«Русские школьники нашпигованы знаниями, но не имеют своего мнения»
В историю Роман «влип» в возрасте шести лет. Когда родители Елена Витальевна и Юрий Серафимович - «к несчастью», шутят, - подарили сыну книгу «Переход Суворова через Альпы». А учительница 21-й школы Лариса Сергеевна Киселева привила «знайке» Роме любовь к немецкому языку и стране, где он пока еще не был. Но какие его годы!
Сегодня Роман Юрьевич Болдырев - единственный германист среди историков ПГУ, старший преподаватель сразу двух кафедр: отечественной и всеобщей истории, 26-летний автор спецкурса «История и культура Германии». Сейчас он готовится к защите кандидатской диссертации на тему «Советская экономическая политика в Восточной Германии в 1945-1949 годах» под руководством Михаила Супруна.
Встретились мы накануне Дня российской науки.ему диссертации он сформулировал сам и работал над ней еще со второго курса. Правда, изначально она звучала шире, но в полном объеме тянула бы на докторскую. Долгое время тему советской политики в послевоенной Германии вообще не трогали - по понятным причинам - ни та, ни другая сторона. Гриф «Секретно» со многих архивных документов был снят только в 1995 году. Но и сегодня исторические исследования отнюдь не лишены субъективности.
- С зарубежными историками мы работаем в одних и тех же архивах, - рассказывает Роман. - Но они имеют вполне конкретную цель - доказать, что с самого начала система в Восточной Германии была нежизнеспособной. Поэтому и выбирают самые скандальные аспекты, связанные с преступлениями, деятельностью политических партий и так далее. Положительные же факты их абсолютно не интересуют. Очень жаль, потому что скоро многие документы снова будут засекречены, и у следующего поколения исследователей будет возможность познакомиться с ними только по материалам моей диссертации.
- Почему снова все в секрете? В целях безопасности?
- Для государства вообще самая вредная наука - это история. Все проблемы - от нее. Только, казалось бы, народ успокоился, наладились дружественные отношения с немцами, как в начале девяностых историки начинают будоражить общество новыми нелицеприятными фактами. Так что историк для власти - самый вредный человек.
Если раньше история была сверхнаукой, объяснявшей вчера-сегодня-завтра, то сегодня этот статус она потеряла. Но мы, историки, спокойны: знаем, что все скоро вернется на круги своя.
- А с какими проблемами вы как молодой ученый сталкиваетесь? Ведь та же работа в центральных архивах требует значительных средств.
- Вырваться в командировку в Москву для аспиранта - настоящая эпопея. Проблем у молодой науки очень много, и финансирование - первая из них. Молодые ученые вынуждены отвлекаться на побочные заработки, впустую тратя время. Зато сколько политиков выбивают на визитках золотыми буквами свои ученые звания... Из-за таких лже-ученых уровень доверия к науке резко падает.
С трудоустройством тоже проблема. Найти работу в собственной альма-матер бывает сложно. Идти в школу? Я проработал в школе три года, пока директор не сказал: «Нам кандидаты не нужны». Науке не хватает разумной кадровой политики. К сожалению, продолжается «утечка мозгов» - талантливые ученые уезжают в столицы, за границу.
- А у вас, если честно, такого желания не возникало?
- Здесь я вижу больше возможностей проявить себя. К тому же в нашем университете учатся замечательные студенты, работают отличные преподаватели.
- А свободное время историки как проводят? Наверно, книжки читают? О произведениях Акунина, например, вы как специалист что скажете?
- Все его книги прочел, собрал полную библиотеку. В его произведениях ощущается неповторимый аромат эпохи. Ни один автор исторической монографии не сравнится в этом с Борисом Акуниным или Валентином Пикулем. А такого хобби, как подсчитывать количество исторических ошибок на квадратный сантиметр, у меня нет.
Хотя иногда и это занятие бывает полезно. Разбирали, например, со студентами фильм «Перл - Харбор». Сравнивали взгляд американцев на историческое событие с тем, что происходило в действительности. Ведь историю теперь, к сожалению, больше знают по фильмам, а не по учебникам. И наши школьники тоже. Их представление о Сталинградской битве строится чаще всего по фильму «Враг у ворот» иностранного производства. Все это заставило меня написать учебное пособие «Неизвестная известная война», которое сейчас готовится к изданию.
- Может быть, когда учебники истории перепишут и сделают «правильными», ситуация изменится?
- Если раньше на изучение Великой Отечественной войны программой отводилось 14 часов, то сейчас в лучшем случае - три параграфа. Вот тут, пожалуй, единственное, в чем я согласен с президентом относительно инициативы переписать учебники истории заново. Но не могу согласиться с тем, что в них должны быть заранее расставлены акценты. Учебник Игоря Долуцкого, вокруг которого разгорелся скандал, тем и был хорош, что допускал альтернативность мнений. Но власти она не нужна: гораздо удобнее стандартные знания, стандартные выводы.
Сравните: при Ельцине было шесть вариантов учебника только по девятнадцатому веку, не говоря уже о двадцатом. Учителя могли выбрать учебник в соответствии с уровнем класса. Но проблема в том, что учителя не всегда готовы сделать выбор. И при поступлении в вуз с введением ЕГЭ не спрашивают, по какому изданию ты учился.
Вот, например, учебник по истории Отечества Павла Зырянова, десятый класс. Первыми автора «поймали» школьники: «Мы все это уже изучали». Слово в слово, запятая в запятую здесь повторяются материалы учебника... восьмого класса. Перед учениками стыдно.
Другой учебник - Александра Данилова и Людмилы Косулиной. Хороший, но написан слишком сложным для восьмиклассника языком - его впору изучать на втором курсе вуза. Учебник питерских авторов Петра Баранова и Анны Юдовской - практически без иллюстраций, каждый параграф по десять-двенадцать страниц. Словом, есть над чем работать.
- А на Западе как историю в школе изучают, не сравнивали?
- Как-то проводили у нас семинар зарубежные коллеги. И когда датский учитель истории рассказывал нам о приемах работы школьников - исследование исторических документов, дискуссии, просмотр фильмов, - мы решили, что он издевается. Потому что использовать эти, безусловно, интересные методы не можем. Хотя и у нас, и у датчан в десятом классе на историю отведено 72 часа, но мы должны «втиснуть» в это время весь курс истории России от славян до конца XIX века, а они - разобрать пару-тройку тем, особенно интересных ребятам.
- Но мы же гордимся тем, что наш ученик по сравнению с зарубежным сверстником «все знает».
- А датчанин тот сказал: «Русские школьники буквально нашпигованы знаниями, но не владеют навыками самостоятельной работы. Привыкли к ортодоксальной точке зрения, не имеют своего мнения, не умеют его доказывать. Мои же ученики могут сформулировать свою точку зрения, пусть даже неправильную, и обосновать ее. Навыки научного спора, исследовательской работы - вот чем должен владеть выпускник».
- Резон в его словах есть.
- Да, но согласиться с тем, что школьник не должен знать собственную историю, не могу. Василий Ключевский очень верно сказал: «История ничему не учит. Но она карает за ее незнание». Вот и получается, что мы повторяем все те же ошибки, и национальный вид спорта у нас - это прыжки на грабли.
...Разговор наш незаметно перешел к «большой политике»: объединению Европы, предстоящим выборам в Америке, внешней политике Китая. Стоп! Но это ведь уже не история!
- Не получается быть узким специалистом, - улыбается Роман. - История не менее увлекательна, чем современность.