Номер от 8 ноября 2007 г.

Недавно введенный идеологический праздник 4 Ноября нуждается в разъяснении и утверждении произведениями искусства. И первое такое произведение (или уж не первое?) увидело свет: на экранах российских кинотеатров - фильм Владимира Хотиненко «1612».

РЕЖИССЕР начинает его чередой коротких сцен, на которых идут и обычные, вступительные титры, и особенные, поясняющие изображаемые события. Вот лето 1605-го. Польская конница в ее неповторимой экипировке - за плечами у конников крылья - нависла над Москвой. Как войско падших ангелов. Как стая кровожадных мифологических птиц. Затем сцена, тут же соотносимая с финалом пьесы Пушкина. Царь Федор Годунов и его мать убиты; к народу выходят бояре. И юродивый (тот самый, пушкинский?) кричит им: «Теперь я - царь!..» Год 1610. Очередная присяга очередному царю. Но где же он? Пустое кресло останавливает взгляд - присягают пустоте. Смута в разгаре. Наконец, последний титр - название картины. Ее пролог, достаточно информативный и выразительный, настраивал на сопереживание трагедии государства; ее эпическое название сулило масштабность, значительность того, что будет происходить. С масштабностью все в порядке: осада поляками русского города Наволок производит должное впечатление. Со значительностью похуже. Дело даже не в том, что драму народную, по сути, вытеснила история сугубо частная - любовное приключение. Но ведь и тут нельзя без убедительности и увлекательности сюжетных линий. Присмотримся к главной из них. Молодой человек влюблен в девушку, которая его знать не знает. Предположим. Он пронес свое чувство через долгие годы Смуты. Ну ладно. Она царевна, а он - холоп? И смеет чувства питать? На Руси начала XVII века? Ну уж извините, не верится что-то. Или же линия испанского наемника. Его убивают, и после смерти, в виде привидения что ли, он дает советы упомянутому молодому человеку, учит фехтовать - и тот прекрасно научается. Такое было с Люком Скайуокером и Оби-Ваном Кеноби, однако «Звездные войны» - галактика чистого вымысла, а фильм «1612»… ба! тоже дрейфует туда. Режиссер прибегает к языку фэнтези. Это и призрак испанца, и назойливый единорог, и «падшие ангелы», и зачарованная царевна (ее опаивают сонным зельем). Это и провидец монах, которого в финале картины легко принять за Мерлина или Гэндальфа. Камера фиксирует план чудесного: старец сидит у лесного ручья, единорог выходит из чащи, и первый снег падает мягко. Впрочем, можно ли отнести фильм к жанру фэнтези? Опять не получается. «1612» - он и про всамделишных русских и поляков, православных и католиков, победу русского духа, преодоление Смутного времени. И царевна Ксения Годунова действительно существовала, только здесь ее наградили судьбой Марины Мнишек. Этот фильм - труднопонимаемая смесь исторических фактов, полуправды, выдумки, так сказать, простой и выдумки сказочной. Притом многое в сценарии не очень-то хорошо выписано, да и актерами сыграно неблестяще. В сцене штурма Наволока, к примеру. Съемочная группа, бесспорно, расстаралась: натурализм боя не оставляет желать большего. Людей убивают разнообразно, кроваво, внушительно. Поэтические детали ярки: огненный ангел - подожженный польский конник; травмированный артобстрелом колокол с его печальным дребезжанием… В таком контексте - странно условный диалог, который ведут актеры актерычи и который превращает кровавый штурм в аттракцион. Нить подключенности к фильму рвется. Его чары иллюзии нестойки. Нет, картина смотрится. Первый блин, испеченный к празднику 4 Ноября, не скомкался сильно. Но... Будем надеяться, что художественное открытие темы Смуты еще предстоит российскому кино. Наверняка предстоит, раз календарный повод имеется.