Производство по делу об экстремизме прекращено. Продолжение следует?
 |
| Адекватность – первейшее средство от экстремизма! Фото Владимира Ларионова |
«Общественность протестует»
Интересно, что именно так – «актуальность дела утрачена» - сама прокуратура обосновывает отказ от заявления и просьбу о прекращении производства по делу, последовавшие в конце ноября 2009 года и удовлетворенные городским судом через несколько дней. (Георгий Знаменский и его сторонники, со своей стороны, уверены, что прокуратура и суд исчерпали все свои силы и доводы.) Но нет ли в этом судебном казусе черт, интересных даже для тех, кто очень далек от политических дискуссий?
Даже для беглого описания более чем трехлетнего процесса не хватит и газетной полосы. Напомним лишь, что в своих полемических заметках северодвинец Георгий Знаменский вел речь о бедственном положении русского народа и о том, какие причины привели к такому состоянию; резко критиковал в этой связи либералов и упоминал об опасности прихода их к власти по «оранжевому» образцу. После выхода в свет этого материала член Общественного совета при мэре Архангельска Валерий Гауптман обратился к прокурору Архангельской области. Валерий Анатольевич был убежден, что в публикации налицо признаки экстремистской деятельности. Это письмо – строго говоря, заявлением его назвать сложно по формальным признакам – и стало отправной точкой в скандальном процессе. Первое заседание прошло 29 сентября 2006 года. Вторым ответчиком по делу выступила редакция газеты «Северный рабочий», распространившая материал, который господин Гауптман счел экстремистским.
Бита преткновения
В суде в разное время звучали мнения об этом тексте двух архангельских экспертов-лингвистов – доцентов Поморского университета. Первая из них нашла в тексте массу признаков экстремизма, как явно выраженных, так и «в подтекстовой форме»; вторая не обнаружила ничего подобного. В заочный диспут двух архангельских кандидатов филологических наук позднее вступили и сотрудники Петрозаводского государственного университета, и специалисты из Москвы – три доктора наук, сотрудники Института социологии РАН и Российской государственной библиотеки. Эксперты из Петрозаводска лишь в одном случае – пресловутом пассаже о бите – признали, хотя с серьезными оговорками, «призыв к осуществлению насильственных действий», но отвергли 12 других проявлений экстремизма в тексте публикации; москвичи же начисто отрицают в ней какие-либо преступные проявления.
Северодвинский суд, считая убедительной лишь одну точку зрения, дважды признавал наличие в «Оранжевой колбе» признаков экстремизма. Дважды – 15 марта 2007 года и 20 марта 2008 года – судебная коллегия по гражданским делам областного суда в кассационных определениях констатировала, что «вынесенное судом (Северодвинским. – С.З.) решение по делу законным и обоснованным признать нельзя».
Противники еще встретятся
И вот наконец дело закрыто. Казалось бы, Знаменский должен вздохнуть с облегчением. Но нет – еще с прошлого лета сам Георгий добивается возбуждения ряда уже не гражданских, а уголовных дел.
В рамках первого из них представитель городской прокуратуры, выступавшая на суде, должна ответить, по его мнению, за многочисленные нарушения процессуальных норм – и не только тех, что признаны в кассационных определениях областного суда. К слову, и к областной прокуратуре у Знаменского немало претензий.
Во втором деле может фигурировать один из экспертов: автор «Оранжевой колбы» подозревает ее в даче заведомо ложного экспертного заключения. В третьем, по статье «Клевета», – один из архангельских журналистов, в публикации которого речь идет о «зондерполицае Знаменском» и проводятся параллели между написанием пресловутого эссе и действиями палачей из Дахау.
Пока, однако, процесс явно пробуксовывает. Трижды, по словам Знаменского, в следственном отделе Ломоносовского района Архангельска отказывали в возбуждении уголовного дела, и трижды этот отказ опротестовывался прокуратурой. Сейчас Знаменский ждет четвертого ответа на свои заявления и на свои вопросы.
И в самом деле, хочется, чтобы суд, основываясь на законе, ответил на них. Где граница между недопустимым распространением материалов, способных взорвать и без того хрупкий гражданский мир, и долгом всякого уважающего себя СМИ – представлением максимально полной и адекватной картины положения в обществе, в том числе взглядов, мнений, оценок? Уместно ли говорить о некоей «подтекстовой форме» экстремистских выступлений? Если да, то насколько далеко могут заводить и по каким методикам должны проводиться поиски «подтекстов»? Можно ли вообще упоминать в речи бейсбольную биту, а равно поганую метлу, помойное ведро и прочие подобные орудия без опасения быть обвиненным в уголовном преступлении?
Одним словом, насколько четко пролегает граница между выражением собственного мнения, собственной оценки ситуации и преступлением?
Конечно, законы – и Конституция, и закон «О СМИ», и другие акты – содержат ответы на эти вопросы. И все же хотелось бы, чтобы на них на этом конкретном примере ответил суд. Думается, в итоге нам многое станет понятно.
Станислав ЗЕЛЯНИН