Марина Кулижникова – победительница конкурса «Лучший врач года-2003», участковый терапевт 1-й городской больницы. 20 лет работает на своем участке №5. Здесь у нее 3000 пациентов, еще 1200 человек – на предприятии «Северный рейд», где она является цеховым врачом.
Сколько себя помнит, все время она кого-то лечила. Первыми пациентами были куклы. И она даже не представляет, что могла бы выбрать другую профессию. В ее семье были сплошные врачи, только папа моряк. Мама – участковый терапевт; когда нужно было вести прием, а чадо деть было некуда, сажала девчушку в кабинете за ширму. Та сидела тихонько, смотреть было нельзя, но уши ей никто не затыкал. Так что сызмальства Мариночка знала, что такое гастрит, радикулит и прочие взрослые хвори.
Женский вопросДоговариваясь об интервью с Мариной Кулижниковой, думала, что о гастрите-радикулите и говорить будем. Обе ломали головы: о чем интересном рассказать из работы участкового терапевта? А начали беседу с заморочек, казалось бы, к терапевтам вовсе не имеющим отношения. Слово «климакс» выплыло из ниоткуда, и вдруг стало понятно, что относиться к этому явлению надо с почтением уже сейчас, не дожидаясь «ягодного» возраста.
- У северных женщин проблемы начинаются после сорока пяти, – сразу ставит акцент Марина Георгиевна. – По крайней мере, этот контингент я наблюдаю у себя на приеме. Эстрогенная недостаточность повреждает многие системы. Происходит перестройка организма, и женщина становится очень уязвимой, беззащитной перед инфекцией и прочими болезнями. Здесь тебе и остеохондроз, и ранняя ишемическая болезнь сердца, и гипертония, и нервные срывы…
Из-за угасания женских гормонов она действительно становится очень ранимой, а моментами даже несколько мужеподобной, взрывной: то, на что в тридцать пять лет и внимания бы не обратила, в сорок пять ее доводит до белого каления. Была весела, радостна – и вдруг мгновенная смена настроения, раздражение, усталость.
- Значит, надо в этом возрасте себя очень-очень полюбить?
- Полюбить себя надо раньше, а к этому возрасту создать такие условия вокруг себя, в семье, чтобы близкие щадили женщину. И чувствовали, что ей самой очень тяжело. Некоторые пациентки говорят, мол, прихожу иногда с работы домой и предупреждаю: меня не трогать – буду кусаться. Женщине очень сложно справиться с метаморфозами в своем организме и очень важно, чтобы родные это понимали.
- Эта кусачесть у милых дам только сейчас, в последние годы, стала проявляться?
- Думаю, так было всегда. Просто сегодня мы стали более грамотными и говорим об этом открыто. И медики, и сами женщины. Скоро у нас в поликлинике начнет работать психотерапевт, чему мы чрезвычайно рады. Ждем от него в первую очередь помощи именно этой категории женщин.
- Выходит, все-таки есть она, эта злополучная гендерная ассиметрия, ущемляющая женщин! Биологическая. Мужчин природа пощадила?
- Ничего подобного. Не исключаю, что у мужчин тоже есть климакс. Они к врачам тоже начинают обращаться в основном после сорока. До этого с чем обращаются? С ОРЗ, гриппом, а после сорока тоже проблемы начинаются. Приходят к нам после «скорой», после инсультов, инфарктов, прочих внезапных катаклизмов, о которых они прежде и не подозревали. Кроме того, мужская «дискриминация» усугубляется алкоголизацией и ранней смертностью: тут тоже неравенство, женщины живут дольше. Если посмотреть на моем участке, то женщин в возрасте от 55 лет в три раза больше, чем мужчин - их сверстников.
Мы выносливее, крепче здоровьем, духом, более гибкие, приспосабливаемые. Женщина – существо фантастическое, она может выкарабкаться из любой ситуации! Потенциал в женщине колоссальный. Иногда спрашивают насчет тяжелобольных, мол, как долго это продлится и чего ждать, так вот я достаточно точно могу предсказать, как будет развиваться болезнь у мужчины и каков будет итог, но никогда не дам прогноз, что будет с женщиной! Сегодня смотришь: кажется, все - не жилец, а через неделю приходит на прием – глазки подкрашены, щечки подрумянены – ожила, и дел у нее уже невпроворот. А мужчина слабее, быстрее ломается.
- То есть жалеть надо все-таки мужчин?! И если кто-то страдает от неравноправия полов, то это они, называемые сильным полом?
- С женщиной легче находить язык, она проще понимает, чего я от нее как врач хочу, и с готовностью идет на лечение. У мужчины в глазах прежде всего страх, он боится и своей болезни, и того, что с ним будут делать, – всего, что связано с вмешательством в его личную сферу. Достучаться до мужчины сложнее и лечить его сложнее, без всякого сомнения. У него изначальный негативизм в отношении медицины, он лучше выпьет рюмку водки с солью, перцем, а женщина более заинтересована, более адекватна. Вот вам и неравенство полов…
- Наверное, своих пациенток вы знаете лучше, чем пациентов?
- За два десятка лет работы на своем участке, мне кажется, изучила всех, независимо от пола. И когда иду на вызов или вижу постоянного пациента на приеме, уже могу предположить, что с ним на этот раз случилось.
Я - врач!- Вас вполне можно назвать семейным врачом.
- Да, во многих семьях выросли дети, которых я помню совсем малышами, а теперь они тоже мои пациенты.
- Три тысячи человек, за здоровье которых вы отвечаете, со своими болячками, характерами, претензиями, бедами… Не хотелось бросить все это и заняться чем-нибудь другим, менее стрессовым?
- Ни разу. Никогда не чувствовала разочарования в работе и убеждена, что нигде, как в этой профессии, не принесу большей пользы. Звали на руководящую работу, заведовать отделением, но я не организатор, зачем же буду себя ломать? Я врач.
- Лучший врач года!
- Понимаете, – Кулижникова сконфуженно пожимает плечами, – эти конкурсы скорее для проформы. Ведь мнение о враче создает пациент. Если рвутся люди к тебе, идут за помощью, значит, ты чего-то стоишь. Коллеги судят по другим критериям, нежели больные.
Я, кстати, очень ценю свою напарницу Елену Петровну Белякову, медсестру нашего участка. Она рядом со мной уже 15 лет, я-то ее работу знаю, как никто другой. Это мой самый надежный помощник. Может, со стороны и не видно, но мы прекрасно знаем, кто чего у нас стоит. Кто готов что-то сделать для людей, а кто нет. Увы, есть среди врачей и такие, которые даже не будут пытаться разговорить пациента.
- Разговорить! Это сродни журналистике.
- Так и есть. Иной раз не можешь добиться, что тревожит, беспокоит человека. Но раз он пришел на прием, а теперь молчит у меня в кабинете, значит, это моя вина, я не могу вытянуть, что у него болит. Но болит же! Зачем-то же он встал, скажем, в четверг ранехонько утром, отстоял очередь. Кстати, по тому, в какое время пришел пациент, тоже можно многое о нем сказать. Я всегда пытаюсь представить себя на месте конкретного человека, и, когда назначаю какие-то исследования, процедуры, стараюсь «вписаться» в его состояние и его график. У него же тоже работа, семья, куча хлопот.
«Паршивые овцы»- «Паршивые овцы» есть в любом стаде, в любой профессии. Ясно, что нормальным «овцам» каждый день приходится компенсировать их огрехи. Но с «паршивыми-то» тоже надо что-то делать!
- Если узнавала от пациентов, что кто-то из моих коллег ведет себя недостойно, подходила прямо к нему. Говорила с глазу на глаз. Это тоже имеет действие. Себе даже представить не могу, что можно наорать на пациента, оскорбить его. Даже если вызовут меня зря (например, придешь к пациенту, а температура у него была позавчера, и он мог бы вполне явиться на прием, но в очереди сидеть не хочет), никогда не демонстрирую свое неудовольствие. Но корректно обязательно скажу, что в следующий раз в подобной ситуации постарайтесь, пожалуйста, все же сами прийти в поликлинику. Но на моем участке такое случается очень редко, за двадцать лет приучила, что вызывать доктора домой надо по делу. Это очень важно – идти по вызову и знать, что ты там действительно нужен!
- Работу свою любите, это очевидно. Но что-то же в ней не нравится?
- Скученность: в одном кабинете в две-три смены принимают врачи. У одного время приема уже закончилось, а он не успел двух пациентов осмотреть – и ты сидишь как на иголках, потому что в коридоре ждут твои больные, нервничают, и попробуй теперь ты успеть всех принять, назначить лечение, исходя из того, что на каждого по нормам отводится 12 (!) минут! Но должна сказать, что с приходом на должность завполиклиникой Грошевой Наталья Каюмовны у нас очень многое изменилось.
Благодаря ей и ремонт сделан, и мебель в кабинетах новая, и освещение другое, и буфет появился: врачам же тоже обедать надо, а домой не всегда успеваешь попасть. Мы чувствуем о себе заботу, за что нашему руководителю очень признательны.
Но угнетает, что очень слабая у нас материальная база, и тут нет вины местного здравоохранения. Врач попадает в ножницы: ты знаешь, что и как нужно делать, а сделать не можешь. На лучевую диагностику, на томографию, другие современные исследования ты пациента не отправишь, хотя понимаешь, что именно это необходимо. Хотелось бы работать на уровне, применять новые возможности, которых в медицине все больше появляется с каждым днем! Выписывать людям новые препараты, более действенные.
- Получается, у вас горе от ума. Не знали бы – не мечтали бы.
- Если бы это была только проблема врачей! Ведь у нас есть пациенты, которые пожизненно должны принимать то или иное лекарство, и современные аналоги могли бы качественно изменить всю их жизнь! Ведь сегодня появилось столько прекрасных, замечательных лекарств и для сердечников, и для диабетиков, и для других хронических больных. Но ты понимаешь, что в гарантированном списке бесплатных лекарств, определенном нашим государством, который становится еще более куцым, этот препарат не значится. А у человека нет денег, чтобы приобрести его. Мы обязаны ему сообщить о возможности выбора и сообщаем, но для него нереально сделать этот выбор. И это ужасно.
А еще хотелось бы, чтобы у врачей не было бумажной волокиты, компьютеры – все еще для нас голубая мечта. И чтобы наша медицина избавилась от проблемы кадрового голода. Может, тогда и здоровья у всех нас будет больше.
Елена БОЙКО