Романтизм и пиротехника - таковы были слагаемые театрального волшебства
Вы покупаете билет, приходите в театр, но в зрительный зал вас не пускают. Потом все же пускают, но спектакль начинается с опозданием на час. В такую неприятную ситуацию попали сотни северодвинцев, которые пришли на «Романтиков» Эдмона Ростана в постановке московского Старого театра. Очень бы хотелось, чтобы организаторы всяческих гастролей загодя выясняли отношения с артистами. И чтобы состав гастролеров соответствовал рекламным афишам. А то идешь смотреть известных артистов - играют не они. В данном случае не приехали заявленные Евгений Киндинов и Борис Клюев.
Это всё с одной стороны. С другой - хороший спектакль. Не поделка, не суррогат - волшебство театрального искусства. Кто-то, возможно, не согласится, и понятно почему: спектакль был с изъяном. Стихотворный текст Ростана не прозвучал как должно: местами его скомкали, местами говорили слишком тихо. В первую очередь это касается Александра Милосердова и Ольги Гулевич, сыгравших романтиков Персине и Сильвету. То ли актеры не приноровились к залу, то ли спешили закончить действо, - смысл происходящего на сцене несколько затемнился. И все-таки недостатки конкретного исполнения не заслонили добротной основы спектакля: он режиссерски и актерски сделан, причем интересно, с воображением.
Нужно обладать им, чтобы пренебречь ключевой ростановской ремаркой: «Сцена разгорожена на две половины старой каменной стеной...» Поставь стену таким образом, и вот уже мизансцены предопределены, и вот уже эти «Романтики» похожи на «Романтиков» в других театрах, например в северодвинском (1992 год). Режиссер Карен Нерсисян поставил стену по диагонали сцены, и «второй половины» просто не стало. В этом, кроме воображения, чувствуются авторские амбиции режиссера.
Не больше церемонится он и с другой ключевой ремаркой: «Действие происходит где угодно, лишь бы костюмы были красивы». В начале спектакля, на тайном свидании Сильветы и Персине, где они, щека к щеке, при лунном свете, вчитываются в «Ромео и Джульетту» и, конечно, уподобляют себя знаменитым влюбленным, - во что они одеты? Какое-то несуразное ночное белье, - видимо, убежали из постелей. Во что одет Персине во втором акте, в день свадьбы? Опять же несуразный, мешковатый фрачишко. Не хватило денег на красивые костюмы? Скорее их специально пошили смешными, и это связано с сердцевиной, темой «Романтиков».
В пьесе Ростана много иронии. И что же, он насмешничает над своими героями, над их романтическими порывами? Автор «Сирано де Бержерака»? Не верится. Похоже, не поверил и Карен Нерсисян. Во втором акте он поставил болезненно нервную сцену: Персине узнает, что похищение Сильветы было похищением в кавычках, что их отцы их разыграли, с тем чтобы поженить наконец. Вся сцена - подъем на эмоциональный Монблан, от счастливого неведения героя к бешенству, излившемуся в африканском прыжке и крике: «Мы были куклами, которые в руках смеющихся отцов усердно танцевали!»
А затем появляется Страфорель, мнимый похититель. Персине бросается на него, но безуспешно. Яростно колотит фраком по сцене, вздымая клубы конфетти, оставшегося после «похищения». Гневная вспышка гаснет, и лицо у Персине такое, какое бывает, когда уже нету сил плакать. Но вот снова накатило, и он исступленно и смешно клянется мстить и «похищать танцовщиц из балета».
Какая боль! Боль настоящая, не из песенки. У человека отнимают то, с чем он не может расстаться. Согласно спектаклю, романтизм - это миропонимание, укорененное в сердце. Изъять его - разорвать сердце. И вместе с тем романтизм находится в противоречии с повседневностью, которое делает романтиков смешными. Тонкую и драматичную природу ростановской иронии показал зрителям московский театр.
В финале спектакля Персине, Сильвету и их родителей фотографирует Страфорель - старым таким аппаратом на треноге. Вырывается облачко дыма, и герои провожают его глазами. Романтики не расстались с романтизмом, но утратили некоторые иллюзии. Улетает облачко иллюзий...
Вообще, пиротехнических эффектов было много, а сцена похищения на них построена. Там стреляла пушка, летели огненные искры фейерверка и конфетти из хлопушек. Пиф-паф! Наивная театральная магия. Но благодаря ей из зрительного зала окончательно ушел негатив, связанный с задержкой представления.
Андрей НЕФЕДОВ