Номер от 23 апреля 2009 г.

Судьба забросила семью Петренко в Молотовск в 1943 году. Спустя восемь лет Саша, окончив среднюю школу № 1, уехал на учебу в Ленинградский военно-механический институт. Сегодня Александр Михайлович делится воспоминаниями о городе своего детства.

Шли из порта американцы

Тогда, в апреле 1944 года, на Север, минуя Мурманск, пришло сразу 48 судов. Это был самый большой конвой за все время Великой Отечественной войны. Большая часть транспортов стала под разгрузку в Молотовске.

Американцев, выходивших в город, обычно сопровождали мальчишки, которые толпами сбегались в порт. Среди этой толпы однажды был и я, зажавший в кулаке несколько советских монет и пару значков. Отдав это мое личное богатство, я получил взамен от моряка-негра пачку жвачки, содержащую целых пять пластинок. Когда мой отец узнал, что я был в компании просителей, он был очень возмущен, но не выпорол меня, хотя следовало. Но без серьезного разговора не обошлось. До сих пор, вспоминая его слова «Ты унизил нас и себя», испытываю стыд за тот поступок.

С приходом транспортов в городе появились американские продукты: бекон и колбаса в банках, яичный порошок, сгущенка и сухое молоко. Удивление вызывал пиленый, очень пористый тростниковый сахар. Появилось и огромное количество мешков с зернами какао, которые мы, дети, с удовольствием ели вместо конфет. Были и настоящие конфеты, типа леденцов, в виде кругленьких лепешечек и колечек. Пищевые пайки, выдававшиеся по карточкам, стали более разнообразными, поскольку содержали различные мясные консервы, яичный порошок и другие небывалые заморские пищевые продукты.

Одновременно появилась различная иностранная одежда и обувь, собранная населением Америки и Англии. Одежду раздавали бесплатно по спискам, составленным на заводе и в горисполкоме. Следует отметить, что вещи были добротными, хотя почти все они были секонд-хенд. Нашей семье досталось осеннее пальто, которое я долго носил и которое еще донашивал мой брат. Конечно, была и совершенно новая одежда. Руководители завода оделись в очень теплые и красивые меховые куртки «канадки», которые, по-моему, им не хотелось снимать даже в теплую погоду.

Женщины и дети

Однако появление в городе англо-американцев вызвало немало и неприятных моментов. Самым популярным товаром среди школьников стала жевательная резинка. На переменках в школе между учениками шел бартер сигарет, жвачки, конфет, фонарей с дальнобойным светом. Из числа старших по возрасту в классе появились барышники, ростовщики и даже «рабовладельцы». Младшие ребята из того же класса за конфеты и жвачку выполняли различные поручения, делали за них домашние задания, дежурили по классу. В борьбу против спекулятивного разгула и потери нравственности активно включились учителя. Вскоре этот порок в стенах школы был ликвидирован.

Присутствие союзников имело и другие негативные стороны. Сытый и насосавшийся рома или виски иностранный матрос, сойдя с корабля на берег, начинал искать женщин. Матросы с иностранных судов несли с собой различную женскую одежду, невиданную в России: ажурное нижнее белье, тонкие, как паутинка, чулки, туфли на высоких каблуках. А еще - венерические болезни.

Появились женщины, которые западали на американцев и просили вездесущих мальчишек приводить к ним иностранных моряков. Сначала эти встречи были сугубо тайными, но наши проворные мужички, в основном соседи женщин по бараку, решили извлекать пользу от посещения иностранца и для себя.

Дождавшись, когда гость оставался в нижнем белье, они с шумом врывались в комнату, имитируя приход мужа или милиции. Иностранец, конечно, очень пугался, и либо он выпрыгивал из окна, либо ему давали возможность уйти в дверь, но раздетым. С жалобами пострадавших спустя какое-то время стала разбираться милиция. Виновниц происшествий выявляли, предупреждали и наказывали.

Но, помимо тайного, существовало и почти легальное общение. Были разрешены фиктивные и действительные браки иностранных моряков с русскими женщинами. После окончания войны, в 45-м году, посещение иностранными судами Молотовска прекратилось, а оставшимися женщинами — супругами и сожительницами иностранцев очень тихо и негласно занялся, по-видимому, особый отдел НКВД. Какова дальнейшая судьба этих женщин, я не знаю, но однозначно можно сказать, что они были выселены из города. И это тоже след, оставшийся в нашем городе от пребывания союзников.