Номер от 31 мая 2007 г.

Письмо от дяди пришло в день его поминовения

О том, что у меня есть дядя в Баку, я узнала довольно поздно, лет в пятнадцать. Дома о дяде молчали, его будто бы и вовсе не было. Тсс…

НО изредка в гости к бабушке приезжал дядькин сын Вова. За симпатичным, хорошо сложенным парнем увивалась половина деревенских девчонок. А бабушка все ворчала: в кого такой бабник? Отец-то, Сашка, скромный…

Отца, старшего бабушкиного сына и моего таинственного дядю в Баку, я никогда не видела. Ни бабушка, ни мама почти не вспоминали о нем, по крайней мере вслух. Мне кажется, они по- отдельности чувствовали вину перед дядей. Бабушка прямую, а мама вроде как косвенную…

Беды бабушки Агриппины

В тридцать девятом бабушка Агриппина вышла замуж за самого завидного во всей деревне жениха, молодого председателя колхоза. Через год, в сороковом, мужа забрали на фронт и он, настоящий коммунист, сражался в первых рядах и погиб одним из первых. Бабушка потемнела от горя, долго плакала, но не сдалась – теперь ей нужно было жить ради годовалого сынишки. Жить одной за двоих и работать одной за двоих.

К концу войны бабушка вышла замуж во второй раз. Не знаю, любила ли она деда, как первого своего мужа… А может быть, у нас разные представления о любви. Я думаю, что без любви жить вместе нельзя, терпеть нельзя. Бабушка решила, что с хорошим человеком можно жить в любом случае, а дед мой, Василий, человек был действительно чудный. Я знала за дедом только один недостаток: дед отнял у бабушки ее старшего - Сашу.

До свадьбы дед поставил условие: отдать Сашку на воспитание бакинским родственникам, в семью младшей бабушкиной сестры. Агриппина, хоть и больно было, согласилась… Я часто раздумывала, смогла бы поступить так, как поступила бабушка? Нет, не смогла бы. Не могу найти причин, по которым мужчина, если поставить его на одни весы с ребенком, смог бы перевесить. А бабушка эти причины нашла.

Муж-неудачник

Сашу отвезли в Баку. Иногда он приезжал домой (а скорее, в гости), через несколько лет поездки сошли на нет. У бабушки и деда родились дети, Саша прижился в Баку. Окончив школу, поступил в училище, стал рабочим, женился.

Зато на лето к нам приезжал его сын Вовка. Я удивлялась и огорчалась тому, как он ведет себя, как держится. Все время особняком, часто невесел, с нами не играет, не бегает, на пляж не ходит. Может быть, он уже знал историю своего отца и сердился на бабушку, а заодно и на нас? Наши-то родители никуда от бабушки не делись, жили спокойно, мирно и счастливо в родном доме. Наверное, в этом есть доля правды. Позже я узнала, что Вовкина мать под горячую руку пилила мужа, моего бакинского дядю: мол, неудачник ты, Александр, никому ты не нужен, ни начальству, ни родной матери!

Карьеру дядя не сделал. В Баку у русских с карьерой во все времена проблемы были, а у дядь Саши нашего – подавно. Ни «вышки», ни связей, ни серьезной поддержки у него не было. Зато жена его Светлана пробивной мощью обладала. Обычная парикмахерша, она-то неплохую карьеру сделала – химичила и колдовала над головками жен секретарей бакинского обкома КПСС. Член политбюро товарищ Алиев, говорят, тоже у нее подстригался.

Последние годы дядькиной жизни окутаны сумраком тайны. Кто-то говорил, развелся и спился. Другие утверждали, что дядя не пил, просто ушел из семьи и стал жить огородом. Он никогда не писал бабушке писем, и она, малограмотная крестьянская женщина, тоже не писала ему.

О смерти старшего сына бабушке сообщили по телефону. Сухо и скупо: «Груша, Саша умер…» Бабушка надела черный платок и отправилась в церковь. Мы не видели ее целый день. Когда бабушка вернулась домой, мы ахнули и притихли: ее глаза походили на вышедшие из берегов озера.

День прощения

Я хорошо помню тот яркий, теплый, солнечный день. Бабушка приготовила поминальную еду, за столом собрались родственники и ближайшие соседи. Сестры-старушки Наталья и Павла помнили Сашу ребенком. Тетя Наташа приходила успокаивать бабушку, когда маленького Сашку отдавали в Баку. Теперь она успокаивает бабушку, потому что Саши больше нет.

Мы сидели тихо-тихо, в кухне, у открытого в сад окна. Ветки вишен царапали подоконник, и кто-то вспомнил, как маленький Сашок, потянувшись за костянкой, чуть не вывалился из окна.

Бабушка больше не плакала, молчала. К часу дня сердце ее заныло, несколько раз она поднималась из-за стола, пила лекарства, выходила то в сени, то в погреб за какой-то банкой солений. Агриппина, как мне показалось, беспокоилась, будто бы ждала чего-то или кого-то. Или чувствовала что-то такое, чего другие не могли почувствовать.

Был четверг. По четвергам в наш дом почтальонша приносила местную газету. Точно! В сенях залаяла наша дворняга. «Тук-тук, хозява дома? Письмо тебе, теть Груша».

Это было письмо от дяди Саши, письмо – буквально – с того света. Дядька отправил его за две недели до кончины. Обратного адреса на конверте не значилось. Странно. Сын Саша никогда не писал матери. Бабушка взяла конверт дрожащими руками, ушла в залу. Тетки Наталья и Павла, уяснив важность момента, удалились. Мама выгнала нас, детей, на улицу и отправилась убирать со стола.

Бабушку я увидела только вечером. Мне показалось, что за эти полдня она изменилась. Похоже, с души ее спал какой-то огромный камень-валун. Я была права.

Письмо от дяди, пришедшее в день его поминовения, оказалось письмом-прощением, то есть очень важным для бабушки письмом. Дядя писал, что чувствует скорую кончину и не хочет уходить в мир иной, не поговорив с матерью. Приехать не может, поэтому просто пишет, тем более, что адрес материнский не изменился.

«Мама, ты себя не обвиняй и не кори, я зла на тебя не держу. Когда был маленьким, было мне у твоей сестры тетки Поли сначала тоскливо без тебя, но потом я привык. Тетя Поля для меня - мать, я ухаживаю за ее могилой, присматриваю за нашей квартирой.

Все у меня было хорошо – жену любил, Вовку выучил, сам построил дом. Извини, что к вам не ездил. Думал, буду Василия твоего злить, да зря, наверное, так думал. Я знаю, что ты, мама, обо мне никогда не забывала, помнила меня. Мне мама рассказывала, ты ей писала письма. Главное, ты не переживай из-за меня, а когда помру – помяни и свечку в церкви поставь. Кончина моя – вопрос ближайшего времени, врачи признались. На похороны не приезжай, дорого и дорога дальняя получится. Обнимаю тебя. Сашка».

* * *

Утром следующего дня я проснулась от стука топорика. Стучали в саду – это бабушка рубила длинные вишневые ветки, нагло прорывавшиеся в кухню сквозь открытое окошко. Когда-то очень давно эти ветки чуть не утянули в сад маленького Сашку. А сталось бы, упал с полутораметровой высоты-то, ушибся, испугался, покалечился не дай бог…

Бабушка прожила еще несколько лет. Умерла она на

93-м году жизни, на руках у моей мамы. Последний год она практически не вставала с постели. И каждый день читала письмо от своего старшего, Сашино письмо. В эти минуты ее глаза походили на вышедшие из берегов озера.