В начале войны бывшая 88-я стрелковая дивизия, расположенная на территории Архангельской области, пополнилась тысячами северян и 9 августа 1941 года выехала на Карельский фронт. В рядах этой дивизии, прошедшей боевой путь до Одера, одной из первых получившей высокое звание гвардейской, был и старшина разведки Иван Егорович Плахин, награжденный двумя орденами и двенадцатью медалями, в мирное время живущий в Северодвинске.
...В направлении Кестеньгского шоссе уже который день идут ожесточенные бои. Против врага брошена даже часть дивизионной разведки, но фашисты, воспользовавшись проселочной дорогой из Кестеньгского района до деревни Лохивара, упорно наступали пехотой при поддержке танков.
Старшина Иван Егорович Плахин сидел в землянке разведчиков и чистил винтовку - готовился в очередной ночной поход за «языком». Увлекшись, он не заметил, как в землянку зашел комбат.
- Сиди, Иван, сиди... Дело у меня к тебе особенное. Потруднее, пожалуй, «языка» будет. Надо срочно боеприпасы и продовольствие в Лохивару доставить. Единственный путь - через болото...
Под вечер вьючный обоз в сопровождении двенадцати бойцов и старшины Плахина двинулся в сторону врага. Бор прошли быстро и тихо, но едва спустились в болото, лошади сразу стали тонуть. Откуда ни возьмись, подул холодный ветер, а из обложенного тучами неба заморосил дождь.
- Ну и ночь, - ворчали солдаты, - хоть глаз выколи. Давай, милая, давай.
«Милая» осторожно переступала с кочки на кочку и... проваливалась. Сообща снимали тюки, вытаскивали ее на более-менее твердое место, снова навьючивали...
Около полуночи выползли на сосновый островок. Не разводя костров, чуточку отдохнули, а с рассветом продолжили путь. Когда пересекли очередную болотину, в небе проплыл фашистский самолет-разведчик. Предчувствуя недоброе, Плахин поторапливал: «Быстрее, ребята, быстрее. Лес рядом».
Предчувствия оправдались. Минут через пятнадцать из тучи вынырнули четыре «мессершмитта» и на бреющем полете понеслись к обозу.
- Лошадей разводите, лошадей! - кричал старшина. - Иначе... Солдаты понимали, что будет «иначе». Стоит хотя бы одной шальной пуле попасть в тюк с минами, и задание можно считать сорванным. Спасение - в болоте. Выжидать, чего бы это ни стоило.
Обоз рассыпался и стал медленно уходить в трясину. Вот он лежит в воде целый час. И целый час над головой один за другим воют «мессеры», целый час пули шьют огненные строчки на болоте.
Жалобно заржала раненая лошадь. Потом другая. Ничего, можно еще терпеть. Но когда застонал боец, Плахин не выдержал: «Пристрелялись, гады. Ребята, слушай мою команду: залпом по «мессерам»!
Шедшие в пике самолеты резко взмыли вверх. И, странное дело, больше не появлялись. То ли боезапас расстреляли, или усиливавшийся дождь помешал, а возможно, не захотели фрицы больше рисковать из-за «утопленников».
Старшина отправил раненого с двумя бойцами обратно, в медсанбат. Обоз продолжил трудный путь, конец которого был виден в лесу. Шли, не остерегаясь, - вот-вот встретят «свои», и нарвались на засаду фашистов. В это время деревня Лохивара трижды переходила из рук в руки. Отряд, посланный комбатом помочь обозу, нарвался на другую засаду и погиб. Группа Плахина сумела пробиться через лес и прибыла на место в самый критический момент. Так благодаря боеприпасам, доставленным в тыл врага, деревня Лохивара была освобождена навсегда. А Ивану Егоровичу Плахину за выполненную операцию заместитель командира дивизии полковник Коган вручил в 1942 году медаль «За боевые заслуги».
Геннадий АКСЕНОВ