«Все еще до меня не доходит: я - бомж?! Не хочу, плохое слово. Лучше бичом называться, бывшим интеллигентным человеком»
 |
| Здесь, на социальной койке в коридоре пульмоноло-гического отделения первой горбольницы, Александр Петровский живет третью неделю. Фото Владимира Ларионова |
Все имущество, которым Александр Петровский сегодня владеет, – то, что на нем и на тумбочке рядом, еще - коробка с телевизором и полупустая сумка, подходящая для недолгой отлучки из дома. Коробка с сумкой стоят под кроватью. Кровать – в коридоре пульмонологического отделения первой горбольницы. Здесь, на социальной койке, Александр Галактионович живет третью неделю. Сколько еще проживет – одному богу известно. Потому что никто из людей не может сказать точно, когда освободится другая койка, в доме-интернате на Яграх.
ОТ сочувствия по поводу минимизации материальной базы Петровский защищается по Задорнову, уважаемому за формулировку его, Александра Галактионовича, жизненного кредо: «Хорошо живет не тот, у кого всего много, а тот, кому хватает». К своему новому социальному статусу бездомного афоризм еще не подобрал.
Нездоровое одиночество
- Помню, как стадо коров утром и вечером прогоняли по улице Гагарина. Как к приезду Хрущева за сутки стройбатовцы от Первомайской до Советской дорогу забетонировали… - Александр Галактионович не прочь поговорить, а я – послушать. - В пятьдесят седьмом, когда мне было пять лет, переехала наша семья в трехкомнатную квартиру дома 57 на Советской. Только в одном подъезде нас, ребятишек, сорок человек было! Теперь в кинотеатрах меньше людей сидит, чем у первых телевизоров в квартирах собиралось…
Училище, армия, завод ненадолго. Про «потом» тоже негрустно получается: «Мне, любителю по ресторанам ходить, сказали: зачем деньги тратить, устраивайся сюда на работу…. В театре служил монтажером сцены… На Соловки экспедитором Военторга столько раз ездил, что мог бы экскурсии там проводить… На мясокомбинате сокращение началось, коллега сказал: «Повешусь, если уволят». Ну и тогда я ушел из сторожей сам...»
Семейное положение – всегда холост. Была гражданская жена и дочка, и теперь они есть, в Канаде. Родная сестра, живущая в другом городе, по недоговоренному чувствуется, так же далека в смысле родственных отношений.
Образ жизни: трезвенником никогда не был. Состояние здоровья: инвалид второй группы. Ходить может, но с большим трудом. Чуть утрируя: «Если дорогу таракан перейдет, могу запнуться и упасть».
Долги чужие тяжкие
Теперь, без лирических отступлений, история о том, как хозяин квартиры стал обитателем койко-места, записанная с его слов. Трехкомнатную квартиру после смерти родителей поменял на «однушку» с доплатой в том же родном доме. Потом гражданин М., которого тоже знал давным-давно, предложил ему дружбу до гробовой доски, оформленную нотариально. Теперь Петровский знает: то, на что он рассчитывал, называется рентой. Тогда, не читая, подписал договор, оказавшийся дарственной. Все в жизни случается, может быть, и не собирался гражданин М. так жестоко кидать человека, но ему самому стало очень нехорошо. Со слов Петровского, «друг», отбыв срок за махинации с другими чужими квартирами, на свободу вышел не с чистой совестью, а с оставшимся долгом в несколько миллионов. Квартира с прописанным в ней, но уже бесправным гражданином Петровским была продана в счет уплаты долга. Как раз в день нашей встречи по отношению к его нажитому посильным трудом имуществу судебные приставы выполняли решение суда, согласно которому Александр Галактионович называется «выселяемым». А гражданина М. теперь хоть как назови – не услышит, уехал в другой город.
Отставшие от «кораблей»
- Все еще никак до меня не доходит: я - бомж?! – прислушивается сам к себе Петровский. - Не хочу, плохое слово. Лучше бичом называться, бывшим интеллигентным человеком.
- «Бич» по-английски – «берег», так называли моряков, отставших от своих кораблей, - уточняет голос с соседней койки.
Ученый сосед, отложив на минуту книгу, рассказывает, что лично у него все хорошо, просто продал квартиру, а на следующий день попал в больницу. Он тоже инвалид и тоже в ожидании интернатовского «корабля» живет на коридорном «берегу», с прошлогоднего сентября.
А рекордсменкой первой городской пока остается женщина из Мезени, после пьянки и операции оставшаяся без отмороженных ног. Четыре года пролежала она в больнице на социальной койке.
- Койки сестринского ухода были созданы для людей, оказавшихся в трудной житейской ситуации, - рассказывает отвечающий за них заведующий приемным отделением Иван Ершов. – Их в нашей больнице десять, а таких людей лежит сегодня двенадцать.
Одного близкие не забирают. Из-за невыносимого характера другого в очередной раз от него отказались чужие, по договору ренты обязанные все терпеть. Третьего неродные дети на улицу выгнали. У четвертого внук из тюрьмы вернулся, и дом стал персональным адом. Пятые, шестые и т.д. – их обычно больше – уличные бомжи.
И койко-месту будешь рад
Койки работают без перерыва, с перевыполнением плана, в убыток больнице. Место, к которому прилагаются услуги санитарок, осмотр врачом два раза в неделю и трехразовое питание, в сутки стоит 683 рубля. Страдальцы, получающие пенсию, рассчитываются за него. Закоренелые бомжи, естественно, получают все бесплатно. Только за «лекарством» норовят сами сбегать. Недавно один страждущий, завернувшись в одеяло, убежал. В нем и привезли обратно, в невменяемом состоянии. «Вы же, журналисты, первые шум поднимете, что человек на остановке лежит», - говорит Иван Петрович о гуманном отношении к тем, кто раньше здоровья пропил совесть.
Конечно поднимем. Но интересно, сколько сердобольных людей пройдут мимо бесшумно, если точно будут знать, что завтра лично им придется лежать в больнице рядом с тем, от кого на улице отворачиваешь нос. Так что место в больничном коридоре при всех его неудобствах не самое худшее, там есть чем дышать.
И еще одну услугу, неоценимую, оказывает больница людям, окончательно не потерявшимся «для общества»: социальный работник восстанавливает их документы, оформляет пенсии и готовит нужные бумаги для переезда в интернаты.
Не оставили на улице
«Начинаем новую жизнь!» - Александр Галактионович вынужденно бодрится. Благодарит через газету своего доброго знакомого Владимира Шабалина: «Он для меня и сберкасса, и снабженец. Что ни попроси, без разговоров всегда поможет». И удивляется, что так своевременно у него появилось временное, но теплое койко-место «под солнцем».
Помогли те, кого в подобных случаях считают обидчиками. Начальник отдела судебных приставов по г. Северодвинску Денис Мальцев в письме мэру города и в прокуратуру рассказал об особых обстоятельствах предстоявшего выселения, попросив оказать содействие одинокому инвалиду, которому совершенно некуда идти. Власть содействовала незамедлительно.
Часто ли приходится писать такие письма? В отделе судебных приставов ответили: в первый раз. Такого случая, чтобы бывшего хозяина в буквальном смысле пришлось бы выносить из квартиры и ставить больными ногами на снег, в нашем городе еще не было. «Мы сделали все, чтобы человек не остался на улице».
…Уходила я из больницы под пьяное похрапывание остро пахнувшего бомжа на кушетке приемного отделения. Грустно было.
Ольга ЛАРИОНОВА
Социальные койки созданы еще для одного доброго дела. В помощь тем, кто ухаживает за немощным родственником и тоже имеет право на отдых: уехать в отпуск или просто выспаться. И им, говорит доктор Ершов, стараются не отказывать, если пациент может обслуживать себя в пределах кровати, а его близкие – заплатить за каждые сутки своего отдыха 683 рубля. Правда, для добропорядочных граждан есть лимит – не больше трех недель.