Это было счастливое студенческое лето…
Пролистывая свои дневники, погружаясь в уже полузабытые события, убеждаюсь в том, что любовь играла и играет в моей жизни особое, даже определяющее значение.
И хотя мир вокруг решительно изменился, в душе сохранились спасительные ориентиры, которые не позволяют попасть во власть цинизма и равнодушия. Любовь, если это настоящее, глубокое чувство, преображает человека. И вчитываясь в странички дневника 1981 года, понимаю: как здорово, что все происходило так, как происходило…
У студентов лесохозяйственного факультета в июле шли насыщенные практики. Мы разъезжались и разлетались в далекие лесхозы. Последняя ночь в общежитии, когда все постельные принадлежности были сданы и в комнате оставались только голые металлические кровати, стулья и тумбочки, невольно становилась временем неспешных размышлений. Непривычная тишина в коридорах, гулкое эхо от каждого движения – спать невозможно. Переполняли сердце эмоции и мысли. Думы о любимой…
«Что может сделать влюбленный человек? – писал я. – Об этом можно только догадываться, но нельзя точно назвать предел его возможностей. Это нереально...
Помнишь усталость дневного перехода? Нет, не совсем дневного. Дня не хватило на то, чтобы дойти до ночлега. Тяжело. Ноги ноют от постоянной сырости, глаза слезятся и ничего не видят, лямки рюкзака режут плечи… Хочется, очень хочется упасть в сугроб и заплакать, забыть о других, уснуть и забыть…
Но сзади группа. Девчонки, отчаянно выпяливая глаза, идут по следу вожака. Идут смело, надеясь только на тебя. И – какое все же сильное это чувство! – их вера в силы руководителя дает не только второе, но и какое-то энное дыхание…
Я – мужчина... Это невозможно понять сразу. Но одно ясно, что носить звание мужчины тяжело, очень тяжело. Кровь из носу – будь мужчиной, смерть рядом – будь мужчиной. Не трусь, не паникуй, не сдавайся. Всё не… А что можно? Можно быть смелым, сильным, красивым, влюбленным, страстным и… любимым!
А бывает и так. Идешь, идешь, и, вероятно, правильно. Один в тайге. Но что это? Вместо реки, которая так явно обозначена на карте, - огромнейшее болото. Какой-то ледяной комок подходит к сердцу и колет, колет… Заблудился. Все. Финиш! Допрыгался… Ночь холодная, ноги сырые, одежда промокла. Последний шанс – идти до упора, до износа, до теплого ночлега. Потом с трудом вспоминаешь убогую полуземлянку, неструганые нары, разбитый стол. Не надо ни огня, ни чая. Спать, спать, спать…»
В три часа утра, простившись с общежитием, я пошел пешком от Архангельского лесотехнического института до аэропорта в Талаги. Приятно было стучать каблуками ботинок по теплому асфальту и слушать с наслаждением, как отчетливая капель звуков вливалась в тихий шелест тополиной листвы... Никакой суеты, лишь белые чайки отчаянно ссорились из-за лакомых кусочков на дороге. Думалось хорошо… Дошел до аэропорта за три часа. И уже прилетев в Сыктывкар, отдыхая в сквере в ожидании дальнейшего перелета до верховьев реки Вычегды, вдруг понял наконец, что в моей жизни вновь произошел перелом. То самое преображение любовью, меняющее жизнь.
И осталась последняя запись на последней страничке студенческого дневника.
«Сентябрь. Для меня уникальный месяц. Первый такой. Если бы возникла необходимость подобрать человека, который смог бы изобразить собой этот месяц, то героем был бы усталый, часто недосыпающий, но бесконечно счастливый человек, с постоянной полуулыбкой на сухих губах. Если бы холодная статистика разбила прошедшие дни по часам – куда, мол, они тратятся, – то получились бы три неравных группы часов (так и представляю часы в куче). Большая – работа, средняя – когда я бываю с Леной, самая маленькая – сон».
Алексей КЛИМОВ