Главное на войне - удержать рубежи. Несмотря на запреты врачей, раз в году он поднимает чарку. За павших на той страшной войне. За то, что сам остался жив. За великую Победу.
Я-то сам из кочколазов, - представляется, знакомясь, Павел Фуника. Заметив мой удивленный взгляд, торопливо поясняет: - Так на войне прозвали пехоту - самый главный род войск. Сколько пришлось протопать на своих двоих по кочкам да ухабам, теперь и представить страшно. Вот фашисты на мотоциклах гоняли, и техника была что надо - на уровне. Только сами они признавались: кабы на ту технику русского Ивана посадить - весь мир покорили бы!..
За десятки лет ветеран не научился говорить о той войне спокойно. От нахлынувших чувств голос заметно дрожит: «Никому не верьте, что на войне нестрашно! Даже коммунисты, ни в бога, ни в черта не верившие, и те шепотом молили: Боженька, спаси и помоги».
На фронт Павел Родионович попал в 44-м, по воле случая: поехал проводить друзей-односельчан до райцентра. Ну а время военное - разбираться с каждым некогда, повесток никаких тогда не было. Всех построили и - вперед. Так и ушел Пашка воевать, не обняв на прощание мать, оставив ее в молдавском селе одну с шестью «гавриками».
Получил парень обмундирование: один английский ботинок, другой наш, да с разницей в несколько размеров. Еще сохранилась обида за шинель - говорит, что выдали женскую, почти до пят, с дыркой от пули и в кровавых пятнах. Когда новобранцам не хватало одежды, ее просто снимали с убитых...
- Многие «вояки» оружия в глаза не видели, - вспоминает Фуника. - Да и откуда? Собрались все деревенские. Дали нам в руки палки вместо винтовок. Так, на палках, и учились колоть да отбиваться.
Чуть погодя получил винтовку настоящую - метр шестьдесят шесть со штыком. А Павел росточком не удался: всего-то метр сорок два (пацану бы самое время «тянуться», да в оккупации голодали. Тут не вырасти - выжить бы!). Зато стрелять он умел неплохо: еще в школе «Ворошиловского стрелка» дали. Но целиться по мишени - это одно, а вот в живого человека, пусть и врага, - жутко до дрожи. Со временем, вспоминает, «трясти» перестало - словно что-то замерло внутри...
Павел Родионович рассказывает, как по ночам маленькими солдатскими лопатками кочколазы копали траншеи: 90 сантиметров шириной, 110 - глубиной. Потому что главное на войне - удержать рубежи. «Хоть в глине, но десять метров за ночь - вынь да положь. Если не справился затемно, докапывай днем, под прицелом фрицев. А те из минометов щиплют. Салаги, бывало, драпанут со страху, так их поймают и мозги-то быстро промоют. В тех же траншеях и спали. Сидя, под грохот канонад. Мокрую одежду привычно сушили на себе, и удивительно: никто не простужался. А вот малярию Павел Родионович подцепил, долечивался уже в мирное время, в Северодвинске.
О военной поре у него нет ни одной фотографической карточки - не до того, говорит, было. Кочколазом Фуника прошел по Румынии, Венгрии, Австрии. Его поразительная память сохранила мельчайшие подробности тех горьких лет, имена и фамилии однополчан, названия чужих речушек. Да и как забыть венгерскую деревеньку Вереп, где отступавшие фашисты оставили после себя обезображенные - без ушей и глаз - головы наших пленных солдат? Среди них Павел с ужасом узнал земляка-односельчанина...
Вернуться в родную Молдавию после войны ему не пришлось, остался на Севере. Он мечтал учиться в военном училище. Все вокруг признавали: голова у парня светлая. Но стать кадровым военным помешала анкета - отца, организатора колхоза, еще до войны репрессировали. По той же причине Павла Фунику не взяли на секретный завод №402. Тогда он выбрал нелегкую профессию водителя автобуса и много лет, до самой пенсии, трудился в пассажирском автопредприятии. Именно ему доверили открыть «кольцевой» маршрут (теперь это «тройка»).
- Эх, сложись жизнь иначе, до генерала дослужился бы, - вздыхает Павел Родионович. - Но не судьба...
Зато мечту отца осуществил его сын, летчик-истребитель подполковник Александр Фуника. Он, кстати, тоже участник войны, но другой - в Афганистане. Как и отец, награжден боевым орденом. Профессию военного выбрал и внук Андрей, который служит сейчас в столице.
Жизнь продолжается, дорогой наш ветеран! Вы сказали мне на прощание: «Писать в газету совсем не обязательно. Спасибо, что пришли, поговорили...» Нет, это вам спасибо. За то, что я есть.
Лариса КИПАРИСОВА