Очередную передачу «Пусть говорят» на Первом канале посвятили памяти поэтессы Риммы Казаковой. Дело, казалось бы, хорошее.
Вот женщина, которая провела рядом с Казаковой последние часы ее жизни, трогательно рассказывает о своей дружбе с поэтессой. Прикрывает руками, словно оберегая, подаренную писательницей брошь. А ведущий Андрей Малахов наседает: правда ли, что трагедии можно было избежать? Что именно произошло там – в бассейне? Женщина в растерянности.
Дальше – больше. После рекламы нам обещают тайны, мифы, драмы. Словно мало простых воспоминаний о талантливом и неординарном человеке. В студии появляется сын Риммы Казаковой Егор Радов. Да, он был наркоманом. Мать и сын в свое время говорили об этом публично. Только вот сейчас потерянный, какой-то не от мира сего Егор тоже не знает, что сказать. И просто обреченно произносит, что еще не понимает, как жить без мамы...
Чувство неловкости нарастало. Но это были еще цветочки. «О Господи!» - вслух воскликнула я, когда Малахов пригласил в студию... Людмилу Дербину, женщину, убившую поэта Николая Рубцова. Оказалось, когда-то Дербина, выйдя из тюрьмы, встречалась с Казаковой, и у них состоялся душевный разговор. Думаю, будь в пушкинские времена телевидение, Малахов, ничтоже сумняшеся, пригласил бы и Дантеса – на том лишь основании, что тот когда-то с кем-то встречался.
Сейчас же бедный ведущий никак не мог определиться, о ком ему говорить – о Казаковой или о самой Дербиной. «А что произошло за шесть лет до того, как вы встретились с Риммой Казаковой?» - «Думаю, об этом все знают...» Как, очевидно, хотел Малахов услышать в ответ: «Я убила Рубцова!» Спохватившись и вспомнив о теме передачи, он попытался провести параллель между судьбами всех русских поэтесс, – дескать, нелегкая у них судьба. Не убедило. Впрочем, Малахов вполне может гордиться собой, занеся в журналистскую копилку первое телевизионное интервью с Дербиной (по крайней мере, так было заявлено).
Аудитория же оцепенела. Она просто не знала, как реагировать. Присутствующие даже вжались в кресла. Комментариев не было. А обязательные аплодисменты в конце вымученного диалога звучали неуверенно.
Чем-то все это напомнило одновременно то ли поминки, то ли свадьбу, где то ли пляшут с горя, то ли дерутся от радости. А потом не могут понять, хозяева виноваты или гости не те собрались. И, не найдя объяснения, списывают все на загадочную русскую душу. Только вот иногда кажется, что нет никакой такой загадочности. А есть обыкновенный цинизм.
Елена РУДЕНС