Поначалу цензоры посчитали эту песню «упаднической». Особенно у них вызвала недовольство строчка «А до смерти четыре шага». Песне сказали официальное «нет».
Она была написана осенью 1941 года, когда фашист рвался к Москве и немцы уже видели в бинокль, как в Химках движутся трамваи. В эти дни корреспондент фронтовой газеты Алексей Сурков под Москвой, у деревни Кашино, со штабом полка попал в окружение. С трудом пробились к своим.
Добравшись до землянки одного из подразделений своей армии, он под впечатлением пережитого стал в стихах писать письмо своей жене Софье Андреевне. Через несколько дней он встретился с композитором Константином Листовым. Стих захватил ярким выражением правды фронтовой жизни и глубиной лирических чувств в эти суровые дни. Через неделю в редакционной землянке прозвучала эта песня. Слушал ее и писатель Константин Воробьев, который собирался лететь в Москву. Он взял с собой текст и ноты этой песни, и вскоре она была опубликована в газете «Комсомольская правда», но только раз.
Однако уже одной публикации в газете и одного исполнения на радио хватило, чтобы песня зажила своей независимой жизнью.
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко-далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
Подготовила Галина КОВАЛЬ