- Скажи, а тебе бывает страшно?
- Да. - Он замолчал и с ожиданием посмотрел в глаза.
- В каких ситуациях?
- В Чечне. - Он вздернул брови и как бы с упреком добавил: - Когда ночью стоишь на посту, и в любой момент может появиться чеченец.
Он умел говорить так, что все становилось логически ясным и понятным. На фоне его слов стала понятна абсурдность моего вопроса, до которого он казался таким большим и сильным. В моем представлении он не мог ничего бояться.
Когда он ответил «да», коротко и лаконично (он часто говорил таким образом, если дело касалось его чувств), я ощутила легкий укол вины. Я поняла, что он имел в виду, но не рассказывал. О его мыслях и чувствах часто приходилось догадываться не по словам, а по выражению лица: снисходительный взгляд, будто он знает и понимает то, что я никогда не пойму.
Ему двадцать четыре, но он самостоятельный и стремится во всем быть взрослым. В то же время я чувствую в нем ребенка, который играет в романтическую игру.
... Они всегда вместе. Вместе бывают в барах, на день рождения любого приходит не меньше тридцати друзей. Они пережили вместе несколько командировок. Друг друга они называют Брат. Это друзья с большой буквы - и каждый готов отдать за брата жизнь. Такого я не встречала прежде. Думала, друзья приходят и уходят, остаются лишь близкие люди. Для них друзья и есть самые близкие люди.
В письмах он редко писал в единственном числе. Обычно, рассказывая о событиях, говорил: «мы».
- Тебе приходилось убивать?
- Да. - Тон холодный и ровный, но взгляд будто заострился, стал стеклянным, а за ответом последовало молчание.
- Что ты чувствовал в тот момент?
- У меня не было на это времени.
- А сейчас ты жалеешь об этом?
- Это моя работа. - Стеклянный взгляд в упор, ни малейшего поворота головы.
- Расскажи об этом подробнее.
- Есть вещи, о которых тебе лучше не знать. Анна, когда людей надо арестовать, с ними приходится поступать не очень красиво. Тебе я об этом рассказывать не буду.
- Ты думаешь, мое отношение к тебе изменится?
- Дело не в отношении. Тебе не надо об этом знать.
Я поставила чудовищный эксперимент над чувствами человека, который пережил войну. Мои вопросы - они выражали истинный интерес, но были восприняты как любопытство. Я ждала, что пройдет время, и доверие появится. Но так и осталась для него человеком из другого мира.
Психологи, исследовавшие солдат афганской войны, считают, что в экстремальных условиях человек меняется внутренне. Происходит перетасовка ценностей. Следствием может стать «эмоциональная дистанция» - нежелание говорить о чувствах, эмоциях, о себе в целом. Нейтральные темы в разговорах помогают уходить от травмирующих переживаний.
Другая особенность - яркое, эмоционально окрашенное чувство принадлежности к своей группе: идеализация друзей, близкие, доверительные отношения внутри коллектива. Это естественно: в экстремальной ситуации люди демонстрируют свои истинные качества.
Объясним и мысленный возврат к травмирующей ситуации, стремление вернуться к месту событий. Это может быть неосознаваемое желание заново пережить некоторые моменты и получить контроль над ситуацией.
...То, что мы старательно пытаемся забыть, приходит к нам во снах.
- Мне сегодня сон такой дурацкий приснился...
- Что тебе приснилось?
- Да, с чеченцами опять воевал.
- Где?
- Здесь. До Северодвинска добрались, гады!..
Анна БОРИСОВА, психолог центра «РОСТ»