Первые встречи после войны
Вскоре после окончания войны с Японией, в 1945 году, началась демобилизация. Первыми поехали домой солдаты старших возрастов. А нас, молодых, оставили служить, не оговорив срока.
Шел пятый год, как я тянул солдатскую лямку. И тут узнаю, что командование предоставляет мне отпуск на десять дней. Рад был до безумия.
Из Москвы все поезда шли перегруженными, архангельского нужно было ждать двое суток. Решил тогда поехать через Вологду. Знал от матери, что там живут два моих дяди. Один работал врачом в больнице для душевнобольных, другой - небольшим начальником при железной дороге. Адресов их не знал, да и вообще не был с ними знаком. Работники вокзала подсказали, как найти дядю-железнодорожника.
Встретил он меня настороженно, стал подробно расспрашивать о родстве, и только убедившись в правильности ответов, пригласил раздеться. Когда увидел на моей гимнастерке множество правительственных наград, похвалил: «Хорошо воевал, племянник!» Разговор наш затянулся до глубокой ночи, а утром я уехал. Это была наша первая и, к сожалению, последняя встреча. Старенький дядя вскоре скончался.
В Молотовск поезд пришел вечером. Мама и вся наша семья жили в бараке на Железнодорожной улице. Открываю дверь комнаты и вижу: все сидят за столом. Мое появление для них было шоком. Встали, как по команде, долго молчали, рассматривая с ног до головы, затем бросились ко мне...
Когда узнали, что приехал только на побывку, - расстроились.
- А я думала, - промолвила мама, - что вернулся помощник, мужиком в доме пахнуть будет. Одежде и обуви нашей не удивляйся, за войну поизносились, покупать новое не на что, а зашивать старое нечем.
Мать утром, перед уходом на работу, попросила от ее имени написать заявление в профсоюзную организацию стройки: «Слышала, американцы выделили городу какую-то помощь из одежды и обуви. Напиши, что твой брат Руф трудился до войны на стройке, погиб на фронте офицером...»
В приемной председателя профкома обратился к секретарше с просьбой зайти к начальнику. Не поднимая головы от пишущей машинки, она ответила: «Приемный день завтра с 15 часов. Учтите: очередь большая». Попытался объяснить, что после войны дали мне отпуск всего на десять дней, и в очередях стоять времени нет. Услышал в ответ: «Не мешайте работать!»
Обозвал я девицу бюрократом и еще какими-то нелестными словами и продолжал стоять на своем:
- Возьмите заявление. И прошу завтра дать ответ, иначе буду вынужден обратиться в военкомат.
Собрался уходить. Секретарша внимательно посмотрела на меня и расхохоталась. Тут я уже в бешенство пришел:
- Что смешного? Не у вас мать просит помощи, а у государства. Стыдитесь, девушка!
- А вас случайно не Михаилом зовут? - слышу в ответ. И удивляюсь: откуда знает, в заявлении я о себе ни слова не написал.
- Не узнал ты меня, Миша. А может, вспомнишь деревню, школу, пятый класс. Кто вместе с тобой за партой сидел? А кто с тобой на празднике встречи 1936 года у елки русскую плясовую оттапывал? Кому тогда призы достались: по цветному карандашу и школьной тетрадке? А не вспомнишь, как в тот день ты домой за десять километров бегал, чтобы к праздничному вечеру переобуться и прийти в новых валенках с калошами?
- Валька! Зайцева! Ты была такой маленькой, худенькой, а теперь красавица, настоящая невеста!
- Да и ты, Миша, подтянулся, настоящий солдат, да и жених что надо! Вот только малость опоздал, замужем я. Посиди немного, зайду к начальнику.
Через пару минут Валя стремглав выскочила из кабинета. На моем заявлении стояла резолюция: «Помочь семье фронтовика всем, что есть у нас».
- Приходи, Миша, завтра утром с мешком, отберем, что поважнее, - продолжала радоваться Валюша, - а вечером жду в гости. С мужем познакомлю!
Михаил КОЧНЕВ