Судиться можно и за квартиры, и за алюминиевые вилки
Глупо было спрашивать «Извините, вам плохо? Может, «скорую» вызвать?». Мы ведь с ней не на скамеечке в безлюдном парке встретились, а в коридоре городского суда. Но я на всякий случай спросила. Она подняла голову, глянула затравленно и как-то виновато. «Плохо, но «скорую» не нужно. Мне бы лет двадцать назад отмотать».
Я торопилась, а ей, наверное, хотелось поговорить. Выговорить всю свою бабскую правду про детей, маленькую квартиру, бывшего мужа, с которым бок о бок двадцать лет, два года и четыре месяца и который теперь судится с ней за каждую алюминиевую вилку. «Я думала, что выхожу замуж за мужчину, а вышла за мелочного подлеца...».
Картина Репина «Не ждали»Тогда эта случайная встреча в суде стала для меня откровением: так бы-ва-ет... Я частенько вспоминаю о ней, вспомнила и сейчас, когда слушала историю Виталия.
Передо мной сидит мужчина. Высокий, симпатичный, энергичный. Думаю про себя: «Неужели у таких мужиков проблемы бывают?»
Рос как рос, жил как жил. Простая, нормальная северодвинская семья - папа, мама, младший брат. Школа, Севмашвтуз, женитьба, ребенок, развод, второй брак, переезд в другой город, второй ребенок, второй развод. Проблемы у Виталия начались, когда он, высокий, энергичный и симпатичный, принял решение вернуться в отчий дом. Что-то не заладилось и со второй семьей.
К этому времени умер отец. В трехкомнатной квартире остались пожилая мама с младшим братом. У брата - жена и ребенок. Они тоже здесь живут. Живут и вовсе не рассчитывают на то, что в этой «трешке» поселится еще кто-то. В общем, картина Репина «Не ждали»... А он, Виталий, пришел и сказал, что будет здесь жить, потому что идти ему больше некуда. Не к бывшим же женам, от которых, как известно, настоящие мужики уходят с чемоданом носков и рубах. Тем более что он здесь прописан. А это вроде бы многое решает.
- Я же говорил, мне только пересидеть, я заработаю, я куплю квартиру. У меня сейчас нормальная работа, а ведь было дело, когда в Северодвинск вернулся, пивные бутылки собирал, на стакан подсел. Не было работы с моим дипломом.
Когда появилась работа, заработок, Виталий снял комнату. Говорит, что жить с родными было просто невозможно.
- Вот, посмотрите, - достает из пакета толстую папку с бумагами, - это исковые заявления на меня и другие судебные документы. За три года двенадцать исков. О выселении без предоставления другого жилья, о компенсации морального вреда, о краже, которую якобы я совершил. Как жить было? Конечно, я ушел.
И все же Виталию пришлось вернуться в дом, который отчим он теперь зовет с грустной ухмылкой. С зарплатой в шесть тысяч рэ платить за аренду комнаты и гасить «коммуналку» в двух местах стало не по силам. Он разделил ордера, подал документы на приватизацию своей комнаты и стал ждать.
«Мне никто не верит...»Ждать? Да нет, судя по всему, воевать.
- Брат с невесткой со мной не разговаривают. На работе начальство косо смотрит, ведь не было месяца, чтобы я не отпрашивался на судебные заседания. Меня забирали в милицию, мать написала заявление, что я ее избил. А вот еще одно заявление, - Виталий роется в бумагах, достает, протягивает мне, - мол, пришел домой и безо всяких причин разбил топором шкаф. Скажите, я похож на психа? Я привез телевизор, захожу в квартиру, а там, возле моей комнаты, стенка из ДВП. Не зайти, не выйти. Я ее и убрал.
Не было месяца, чтобы я не ходил в суд и не оправдывался. Понимаете, мне никто не верит, я для всех - злодей.
Я задаю ему вопрос: «Извините, конечно, Виталий, но, по-моему, это просто маразм. Как так жить можно? Ну, возвращаться домой с работы и знать, переступая порог, - сейчас начнется...» Этот вопрос его не удивил.
- Мне все так говорят. Сестра двоюродная посоветовала бабу с жильем найти. А я не хочу «бабу с жильем», я жениться хочу по-нормальному, по-настоящему. А еще хочу уйти отсюда навсегда и все это забыть, и всех. Знаете, я теперь вопросом задаюсь: а может, я не родной ребенок в этой семье? Может, какая-то тайна есть, в которую меня не посвятили? А комнату эту я продам потом. Если другого выхода не найду...
Фемида в замешательствеНеправильно, когда журналист выслушивает только одну конфликтующую сторону. Я позвонила судье, хотела напроситься на очередное заседание, встретиться с родственниками Виталия. Судья ответил, что прийти я, конечно, могу, но толку от этого будет мало. Не исключено, что заседание в очередной раз придется отложить, так как стороны поочередно не являются. Ответчика, то есть Виталия, сообщил судья, он девять месяцев не мог вызвать в суд, приходилось несколько раз оформлять насильственные приводы. Между прочим, адвокат ответчика как-то пообещал, что решит вопрос мировым соглашением. Виталию предлагали вариант обмена его комнаты на другую, но он почему-то отказался. А что до родственников, то поговорить с ними, скорее всего, не удастся. Это ведь личное дело, семейное. Кому приятно выносить сор из избы? Да и ведут они себя очень агрессивно.
Мы достаточно долго разговаривали с судьей об этой ситуации. Мне она кажется дикой, неправильной, но вполне разрешимой. Рано или поздно эта ситуация действительно разрешится. Однако судья считает, что разбирательство многочисленных исков в адрес Виталия затянется на неопределенно большой срок. Сложность состоит в том, что договориться не то что о мире, а даже о перемирии родные не могут. Просто не хотят. А свидетельские показания против ответчика даются все теми же родственниками, проживающими в этой квартире. А, значит, людьми заинтересованными.