Номер от 8 апреля 2004 г.

Получив статус больного, я стал лечиться и наблюдать

Говорят: от тюрьмы да сумы никто не застрахован. Добавлю: от больничной койки тоже. И угораздило же меня в первый месяц весны угодить на эту самую койку. По своей, кстати, дурости. Прописная истина: разбазариваем мы свое здоровье до тех пор, пока петушок жареный не клюнет в то самое местечко, что жало шприца позже облюбует.

Не называю ни номер больницы, ни отделение, так как это могла быть любая наша лечебница, названная красивым словом «стационар».

Пройдет утро - будет день

Время шесть - уколов бремя. Молочной белизной засияли страдающие ягодицы, легкий шлепок, удовлетворенное кряхтение. С добрым утром! А пульс больничный бьется круглосуточно. Приемный покой встречает и побитых, и порезанных, и просто сильно занемогших. Одному предстоит пройти стеклянную тоску реанимации. Другой протопает ножками и уляжется на продавленное тысячами тел ложе. Третьи же... Но не будем о вечном.

В девять - завтрак. Смею заверить: питание пациентов улучшилось на порядок, голодать не приходится. Полновесное трехразовое кормление плюс добавки. А когда желудок не бунтует - и лечение в порядке.

К обходу больные «ангелочки» укладываются в кровати и смиренно ждут своего «архангела», то бишь лечащего врача. А после осмотра радуемся: мы живы, идем на поправку. И вообще все в этой жизни прекрасно. После обеда больные получают относительную свободу, наступает «тихий час», или час «хи-хи».

Обитатели

Блуждая по капиллярам больничных коридоров, всегда поражался слаженной работе медиков. Каждый на своем месте, каждый профи, будь то завотделением или простая санитарка.

Работа дежурных сестричек всегда на виду. Феи и любимицы мужских палат, трудятся они как швейцарские часики, вдохновенно и с милым изыском.

Ну, а что есть палата? Волею недуга заброшенные в ограниченный мирок, люди вынуждены мириться зачастую с неприятным соседством. Обязательно найдется свой Вася Теркин, оптимист и балагур, два-три активных слушателя и одинокий молчун. Неистребимая мы все-таки нация! Мужика корчит от боли, а он ржет, аки застоявшийся жеребец, над «бородатым» анекдотом.

Был средь нас уникальный экземпляр - бомжик. На большого не тянул из-за мелких габаритов, убогости и собачьей пришибленности. Сей индивид сшибал везде окурки, не признавал трусов как детали туалета и деловито писался по ночам. Сердобольные бабушки подкармливали нашего бомжика из скудных своих запасов.

Больничные бабушки! Зимой-весной они обстоятельно залечивают болячки, чтобы летом с той же обстоятельностью болячки расковырять, гробясь на грядках. Самая дисциплинированная публика. Невозмутимо смотрят все подряд сериалы, вяжут, а к отбою дружным строем отправляются по палатам.

В больнице, как и в поезде, знакомятся мгновенно. Разговоры, разговоры... Политика и выборы (а голосовали мы прямо в палате), женщины и собственные потроха, футбол и катастрофы. А еще бесконечные чаи и свидания с близкими. Кошелки со снедью перекочевывают в тумбочки, которые напоминают арсенал съестных припасов на случай ядерной войны.

Но вот разносится по коридорам зычный клич «Ужинать!». Это значит, что суматошный день сходит на нет.

Пройдет вечер - будет ночь

Вечерние уколы, таблетки, температура, телевизор. И курение на лестнице. Знаем, что нельзя, но все одно курим. Человечка еще шатает, а он уже бочком пробирается по стеночке, дабы вдохнуть вожделенную отраву. Слаб наш брат. Да и сестры тоже.

После отбоя - относительное затишье. Случается, привозят посреди ночи тяжелого больного. Тогда просыпается вся палата и с затаенным интересом изучает нового постояльца, которому пока очень худо и не до политеса. Часам к двум все стихает, и палаты погружаются в неспокойный сон.

Любо, братцы, жить

А делишки-то наши пошли на поправку! Жизнь меняет окраску, серый цвет раскрашивается розовым. Замечаешь мелочи, какие в недавнем состоянии и не воспринимались.

Нужно, к примеру, в помещении косметический ремонт сделать. Кровати старые заменить, тумбочки разваливаются, унитаз течет, матрасы молят о пощаде. Стало быть, выздоравливаем? Похоже, раз авария внутри собственного тела отходит на задний план.

И вот эскулап выносит положительный вердикт. Ты впитываешь наставления, рекомендации и - свободен!

Работающий без сбоев больничный механизм выталкивает из своего чрева еще один начищенный и смазанный, но чужеродный винтик. Ты выходишь на крыльцо, пьянеешь от хлынувшего в ноздри еще морозного воздуха и возвращаешься в стан здоровых, оставляя фабрике исцеления частичку души, невидимые миру слезы. И, хотелось бы верить, навсегда ушедшую боль.

Чего мы обычно желаем дорогим и близким людям? Счастья, любви и здоровья. Вот и я пожелаю, как и себе, любимому, так и всем, именно здоровья. Убедился на своем печальном опыте, что не купишь его, даже обладай ты всеми богатствами мира.