Номер от 5 февраля 2009 г.

Тетя и племянница ждали встречи двадцать лет. Нашлись и снова потерялись… Я никогда не любила передачи, где разбираются по косточкам человеческие судьбы. Где, например, долго мучают несчастную мать, пересказывая в подробностях историю ее горя, и лишь в конце, после нескольких минут длиною в вечность, приводят в студию испуганного ребенка, которого она потеряла и уже отчаялась когда-нибудь найти. Не любила, но мирилась – все же добрые дела люди творят. Мирилась ровно до тех пор, пока сама не решила помогать в этих нелегких поисках.

А в ответ тишина

«Хотите стать добровольцем международной сети помощи? Вам сюда!» - призывно манил баннер на первой странице сайта «Жду тебя». Один клик на него, десятки – в поисках анкеты - и застучали клавиши, вбивая краткие данные моей жизни в несколько пустых строк. «С вами свяжутся», - оптимистично заверил бездушный компьютер. Ждала три месяца – не связались. Впрочем, зачем звание «доброволец», если доброй воли и так хватает с лихвой? Не дожидаясь официального признания, начинаю сама искать тех, кто просит о помощи. Таких, потерявших своих близких, в казалось бы, небольшом Северодвинске, на сайте оказалось несколько десятков. Эти истории, бесхитростные, но пронзительные, пересказала на страницах «Вечерки».

- Здравствуйте, вы тут статью напечатали про девушку Юлию Баеву, которая ищет в Северодвинске своего отца, тетю и двоюродных брата и сестру, - взволнованный мужской голос обрадовал: действует! – Я ее брат – Андрей Кондратьев. Мы уже давно безуспешно Юлю ищем: и я, и сестра Саша, и мама… Как нам связаться с Юлей?

Беру координаты, не зная, что в это время его мать уже осаждает в другом кабинете коллег с той же просьбой. Координаты в руках, осталось только передать их на сайт, ведь данные тех, кто ждет помощи, международная служба не имеет права разглашать. Но вот последняя цифра номера была забита в специальную форму еще две недели назад, а звонка так и не поступило: ни письма, ни ответа. Глухо.

Терять было нечего

Ирина Сергеевна Кондратьева, северодвинская тетя Юли, не выдержала. Не дождавшись ответа от сайта, вновь вернулась в редакцию, с тем чтобы рассказать свою историю: может быть, хоть она дойдет до адресата?

- Тогда, больше двадцати лет назад, у меня уже была своя семья, а сестра Люба с маленькой дочкой жила с мамой. Отец к тому времени уже умер – работник «Эры», он получил вместе с богатым опытом работы немалую дозу радиации. У Любы мужа не было. Ребенок? Его отцом был северодвинец Александр. Я не знала Сашу вообще, помню только, что пару раз у Любы в гостях видела какого-то светловолосого молодого человека. Говорили, что он жил на Яграх с другой семьей. Это было начало 80-х…

Маленькой Юле было всего года два, как раз ровесница моей дочки, когда мама и сестра решили переехать в среднюю полосу России, в волжские Чебоксары. Терять им было нечего – государственное жилье здесь легко менялось на меньшее, но там.

Беда не приходит одна

Уезжала маленькая семья из трех женщин в радость новой жизни, приехала в горе. Вскоре после приезда, не прошло и двух лет, умерла мама сестер – бабушка Юли, сказалось наследство Севера, не спас от изнурительной болезни благодатный юг. На Ирину Сергеевну тогда свалились все беды разом: похороны матери, собственный развод, две свои тяжелые операции, страшная болезнь сестры…

- Так сколько же вам лет тогда было?

- Еще и тридцати не было… кажется, двадцать восемь.

Выходит, моя ровесница. Пытаюсь представить, смогла бы я пережить все то, что выпало на долю тезки, – не получается. Скупая телеграмма: «Люба в коме зпт срочно выписывайтесь и приезжайте тчк» - прилетела из Чебоксар от заботливых соседей, которые знали семью. Не долго думая, Ирина схватила самое ценное – двух детей, оставив в Северодвинске работу и жилье, и отправилась в незнакомый город.

- Помню, как радушно встретили нас соседи-чуваши. Сразу, как только мы приехали, принесли они детям еду. В больнице, где лежала Люба, прием был совершенно другим. Возле палаты – кумушки в ряд, а внутри – сестра без сознания, в коме. Я выложила на тумбочку бесполезные гостинцы, посидела немного и пошла обратно, к детям. Когда повернулась спиной к больничным сплетницам, услышала – зашептались. Эти шепотки потом долетели, мол, ни слезинки не проронила. Откуда им, южанам, знать, что на Севере женщины не привыкли душу наизнанку перед незнакомыми выворачивать? Ревела в голос уже дома, у Любы дома.

В далекий путь

Сестра умерла на другой день. Каждый, кто столкнулся с мрачным ритуалом, знает, как нелегко собирать близкого в далекий путь. А в чужом городе? А с детскими ручонками, цепляющимися за юбку?

- Когда в доме занавешивались зеркала, пришла инспектор из органов опеки и попечительства для описи имущества. Какая опись, когда ни одной мысли в голове, а под окнами вот-вот раздастся гудок грузовика, привезшего гроб? Не успела за ней захлопнуться дверь, как зашел работник прокуратуры, с тем чтобы выяснить, по какому праву я проживаю в квартире.

Гудок так и не раздался, – видимо, постеснялся водитель в такой день будоражить улицу. Чиновник же без особого стеснения выспрашивал в подробностях всю историю, только когда грузовик, не дождавшись, развернулся и уехал, что-то дрогнуло в душе молодого парня, он бросил ведомости и отправился вместе с Ириной на поиски пропавшей машины.

- Как сложно все давалось! А помните, какое время было? Сухой закон. Грузчики только жидкую валюту воспринимали. По пути на кладбище останавливаемся у винно-водочного магазина, а там очередь такая, что хвост на улице толчется, и милиция в оцеплении, иначе все разнесут. А у меня в грузовике – груз тяжкий, а на кладбище люди ждут. И здесь не без добрых людей обошлось: глянули милиционеры на мои талоны, очередь растолкали и меня к прилавку забросили. Как сейчас помню, две бутылки перцовки тогда выдали, грузчики остались довольны.

«У меня есть папа!»

Маленькую Юлю проблемы тети мало касались – она жила в круглосуточном садике и скучала по маме. Впрочем, нашлось немало желающих занять вакантное место. Кто-то действительно пожалел одинокую сиротку, кто-то – пустующую квартиру.

- Немало было желающих удочерить Юлю. Оно и понятно – маленькая здоровая красивая девочка, наследница двухкомнатной «хрущевки». Помню, как подвели ко мне женщину, которая работала на той же трикотажной фабрике, что и сестра. У нее, мол, два ребенка есть, не против удочерить девочку. Я выспрашиваю про условия, в которых ребенку жить, – комната на всех, говорят. На недоуменный взгляд так раздраженно замечают: «Так ведь эта квартира есть, сюда переедут!» А то, что это квартира моих родителей, а значит, и я наследница, никого не волновало.

Мало того что не волновало, сосед-участковый шепнул по секрету, что для квартиры уже найден жилец, благо в Чебоксарах, как и в Северодвинске, очередей хватало. А девочку отдадут тому, кто не будет на жилье претендовать.

Полгода пыталась Ирина идти наперекор этому негласному решению. Писала заявления в попытке удочерить племянницу, проходила медицинские комиссии, строчила жалобы и прошения, проходила суды и экспертизы, заглядывала в редакции газет. Все без толку: нужные бланки вовремя не выдавались, в газетных редакциях разговаривали шепотом и качали головами, в документах находились ошибки.

- В это время для Юли нашли приемных родителей, супругов Власовых. Действительно бескорыстных – у них своя огромная квартира была, интеллигентных – муж-строитель и жена-медик, бездетных. Нет, к ним у меня претензий не было. Только одна: пытаясь как можно быстрее основать свою собственную семью, они хотели оставить за бортом семью Юли, то есть нас. Помню, как мы с детьми навещали девочку в саду. Поначалу нам давали ее охотно и ребята вместе ходили гулять.

Однажды мы пришли – Юли нет. «Папа одевает», - пояснила воспитатель и попросила подождать на улице. Минута проходит, потом другая – никого. Заходим за угол сада и видим, что новый папа Юлю выводит через заднюю дверь и поспешно ведет к машине. Девочка заметила своих брата и сестру, руки тянет, плачет, а он посадил ее на заднее сиденье «Нивы» и увез. Я только вслед крикнула: «Не разлучайте их!» - без ответа.

А в другой раз, когда пришли, они уже мимо нас спокойно проходили. «У меня теперь папа есть!» - только и сказала Юля, потом ушла, не оглядываясь

Понять приемных родителей можно – они просто не хотели делить теперь уже своего ребенка с кем-то из прошлого. Я поняла и приняла. Собрала вещи и уехала. В тот же день в квартиру заселился какой-то милиционер с семьей, ордер на жилье был у него на руках давно.

Пыталась я еще раз протянуть ниточку к племяннице – отсюда уже, с Севера, отправила приемным родителям письмо с обратным адресом и фотографиями. Ответа не получила. Может быть, сменили адрес, может, заплутало оно в дороге, а может, просто не пожелали отвечать.

Два месяца прошло с тех пор, как координаты были переданы в службу «Жди меня». Ответа пока нет, только бездушный голос проинструктировал:

- Ожидайте. Ну и что, что два месяца? У нас по полгода ждут. До сих пор нет ответа от службы добровольцев? Значит, не нужны в вашем регионе добровольцы.

- Так ведь всего один, на всю огромную Архангельскую область лишь один доброволец - оператор котельной в Котласе!

- Ну и что, - упрямо твердила трубка. – Значит, вам больше и не надо.

Надо. А посему попытаемся связаться с чебоксарскими журналистами – может быть, они помогут найти теперь уже Юлю.