Что творилось в подвале Белого дома в августе 1991-го
С политическим обозревателем «Делового вторника» и «Новой газеты» Павлом Вощановым нас познакомил журнал «Персона», пригласивший известного журналиста в Дагомыс. После долгой пресс-конференции Павел Игоревич не отказался ответить и на дополнительные вопросы «Вечернего Северодвинска»
«Старик, ты стал мельчить!»- Павел Игоревич, почему вы на экранах перестали мелькать?
- Пригласили меня недавно на телевидение сделать передачу с Евгением Примаковым. В результате оставили в ней все, только ведущего, меня то есть, вырезали. Объяснили так: есть указание личных врагов президента в эфир не допускать!
- Громкое звание. Не страшно с ним жить?
- Привык, второй срок у второго президента хожу в «личных врагах». Но не стоит принимать это буквально: там, где никто не видит, большие люди с большой охотой со мной встречаются.
- «Избит неизвестными» - это строчка из вашей биографии не заставляет задуматься?
- Таких эпизодов было много, не люблю о них вспоминать. Думаю, где-нибудь в уездах журналисты переживают такое, что нам, столичным, и не снилось. Впрочем, был один серьезный инцидент, долго пролежал после него в больнице.
- Вы до сих пор уверены, что можно «сделать пользу пером»?
- Если честно, то многие свои журналистские расследования вспоминаю теперь как что-то очень наивное. Да и времена меняются. Крупный правительственный чиновник украл из бюджета один миллион долларов. Мой друг, зам. генерального прокурора, узнав о цене вопроса, сказал так: «Старик, ты в последнее время стал мельчить!». Это уже не сумма...
Может быть, я приползу и скажу...- В июле 1991-го вы вошли в политику по крупному: пресс-секретарь Бориса Ельцина. В феврале года следующего вышли по доброй воле?
- Я возглавлял службу стратегической информации, работающую для того, чтобы глава государства знал, что происходит каждый день в стране. Это был единственный способ противостоять коррупции... Однажды ко мне в Кремль пришел командир одной из прибалтийских военно-морских баз: «Никто не принимает, только к вам смог прорваться...» Рассказал, что достал документы, которые доказывают: порт, где он служит, был построен Екатериной Второй за русское золото. Что уйти, наверное, из него все равно придется, но хотя бы не в три месяца, как требовали прибалты. Не буду называть фамилию очень крупного правительственного чиновника, который в ответ на все вышеизложенное спокойно ответил мне: «Вопрос стоит ровно сто тысяч!» За что? За то, чтобы просто зайти в нужный кабинет, и тебя выслушали. Из Кремля я ушел сам, потому что понял суть власти, с которой имеем дело.
- Имели. Может быть, сегодня все по-другому.
- Идеальной власти не бывает. Людей она очень быстро портит, превращая в личности, небезопасные для государства. И счет при этом идет на недели. Единственный способ держать их в узде - это общественное мнение. Хотя, может быть, когда-нибудь появится такая власть, что я приползу и скажу: «Ребята, возьмите к себе».
- А пока...
- Считаю нынешнюю ситуацию в России очень опасной. С Путиным во многом можно соглашаться или не соглашаться, но самая порочная вещь: они ликвидировали оппонирующий слой. Сегодня оппозиции не слышно, только восторги и славословия. Да, голос первого лица государства не шамкает, он не забывает конец фразы, но если так дальше пойдет - получим Леонида Ильича в новом обличии. Очень быстро ушло время, когда мы чувствовали себя свободными. Телеканалы - государственные: про Чечню нельзя, про неудачи монетизации, траты казны на чиновников - нельзя. А хозяевам частных изданий быстро объяснят, что им дороже: нефть, газ или их тявкающая на власть газета.
Не въездной- Павел Игоревич, вашу известность называют скандальной, вас иногда красиво - последним из рыцарей журналистики. Что самому больше нравится?
- Я живу и все. Когда нужно - пиарю себя, когда есть возможность - зарабатываю деньги в нескольких изданиях. Если для вас писанина - единственный кусок хлеба, а у вас за спиной семья, дети, весь разговор о независимости - пустой звук. В жизни должно быть несколько точек опоры.
- Трудно было найти хотя бы одну после ухода от Ельцина в звании врага?
- Мне было сделано предложение: послом в ЮАР. Понятно все было заранее: поработает Вощанов не более месяца, его с треском уволят, и Кремль скажет: абсолютно ни на что не способный человек. Я уехал из страны сам, во Францию. Однажды в Париже меня позвал повидаться наш посол. Как полагается, я отдал свой диппаспорт на входе, сижу, чай пью. А когда получил документ назад, на его первой страничке стоял штамп: «Без права въезда на территорию РФ». Так и жил, сначала денег хватало на обеды в недорогих ресторанах, потом скатился до «Макдональдса». А когда стало совсем прижимать, познакомился с президентом Франции, он рекомендовал меня для работы в Европарламенте.
- Ничего себе, как легко!
- Действительно, было несложно. В моих советах Европарламент на самом деле не нуждался, вспоминая о них раз в месяц. Не зная, чем заняться, сел за собственные воспоминания. Я, конечно, не Саша Коржаков, но в каких-то вопросах был более сведущ. Написал, дал почитать умному человеку. Через неделю он пришел с бутылкой виски: «Отличная книга, ты заработаешь очень хорошие деньги. Но ее автора не будут уважать никогда». Тогда я впервые понял, что правда тоже может быть безнравственной.
- Глядя из Парижа на перестроечную Россию, что вы еще поняли?
- Я тогда ошибался в главном, считая, что народ очень быстро раскусит суть людей, пришедших во власть. Не получилось. Знали бы вы, что на самом деле творилось в подвалах Белого дома, когда в августе 1991-го его оборонял народ...
- История - бесполезная наука?
- Нет, я считаю, что у нас в стране все-таки начался процесс постепенного выздоровления общества.
«Это сильный ход!»- Павел Игоревич, а можно хотя бы один случай из неопубликованного?
- На первую встречу Ельцина с папой-Бушем отведено было всего два с небольшим часа. Обсуждать они должны были важнейший вопрос о ядерной безопасности. Но вместо этого наш Борис Николаевич заводит такой разговор с американским президентом: «А давайте выйдем к журналистам и скажем, что мы теперь на «ты», и вообще, мы - друзья...»
Буш ничего понять не может, пытается объяснить, что в английском языке нет понятия «ты»... Потом, поняв, что ничего дельного из этой встречи не выйдет, соглашается. Вышли, заявили «о дружбе». Помню, как Дмитрий Волкогонов вздохнул восторженно: «Сильный ход!» А мне было стыдно ловить насмешливые взгляды партнеров по переговорам. Они смотрели на нас, как на папуасов, забравшихся в «Феррари» и отдирающих с него зеркальце.
С тех пор и пошло: люди, которым нужно было понравиться Ельцыну, чтобы сделать карьеру, должны были только сказать: «Борис Николаевич, это сильный ход!» А знаете, как избавлялись в Кремле от ненужного человека?
- Ну, откуда же нам...
- Был один верный способ. Нужно было сказать примерно так: «Борис Николаевич, у нас Сидоров ездил на Колыму, так там все от него в таком восторге! Чуть ли ни преемником вашим его называют!» Две-три таких похвалы, и человека нет.
«Любите себя!»- Смешно теперь вспомнить, что Ельцин прошел к власти под лозунгом «Долой привилегии».
- Готовилась поездка в Японию. Я отвечал за ее организацию и предложил: в Шереметьево будет много журналистов, давайте пойдем не через VIP-зал, а как все. «Правильно», - поддержал меня крупный чиновник. А потом, когда понял, что из-за этого лететь ему придется не первым, а эконом-классом, возмущенно стал кричать: «В аэропорту были журналисты, а здесь, а самолете, кто видит?» Вопрос: почему та «борьба» привела к сегодняшнему дню? А потому что ничего не происходило, кроме мистификации демократии. Они здорово придумали сказку, которую все мы сыграли.
- Павел Игоревич, как вы считаете: чтобы писать правду, нужно любить или ненавидеть?
- Чтобы писать честно, ты должен любить сам себя. Я хочу нравиться сам себе - это единственный критерий честности. Кроме этого, если осталось для меня что-то важное, то только женская любовь. Но я вас уже предупредил: на вопросы о личной жизни не отвечаю.
- А любовь читателей - это личное?- Стою на московской улице, жду приятеля. Слышу шепот за спиной: «Кажется, это Вощанов, давай спросим у него что-нибудь». Эйфория - меня узнают! А дальше: «А о чем этого засранца спрашивать?!»
- Для вас существуют авторитеты?
- Был - Валера Приемыхов. Есть - Саша Градский, с которым мы родились в один день в одном роддоме, Леша Жарков - с ним росли в одном дворе.
- Ничего себе кучность!
- Так ведь это старая Москва.
- Павел Игоревич, чуть не забыла спросить: а что в августе 1991-го творилось в подвале Белого дома?
- Банальная пьянка...
Беседовала Ольга ЛАРИОНОВА