Номер от 28 февраля 2008 г.

Белое Озеро пахло сосной, свежим снегом и бусиками из кувшинок

Вагончик тронется

Где болит, когда ностальгия, я узнала в десять лет. У детей ведь не спрашивают, где им хочется жить, когда прижимает взрослое «надо переезжать». Болело по ночам, до слез в подушку. Доктор-жизнь лечил временем, иногда прописывал обезболивающее – счастливые сны. Они всегда начинались одинаково: забираюсь в зеленый вагон и еду назад, домой, в поселок Белое Озеро.

Раньше он оставался безучастным, а сегодня качнулся приветливо, приняв меня на подножку. Первым делом «Здравствуйте» всем его пассажирам. По второму правилу белозерского этикета оглядеться надо; если лежит на свободном сиденье полено, значит, место занято. Полено – это бронь.

Под потолком качается лампочка, печка-буржуйка вкусно пахнет теплом, тихо жужжит разговор попутчиков. Если глаза закрыть и не обращать внимания на «алло» в мобильники, все как тридцать лет назад. И деревья, мелькающие за окном, такие же большие.

Дорогу проложим себе

Маленький домик моих дорогих родственников на горушке, на самом краю леса. Необходимость, которую у нас почему-то принято называть «удобствами», – на улице. Бежать туда сегодня утром надо с лопатой – ночью на Белое упал снег. Красота и тишина такая, что хочется ура кричать. Но жалко дятла, может быть, он, голодный трудяга, до еды достучался, а тут ты со своим сытым восторгом. Лучше бери, горожанин, лопату с ведром – и по воду на колодец. Тропинку надо обновлять чуть ли не до середины поселка, с полкилометра работы будет.

Пока туда-сюда ходили, возле дома заурчал трактор, дрова привез. Тракториста местного МУП на поселке хвалят: «Николай Григорьевич Стадник - трудяга и молодец». И технике своей передыху он не дает – назад порожняком возвращаясь, опускает щит, дорогу чистит.

Не для машин, их здесь почти нет – для людских оказий. Школа, магазин, почта, медпукт – это почти все. Медиком белозерцы очень довольны. Местным Андрей Юрьевич Комаров, бывший работник городской «скорой», числится уже третий год. Работы ему хватает. Большинство оставшихся жителей – пенсионеры.

На пустом месте

Белое Озеро моего детства было молодым и шумным, гудело техникой и людьми. Детство пахло сосной и бусиками из кувшинок, старым забором, возле которого мы грелись, накупавшись до посинения, чистым снегом и мазутом узкоколейки. Вечером по ней рабочая теплушка привозила из леса уставших взрослых. Если издали смотреть, мужчин от женщин отличала только ноша – тяжеленная бензопила «Дружба» на плече.

Сегодня дальше поселка рельсы не чистят. Закончились промышленные объемы «зеленого золота». И на поселковой улице в полдень – ни души, если не считать двух собачьих. «Здравствуйте» некому сказать, разве только воспоминаниям. Да и те – на пустом месте

Вот на этом пустыре раньше стоял детский садик ребятишек на сто, в который я не ходила, потому что не умела по расписанию есть и спать. Я приходила к нему в час прогулки, брала с собой большого плюшевого мишку и таскала его за уши вдоль забора, демонстрируя тем, кто маялся в периметре, чем воля от неволи отличается. А вот здесь стоял магазин, в котором мы давали себе клятву не повторять ошибок взрослых, и все свои будущие получки тратить исключительно на конфеты и сгущенку.

От клуба тоже только воспоминания остались. Самых ярких - три. Страшное: в темном зале я тихонечко заползаю под скамейку – на экране «Вий». Радостное: дяденьки из города привезли блестящие гитары с барабанами и красиво поют про Алешкину любовь. И стыдное: в марлевых платьицах, колючих от силикатного клея и прилепленных к нему битых новогодних игрушек, мы, группа «снежинок», носимся по сцене, машем руками, кружимся и приседаем в абсолютной тишине. Потому что все дружно забыли, что надо еще и петь про то, что «вдоль по улице метелица метет...»

Про Пашу, китайца и ранец

Странная она, память. Были в лесопункте свои герои лесозаготовительного труда, а вспоминаются личности, о которых никто никогда в газету бы не написал…

Паша - человек без определенного возраста. Кличку его неприлично называть – слова «ассенизатор» мы тогда не знали. Славился Паша тем, что добрым людям обещал на огороды привезти удобрение, по его мнению, самое лучшее - из детсадовских туалетов. Добрые люди брезгливо отмахивались. И без такой органики картошка вкусная росла. Скажи, что придется когда-то ее в магазине покупать, – обсмеяли бы. В нынешнем неурожайном году пришлось. Старожилы говорят, впервые за все время наблюдений.

В местной столовой, которой тоже уже нет, работал повар-китаец. Молчаливый и таинственный. Был ли он китайцем и как попал на Север – неизвестно. У многих представителей белозерского интернационала были крутые судьбы. Говорили, что повар, чтобы проверить готовность сковородки, плевал на нее. Наверное, врали, но блины я в столовке никогда не покупала. Двадцати копеек с мелочью, что изредка наскребались в родительских карманах, хватало на котлету с подливкой, гарнир и компот. Дома было что поесть, но там не было блестящих тарелок из нержавейки и подливки.

А вот по этой дороге бегала я в школу. Моим первым врагом на пути к знаниям был ранец. Все дети как дети, ходили с портфелями, и только я одна - с рекомендованным доктором уродцем без ручки. По дороге туда я почему-то не решалась скинуть это позорище со спины. Зато на обратной отыгрывалась: ставила его на рельсы узкоколейки и давала пинка изо всех сил. Ко второй четверти ранец разваливался, мама ругала его производителей за хлипкость швов. И покупала новый.

А вот здесь с подругой Лидой мы, первоклашки, про нежность чувств рассуждали. «Я замуж за Сережу выйду, - сказала Лида. – А ты?» - «Я тоже за Сережку!» И мы побежали дальше, радуясь счастливому совпадению, - детство, оно щедрое. Вместе и от ненавистной продленки отмазывались: «Вера Федоровна, отпустите домой, у нас с Лидой голова болит». Вера Федоровна Зенич – моя первая учительница. Я помню, в каком костюме она пришла на первый урок. Память решила, что это тоже важно.

Цветы на полу

Из действующих объектов на нашем пути - магазин, в котором есть все главное для стола, и почта, в ассортименте которой имеется самое важное для нас: «Вечерку» и другие газеты издательства «Северная неделя» белозерцы выписывают.

Вот и весь поселок – Белозерская средняя школа стоит на его окраине. «Добро пожаловать!» над крыльцом, на нем метелка. Смахиваем снег с сапог, открываем дверь, и - можно последить на свежевымытом полу бывшей ученице? «Конечно», – приглашает в дом родной хозяйка, директор школы Надежда Алексеевна Тихонова.

Детей в когда-то шумных коридорах не видно и не слышно, потому что собрались они в двух классах. В одном школа дружно смотрит кино - все девятнадцать учеников. А в другом у трех детсадовцев тихий час. Если не считать тех, которые еще в пеленках, это все белозерские дети.

А в школе хорошо. И удивиться есть чему. Я не про компьютеры с Интернетом - про мастерскую, в которой хозяйничает учитель труда Валерий Киринцев. Про деревянную цепь, которую он из цельного куска дерева выточил, и резные работы его учеников, достойные профессиональных выставок. У нас такого не было. Мы, помню, дружно крестиком вышивали.

Валерий Александрович приехал из Мурманска. Надежда Алексеевна моего удивления по этому поводу тоже не понимает: она на Белое Озеро давным-давно Москву променяла и не жалеет. А английский здесь преподает заслуженный учитель РФ Надежда Васильевна Худякова. Она в командировке, поэтому не спросить, разрешали ли ей в северодвинской школе разрисовывать весь пол кабинета цветами. А здесь – пожалуйста.

Белозерская школа открылась, если мне память не изменяет, к столетию дедушки Ленина, о котором мы в тот год только и голосили нестройно на уроках пения. С тех пор служит без капремонта и с люстрами образца 1970 года. Я их почему-то хорошо запомнила.

- По колено проваливались.

- А мы – по пояс. Вышли из дома – только кончик забора и виден, по нему ориентировались.

В утренней дежурке обсуждаются последствия ночного снегопада.

Утренняя дежурка – это еще одно счастливое воспоминание из детства. Если ты сидишь в ней, значит, праздник, потому что родители взяли тебя в город, а там красиво, есть мороженое и асфальт. И от автобусов так вкусно пахнет…