вериш? Я - гомосексист, жена мая ... Мой атец гомосексист, мой дед тоже был гомосексист! Ми все потомственные гомосексисты! Тут у Аллы из глаз потекли слезы, и она вышла. Когда она вернулась, полицейский быстро закончил интервью и выпроводил «преследователя» Моисеева из кабинета. По пути «беженец» заглядывал переводчице в глаза и томил расспросами: - Дочка, а скажи, харашо, да, все, да? На что Алла так же проникновенно смотрела ему в его глаза и отвечала: - Лучше не бывает.Вернуться к содержанию номера :: Вернуться на главную страницу сайта
