Она жила в келье, пела в церковном хоре, а по вечерам...
По вечерам она тоже пела, готовя свой оперный голос для маленьких швейцарских клубов, в которых местные «старикашки» любят отдыхать под легкие английские песенки. Перевалочной базой между родиной, жившей тогда впроголодь, и мечтой о заработанном голосом рае земном стала Польша. Подсчитывая будущие заработки, девушка верила и в машину, и в квартиру. Но о том же самом, только попрестижнее и попросторнее, мечтал и племянник великой Шульженко, так удачно нашедший для своих планов талантливую рабыню. «Я тебя из вшивой России вывез, десять лет на меня горбатиться будешь!» - проорал он честно, когда надоело играть в благодетеля.
На польском рынке, куда относила последние свои вещи, спасаясь от голода, познакомилась она со служителем Православной Церкви. Келья, церковный хор, репетиции, слезы над первой зарплатой, отчисление из консерватории, фиктивный брак со старым хрычом ради оформления визы в более благополучную страну. Виза не понадобилась, а польский хрыч потом за развод кучу денег содрал.
Сегодня у Елены Трошиной есть и машина, и квартира семикомнатная с двумя садиками, и настоящая семья. Все это - в Сирии. В Северодвинске - родители, друзья, а после минувшей пятницы еще и поклонники.
Мы встретились в кинокомплексе «Родина» до концерта, для Елены первого в родном городе.
Пока о приключениях северодвинки за рубежом говорим, время быстро убегает. Лучшие джазовые музыканты Архангельска уже во второй раз заглядывают в кабинет - пора, красавица, на репетицию. Бегу следом с последними вопросами:
- Лена, а когда далекую родину вспоминаешь, что хочется петь?
- Наши романсы. Любимый - «Умру ли я, ты над могилою гори-сияй, моя звезда!»
Когда все хорошо, можно и погрустить. Шестнадцать лет назад было не до этого. Тогда у северодвинской девчонки были: диплом Архангельского музыкального училища, один курс Петрозаводской консерватории и диагноз «здорова» после тяжелой пневмонии. Из-за нее и пропустила год учебы, решив в «академке» подзаработать.
В географии ее передвижения по миру легко запутаться. Поэтому остановимся на Сирии, куда девушка попала, вырвавшись из песенного рабства.
- Восток, он совсем другой. В первый раз вышла в город в шортах и маечке, понять не могла, почему за мной толпа идет. Присмотрелась к местным женщинам - галопом в отель побежала. Что делать? Вещей подходящих нет, купить не на что. Месяца два из отеля не выходила. Потом был контракт в Иордании. Полгода в раю, возле шикарного моря, путешествия на катере по островам, апартаменты короля Хусейна... Даже в конное поло пыталась играть. Тогда русские для тех мест редкостью были - бесплатно везде приглашали. Потом Ливан, там, кстати, с Самантой Фокс познакомилась. Какая она? Ростом маленькая, большегрудая.
- Лена, а Ливан каким был?
- Очень красивым, только-только после войны восстановили. И вот опять... Очень жалко, до слез жалко. Люди там очень хорошие.
И музыкант, с которым работала, тоже хорошим человеком оказался. Правда, как говорит Лена, «играл всего три ноты левым пальцем ноги». Но удалось с ним подобрать небольшой арабский репертуар к популярным на Востоке французским и итальянским песням.
А итальянец Мауро «люблю» сказал ей на английском. В первый день возвращения в Дамаск встретилась с ним. Мауро строит электростанцию в Сирии. Последние восемь лет после работы спешит к русской жене Елене, по его настоятельной просьбе окончившей факультет эстрадно-джазового вокала Гнесинки. Теперь Лена может не только петь, но и давать частные уроки маленькому интернационалу. В студентках у нее числятся: итальянка, молдаванка, армянка, ливанка, американка и голландка. И всем в Сирии хорошо.
...Первое отделение концерта закончилось. В фойе быстро вычисляю, кто про Елену Трошину больше всех знает.
- Потянуло дочку за границу. Все у нее теперь хорошо, и к нам каждый год приезжает. С Мауро общий язык нашли, русский, конечно, - кивает Борис Тимофеевич Трошин на красивого зятя. - И внучки быстро переключаются на наш язык.
Старшая представляется: «Анастасия Базано... ва» («Без «ва», - уточняет дедушка) - и объясняет, что в Дамаске хорошо, потому что там плюс тридцать один градус, но на даче у северодвинского дедушки ничуть не хуже. Младшая, Стефания, недавно «окончившая детский сад», встает на носочки: «Я - балерин!»
...А в зале «Родина» опять кричат «Браво!». «Может быть, музыка непонятна. Тогда смотрите на меня, я буду подсказывать, когда надо хлопать», - недооценила Елена северодвинских любителей джаза. Зал аплодирует ее дивному голосу и музыкантам без подсказок.
Ольга ЛАРИОНОВА