Номер от 4 декабря 2008 г.

«И вам того же!» - по-граждански отвечаю на уставное «Здравия желаю!» на КПП. Дежурный проверяет журналистские «корочки» и удивляет напутствием: «К Виктору Дмитриевичу? Не обижайте его, он хороший человек». Редкий случай. Многократно преодолевала я КПП и гражданские вахты по дороге к начальственным кабинетам, а такую просьбу слышу впервые.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ Северодвинского гарнизонного военного суда полковник юстиции Виктор Букаренко, которому я первым делом доложила о случившемся, тоже был приятно удивлен. Но дополнять характеристику автобиографией не стал, задачу определив четко: тема разговора – круглая дата и коллеги.

Защищаем права и свободы

«Свидетельство о рождении» своего ведомства Виктор Дмитриевич получил буквально на днях: «Свой праздник мы, к сожалению, пропустили». Из архива пришла справка: отдел военного трибунала Беломорской военно-морской базы был сформирован 1 октября 1940 года.

Кратчайший курс истории и развития военных судов России я перед встречей прошла. Поэтому, спрашивая, цитирую: ««Военные суды из органов уголовной юстиции превращаются в органы правозащитные»?

- Это действительно так, - говорит Виктор Дмитриевич. - Подавляющее большинство рассматриваемых дел – о защите прав военнослужащих, о фактах необеспечения видами довольствия, незаконного увольнения. Несколько лет назад был просто вал обращений по поводу начислений районного коэффициента.

- Люди в погонах не боятся таким образом выяснять отношения с командирами?

- Сейчас – нет. И командиры сами в спорных ситуациях советуют обращаться в суд.

И если для гражданских лиц на этот случай есть один основной документ – Трудовой кодекс, то у военных это основные законы «О воинской обязанности и военной службе», «О статусе военнослужащих», многочисленные указы президента РФ плюс приказы Минобороны. Если прибавить к этому обязательное знание устава, условий службы и многих других тонкостей, то вопросов по поводу того, зачем делить суды на гражданские и военные, быть не должно. Но они время от времени появляются. Я тоже спрашиваю: насколько свободен военный юрист, если устав требует безусловного подчинения?

- Мы хотя и в погонах, но выведены из состава Министерства обороны и откомандированы в распоряжение председателя Верховного суда РФ.

И судопроизводство ничем не отличается от гражданского: процессы открытые, судья в мантии, обращение – «ваша честь».

Конечно, спрашиваю о дедовщине.

- Не такая это большая проблема, как раньше. С начала года нашим судом рассмотрено всего пять уголовных дел по неуставным отношениям.

«Всего» не потому, что срочники боятся выносить сор из казармы. Виктор Дмитриевич уверенно говорит: молодежь приходит смелая, даже порой чересчур. Да и перевод Вооруженных сил на систему комплектования по контракту сыграл положительную роль.

Из воровства военной тайны председатель гарнизонного суда тоже не делает: «Воруют, но с вещевых складов не часто. Среди таких дел – кражи, грабежи, совершенные военнослужащими в городе, друг у друга».

- Виктор Дмитриевич, сегодня с военных судей спрашивают праворазъяснительную работу?

- И очень-очень сильно. В отличие от гражданских коллег, выполняем мы и профилактическую работу в воинских частях. В том числе, рассматриваем дела в расположении воинских частей. Под юрисдикцией нашего суда находятся воинские части, расположенные в различных точках Архангельской области, некоторых точках Кольского полуострова, на Новой Земле.

Четверо судей, включая председателя, семеро работников аппарата и обслуживающий персонал - штат нашего гарнизонного суда. К моему удивлению, женщин – большинство

- Иначе это был бы не суд, а казарма, - улыбается Виктор Дмитриевич. – Давайте познакомлю вас с замечательным человеком, прекрасной женщиной и исключительно добросовестным работником.

«Преступный» вальс

В день нашей встречи у начальника отдела юриста первого класса Ирины Александровны Конухиной был личный праздник. Ровно 28 лет назад пришла она сюда на работу.

- И совершенно случайно. Пока сидела с маленьким ребенком, окончила курсы машинисток при ДОФе. Руководитель курсов подсказала, куда обратиться. Не с первого раза, но все-таки взяли.

Вместе вспоминаем «Украину» - печатную машинку, о которую я тоже в восьмидесятые годы пальцы обивала. Каково женщине приходилось печатать протоколы уголовных дел, когда собственный сын в армии служил?

- Конечно, тяжело, и душа болела, и слезы проливала, думая о своем.

Заранее ответим тем, кто готов упрекнуть нас в однобокости, напомнив в связи с юбилеем о, мягко говоря, тяжелых страницах советской истории. Они личными стали и для Ирины Александровны.

Ее маму военный трибунал приговорил к пяти годам лесоповала. Таким страшным оказалось ее преступление, что забылись заслуги перед Отечеством, то, что девчонкой со студенческой скамьи мединститута ушла она на войну и дошла до Берлина. В чем была вина молодой женщины, мамы двух маленьких дочек? Она просто училась танцевать в кружке при архангельском Доме офицеров и не знала, по какой статье квалифицируется тур вальса в паре с союзником.

Маму Ирины Александровны реабилитировали в 1969 году.

По законам мирного времени

- Все наши работники исключительно добросовестно относятся к исполнению своих служебных обязательств, - возвращается Виктор Дмитриевич к главной теме разговора. – От души поздравляю весь коллектив и наших уважаемых ветеранов с 90-летием системы военных судов. Желаю крепкого здоровья, семейного благополучия и успехов во всех делах!

Присоединяясь к поздравлениям, «Вечерка» от души желает коллективу гарнизонного суда, чтобы никогда не пришлось выполнять только один закон - закон военного времени.