Номер от 10 марта 2005 г.

13 марта известному северному писателю исполняется 65 лет

В одноименном очерке из книги «Дивись-Гора» Владимир Личутин писал: «Благодарная родовая память к малой своей родине пробуждается внезапно, словно бы повинуясь моленьям затосковавшей и нахолодевшей души». Датирован очерк 1978 годом. То есть уже на третьем году отъезда с Севера в Москву на Высшие литературные курсы и жизни в столице зашумело в его душе «древо памяти». О чем же поведало оно?

ДА ОБО всем прожитом и пережитом, начиная с голодного и безотцовского детства. Родитель, воин Владимир, пал в

42-м на Отечественной войне, оставив после себя троих сирот и безутешную вдову Антонину Семеновну. Сдается мне, что, поднимая детей, работая не покладая рук, глубокий след оставила мать в мальчишеской памяти Володи Личутина.

О мужской ветви «древа памяти» рассказ Личутина долгий и подробный. Тут и история Мезени, его родины, и воспоминания о прадедах и дедах по материнской и отцовской линиям, землепашцах и мореходах. «Мне нынче с трудом верится, - признается Владимир Владимирович, - что моя фамилия уходит в такие глубокие века, что еще Ломоносов приглашал Якова Личутина из Мезени кормщиком в первую русскую экспедицию Чичагова». И далее: «Значит, и этот родовой дух должен же был каким-то образом проявиться во мне, и, может, по той причине тянет меня Зимний берег».

Но не только и не столько «по той причине тянет» Личутина Беломорье. Нашел он в нашем краю еще в молодые журналистские годы талантливых северян, живших в давние и нынешние времена, но близких ему по «родовому духу». После Ленинградского университета, работая в «Правде Севера», писал удивительно точно выверенные психологические очерки о Марье Кривополеновой и Ксении Гемп, о Борисе Шергине и Тыко Вылко, о Марфе Крюковой и Степане Писахове, о многих других выдающихся поморянах.

Помню, как в 1971 году в архангельскую писательскую организацию, которую я возглавлял, зашел худощавый, подтянутый, как-то уютно скомпонованный при своей невысокости Володя Личутин. В ту пору я знал его как очеркиста газеты «Правда Севера». Застенчивый по природе, деликатный, он робко попросил посмотреть его первую повесть «Белая горница». Ушел, а я взялся за рукопись. И понял, что стоит показать ее нашему ведущему прозаику Николаю Кузьмичу Жернакову. Мы оба состояли в редколлегии межобластного журнала «Север», издававшегося в Петрозаводске. Именно в этот журнал после восторженной рецензии Жернакова отправили повесть начинающего прозаика. Ее напечатали в августе 1972 года. А в 1973-м в том же журнале появилась его вторая повесть, «Иона и Александра».

Редакция «Севера» оценила талант молодого писателя и, как вспоминает сам Владимир Личутин, заключила с ним «под чернильницу» договор о романе «Долгий отдых», над которым он работал. Что значит «под чернильницу»? То есть журнал субсидировал автора материально для написания произведения, даже не имея его рукописей. И роман появился в журнале «Север», обратив на себя внимание читателей и собратьев по литературному цеху. Наш земляк критик Ал. Михайлов в то время писал: «В нашу прозу пришел писатель, обладающий сильным даром эпического повествования, владеющий словом, умеющий живописать быт, находить в жизни драматические конфликты и в острых столкновениях, в напряженных ситуациях выявлять характеры персонажей, писатель с острым психологическим и социальным чутьем». Характеристика куда как высокая для тридцатитрехлетнего прозаика, по сути дела, только входящего в большую литературу. Последующим творчеством Владимир Личутин блистательно оправдал характеристику критика Ал. Михайлова.

Одна за другой в течение последних тридцати лет из-под его пера выходят повести «Вдова Нюра», «Душа горит», «Золотое дно», «Последний колдун», «Крылатая Серафима», «Домашний философ», создаются романы «Фармазон», «Скитальцы», «Раскол», общий тираж которых превысил 10 миллионов экземпляров.

Лет пятнадцать назад Владимир купил в рязанской деревушке Часлово избу, отремонтировал ее, пристроил вторую комнату, оборудовав в ней для работы кабинет. На лето он привозит семью: жену Евдокию Константиновну и детей. А когда весной или осенью едет в свое Часлово поохотиться, то иногда приглашает и меня. Днем мы бродим по окрестным лесам, вечерами читаем или беседуем.

У меня от пребывания в его сельском доме остались самые радужные впечатления. Я больше узнал о характере, вкусах и наклонностях моего давнего товарища, оценил его хозяйственность и охотничью хватку. Личутин в очерке «Ожидание чуда» признается: «Да и сам я почувствовал себя решительно иным, когда приобрел избу так далеко от родных мест, во мне появилась какая-то надежность, основательность, и, когда становилось особенно худо, я успокаивал себя тем, что вот возьму и брошу все к чертям собачьим и махну в свой дом. И это грело, это успокаивало».

Талантливый человек разнообразен в увлечениях, и многое у него получается опять же талантливо. Личутин - страстный и квалифицированный автолюбитель, освоивший многие марки отечественных автомашин - от «Запорожца» до вседорожника «Нива». А Борис Семенович Пономарев, работавший главным редактором газеты «Правда Севера», руководивший Северо-Западным книжным издательством, вспоминал в сборнике «Литературный Архангельск»: «В середине шестидесятых годов я частенько встречался с молодым журналистом Владимиром Личутиным (он тогда работал на радио) в редакции областного радиокомитета, куда заходил после работы сыграть партию-другую в шахматы. Владимир тоже увлекался шахматами».

Но то были любительские схватки без шахматных часов и судьи. Когда же я с Владимиром Личутиным начал встречаться в Москве (он в 1975 году поступил на Высшие литературные курсы, а после них остался в столице), то он как-то затащил меня в шахматный клуб Центрального дома литераторов. И записал в турнир, где играли даже кандидаты в мастера. Оказывается, у самого Владимира был первый разряд!

О многом можно было бы еще вспомнить и написать – тридцать четыре года товарищества наполнены событиями и открытиями, тесно сблизившими нас. Но в дни начавшейся весны, в дни 65-летия, хочется пожелать юбиляру, земляку и другу крепкого здоровья, семейного благополучия, новых произведений о тех, кто обживал и обживает просторы полярного края Архангельского и всей России.