«Столько не живут» - банальная шутка по поводу и гораздо меньших дат. А Любовь Михайловна и Виктор Иванович Костриковы вместе уже 61 год!
 |
| Здесь вся семья в сборе. Фото Владимира Ларионова |
У ЛЮБОВИ Михайловны и Виктора Ивановича Костриковых год назад была бриллиантовая свадьба - об этом нам на днях рассказала их дочь. Но встретиться мы должны были еще год назад, только в тот летний день нас опередила «скорая». И в этот раз хозяйка дома сомневалась, стоит ли - без волнений о жизни не расскажешь. Но мы пообещали осторожно.
- Какая ваза красивая, - тему для разговора можно и на серванте найти.
- Это нам на свадьбу друзья подарили, купили в комиссионке и полную яблок принесли.
Была у тонконогой красавицы пара, но вторая, пообещав счастья, разбилась.
Незнакомый сосед
Они познакомились в сорок пятом на «сковородке». Так называли танцплощадку в Соломбале. Пригласил парень-фронтовик девушку на танец, а она отказала. За что привереднице большое спасибо – пришлось приглашать подружку. Что Любови Михайловне дало повод шутить всю жизнь: «Я ему по наследству досталась».
Недалеко от дома Виктора девушка удивила провожатого: «А у нас окно открыто. Я здесь живу». Не было такой моды на парней соседских заглядываться. И Виктор никогда не обращал внимания на девушку с удивительно красивыми волосами, отливающими серебром.
Косы, правда, уже не было. Ее состригли в сорок втором, когда семиклассницу Любочку отправили на работу в каргопольский колхоз. Не нашлось, видимо, для голодных детей места для трудповинности ближе, чем в том голоднющем колхозе, принявшем помощников за нахлебников.
Пострашнее Мудьюга
Вернувшийся с фронта Виктор тоже жил с мамой, отец еще в войну умер. Был старший Костриков для души художником и баянистом, а по службе моряком. Ходил в загранку, на ледоколе «Ленин», предшественнике атомного, бороздил океан. А еще в Гражданскую войну попал к интервентам в плен, в концлагерь на Кольском полуострове, который, говорят, был пострашнее Мудьюга. Измученных матросов и красноармейцев вывозили на одном корабле с чехами. А у них почему-то оказалось много еды. И многие наши скончались по дороге, досыта поев. Отцу Виктора до конца жизни была прописана строгая диета. Но пайки военного времени были непозволительно строже.
«Маму» не кричали
В сорок втором году получили Костриковы письмо от старшего сына – тяжело ранен. Младшему бы испугаться прошедшей рядом с домом смерти. А он, токарь «Красной кузницы», комсорг цеха, пошел воевать. Для начала Виктор выдержал бой с начальством, не отпускавшим его с брони. Потом было пехотное училище в Великом Устюге. И – на фронт, командиром отделения роты противотанкового оружия.
- Это ведь очень страшно, когда танки на тебя?
- Не то слово. А особенно страшно, когда бомбят. Но чтобы «мама» кричал кто-то, ни разу не слышал. И «за Сталина» тоже.
За два дня до нового, 1943 года под Сталинградом его тяжело ранило. «Костриков, что? Убило?!» - услышал через боль и грохот. И перед беспамятством успел сказать: «Нет».
Сегодня сытые, сильные люди могут пройти прогулочным шагом мимо беды. А там, на войне, когда до личной смерти ни шага делать не надо... Да что я, сам Виктор Иванович, знающий, что такое фронтовое братство, удивляется, как смогли вытащить его с пробитой головой измученные многодневными боями товарищи. Хранил, видимо, неверующего солдата мамин золотой крестик в кармашке гимнастерки, украденный ворьем вместе с документами и продуктовыми карточками в первый день прибытия на родину.
Минус два осколка
Две операции – минус два осколка танкового снаряда. Один остался в «мозговом веществе» на всю жизнь. «Да он маленький, всего два с половиной на полтора миллиметра», - говорит Виктор Иванович мне, исстрадавшейся накануне от песчинки, попавшей в глаз. К строевой службе его признали не годным, дослуживал до Победы при госпитале, ездовым при двух лошадках.
Когда в 1992-м фронтовик Костриков все-таки решил оформлять инвалидность, медицина удивилась: «Почему вы в сорок третьем за ней не обратились?» Потому что хотел молодой парень без ссылок на здоровье жить, работать и жениться. Даже жена о ранении не сразу узнала – шикарная шевелюра скрывала отметину войны.
Он шел вверх по служебной лестнице «Красной кузницы» уже с дипломом техникума. Она работала бухгалтером. Жили в Любином доме в жуткой тесноте – не они одни в большой семье женились и детей рожали. Из-за этого уехали из любимой Соломбалы на Ягры жить, на «Звездочку» работать.
«Я тебе мужа не выбирала»
«Да и с тещей под одной крышей не сахар», - не хочу обидеть память о человеке, но вместе действительно несладко бывает если не всем, то многим.
- Если мы и рассоримся, - не исключает Любовь Михайловна из рассказа жизненной правды, - то мама всегда говорила: «Я тебе, дочка, мужа не выбирала. Сама разбирайся. Это меня замуж выдали без любви».
Ее саму в девичестве двенадцать кавалеров сватали. Соседи уже шептались, мол, засидится в девках красавица, довоображается. Она и правда была писаной красавицей, но не воображала, а любила до слез человека, на жизнь с которым благословения не могла получить. Был у него ребенок на стороне – безответственность по тем временам непростительная.
Вот и отказывала нелюбимым, а иногда и случай мешал. С одним парнем из богатой заречной деревни, например, такое случилось. Когда ушли из дома довольные успехом «купцы», подал голос с печки младший брат: «Мама, а ты не боишься, что поедет наша Настя из той деревни молоко продавать, а лодка перевернется и она утонет». Мама забоялась. Побежали сватов догонять, отказали.
И ни слова в упрек
Следующий жених стал счастливчиком. Его любви и ее терпения хватило на всю семью с четырьмя ребятишками. «Всю жизнь отец маму только Настенькой называл. Все лучшее за столом нам, детям, а останется какой кусочек – мама его отцу пододвинет, а он ей. Так и двигали...»
И Любовь Михайловна с Виктором Ивановичем так же жили: все для детей. Их двое, Людмила и Сергей. Столько же теперь внуков и правнуков.
Про свою любовь лишних слов они не скажут. «Любушка придет с работы, ляжет отдохнуть, а Виктор ее одеялом прикроет и слова в упрек не скажет» - так про их отношения говорила теща. И сама Любовь Михайловна благодарит мужа за терпение к ее некрепкому здоровью.
Живите долго!
Виктор Иванович очень любил быструю езду, понял это в пятьдесят лет, когда получил первые права. Скорость сегодняшней жизни, конечно, гораздо тише. Но квартиру хозяин в возрасте восьмидесяти шести лет своими руками так отремонтировал, что молодой мастер позавидует.
И от общественной жизни не отступается – председательствует в секции участников войны совета ветеранов «Звездочки». Их, фронтовиков, было в секции 346, осталось семнадцать.
…Костриковы никогда не думали, что можно друг без друга, не только потому, что вместе легче. И сегодня стараются не думать, потому что это слишком тяжело. Ведь главное условие для долгой семейной жизни, как ни меряйся в ней силами любовь и обиды, сама жизнь.
Ольга ЛАРИОНОВА