Дома, как и люди, хранят свои тайны, имеют свою биографию
ВАВГУСТЕ 1938 года деревянный Судострой в одночасье превратился в город. Деревянные дома, деревянные дороги, деревянные мосточки… Но уже в следующем году появился на свет первый генеральный план. Городу предстояло стать каменным, шагать на юг и на запад многоэтажными домами, которые в ту пору существовали еще только на чертежах «Ленгипрогора».
Предполагалось, что кирпичный город начнется в 1940 году двумя школьными зданиями, но первенцем стал дом на Полярной, 17. Построенное жилье по заведенному тогда порядку сдавалось заказчику (горисполкому и заводу). А жилищная проблема была и у строителей. Вот тогда-то и возникло в тресте решение построить сверхплановый дом для своих работников, а заодно и сделать его экспериментальным. Как-никак, а опыта постройки кирпичных зданий на рефулированных территориях у треста еще не было. Идея получила одобрение. Кроме того, для симметрии проектировщики сделали привязку еще одного такого же дома, разместив его напротив, через дорогу.
Первый блин не всегда бывает комом. Каменщики потрудились на славу. Кладка выделялась высоким качеством. Дом получился компактным и в то же время вместительным благодаря удачной внутренней планировке. В июне здесь уже появились новоселы. Ордера получили главный бухгалтер Вениамин Жуков, главный экономист Петр Савосин и другие специалисты треста.
Отдельные квартиры давались не всем. В то время большим благом считалось получение даже комнаты. Жильцы дома часто менялись. В 1942 году в освободившуюся квартиру въехал с семьей Павел Едемский, прораб рефулерных работ, которому довелось готовить песчаную подушку чуть ли не под все новые дома и улицы в довоенные и послевоенные годы.
Павел - личность, легендарная уже даже в то время. Однажды, когда размытая осенним паводком перемычка между рекой и рефулерным озером грозила большой бедой, Едемский совершил отчаянный поступок. Аварийная бригада, пытаясь устранить промоину, забрасывала ее землей, которую тотчас же уносил стремительный поток. Поблизости не было ни бревна, ни доски. И тогда неожиданно для всех вместо отсутствующего бревна прямо в воду лег сам прораб. Испугавшись, а потом и мгновенно оценив обстановку, рабочие стремительно заработали лопатами. И осилили стихию.
Дом был известен и тем, что несколько лет в нем жили инженер-строитель Валентин Гущин, будущий управляющий трестом, позднее министр строительства РСФСР, а также хорошо известный северодвинцам руководитель стройки Василий Бойчук.
Но строители все же занимали не весь дом. Жили в нем и несколько известных в Молотовске людей, трудившихся по другому ведомству. Одним из них был военврач Николай Изюмский, другим – главный военпред Иван Замчалов.
Выросшее в том доме следующее поколение тоже пополнило ряды уважаемых и заслуженных людей. Тамара Окатова, окончив мединститут, стала организатором противотуберкулезной службы. Ей первой в городе присвоили звание заслуженного врача РСФСР. Решив стать медиком, пошел по стопам отца Виктор Изюмский. Теперь он известный педиатр, заслуженный врач России. Северодвинск – город корабелов, и вполне объяснимо, что в разное время в нем жили и работники Севмаша.
Сын одного из первых новоселов Виталий Жуков, с отличием окончивший техникум, позднее получил диплом инженера и трудился ответственным сдатчиком кораблей и заместителем главного технолога Севмаша. Стали уважаемыми корабелами также Валентин, Ирина и Вероника Едемские. А вот их брат Борис связал свою судьбу со строительной профессией, был одним их лучших специалистов стройки. За участие в создании самого крупного эллинга в Европе награжден орденом «Знак Почета».
Второму же дому-близнецу сохраниться в первоначальном виде не довелось. В шестидесятые годы, когда возникла огромная потребность в дошкольных учреждениях, он был отдан под детский комбинат «Дубки». С этим решением связан один курьезный случай. Не все его жильцы тогда с охоткой согласились переехать в новые квартиры. Один их них прославился тем, что держал оборону до последнего, даже когда не осталось никого из соседей. И выехал после того как на городской партийной конференции в его адрес прозвучала фраза: «Теперь этот товарищ живет один в трехэтажном доме».
«Дубки» благополучно просуществовали только несколько лет. А потом то ли изменились строительные нормы и правила, то ли пожарная инспекция решила исправить допущенную ранее ошибку, но факт остается фактом. Комбинат предлагалось закрыть, так как дошкольные учреждения размещать в трех-этажных зданиях по правилам пожарной безопасности запрещено. Компромисса достичь не удалось. Предписание выполнили.
Но восстановить статус-кво, сделать вновь дом жилым, не успели. Наступило время, когда все ломали, но ничего не строили. Еще несколько лет здание напоминало о себе глазницами выбитых окон, а потом было переделано в шикарный офис.
Александр БУРЛОВ