Номер от 10 июля 2003 г.

Но еще больше он устал от государства. Причем давно

Одна из «визитных карточек» прославленного Малого драматического театра в Санкт-Петербурге, известный актер Сергей Бехтерев, сегодня живет без постоянного места работы и без крыши над головой. Во время беседы с его лица не сходит горькая улыбка...

СЕРГЕЙ, узнав о ваших бедствиях, я был просто шокирован. Ваша театральная судьба столь блистательно вершилась на сцене Малого драматического...

- Увы, из театра я ушел. Когда понял, что переcтупил какую-то возрастную черту, ощутил, что помимо театра есть еще что-то. Жить осталось недолго, поэтому хочется попробовать успеть что-нибудь другое. За время службы в театре у меня сложилось определенное «лицо», и вновь приходящие актеры и режиссеры хотели видеть меня только таким.

- Простите, Сергей, ваш уход со сцены связан с каким-то определенным конфликтом, или вы, как Лев Толстой, ушли в никуда в знак протеста?

- Мне кажется, театр стал выдыхаться. Не могу сказать «умирать», хотя множество людей уже действительно ушли в мир иной. Мне не хотелось существовать в угасающем организме. Сам начинаешь чувствовать себя в прошлом, появляются болячки, болезни. Решил остановиться, оглянуться. Играя подчас по 46 спектаклей в месяц, я физически не мог ничего видеть вокруг. За прошедшие после ухода полтора года ни минуты не пожалел о принятом решении.

- Я слышал, что вы нашли себя в антрепризе?

- Да, театр с постоянным составом артистов мне кажется советским пережитком. Скажем, прошлого не столетия, а даже тысячелетия. Я не знаю, каким должен быть сегодняшний театральный процесс, но я устал от режиссерского диктата, когда автора начинают ставить с ног на голову. Сегодня в антрепризе у режиссера Вячеслава Козлова я играю в Чехове, и на фоне предыдущих двух постановок в Малом последняя для меня наиболее приемлема.

- Сергей, никак не могу принять вашу фразу «я ушел из театра», потому что вы просто ушли из того театра. Не занимаетесь ли вы самолюбованием, говоря о своей усталости? Вы не имеете на нее права, потому что слишком коротка актерская жизнь...

- Я не говорю, что устал, что надоело... Мне тяжело было бы в любой труппе. Любое государственное учреждение не в состоянии удержать...

- Выходит, вы устали от государства?

- От государства я устал давно. Нельзя находиться в любом государственном учреждении, которое о тебе не заботится. Эти нищенские зарплаты, причем не только в театре, а везде, во всех сферах. Современный театр не в состоянии достойно содержать артистов. Каждый актер сам себе инструмент, который должен постоянно содержаться в безупречной форме. А поддержание формы стоит денег, которых нет. Ни на поддержание здоровья, которое все-таки ухудшается, ни на что-то другое. Нынешних денег едва-едва хватает, чтобы прокормить себя. В любом государственном учреждении. Поэтому приходится уходить в коммерческие структуры, в ту же антрепризу. На «Доктора Чехова» я подписал вполне приличный контракт, мечтаю начать преподавать в институте, так что мои тылы каким-то образом будут обеспечены.

Значительную поддержку дает и кино, которое сильно выручает. Я благодарен и Кире Муратовой, и Дмитрию Светозарову, которые меня сняли. Скоро с Димой мы начинаем новую работу. До Светозарова меня приглашали на определенный типаж, человек не от мира сего, с прибабахом, и не требовали ничего другого.

- Насчет прибабаха, это вы слишком. Напротив, говоря с вами, я общаюсь как раз с «земным» человеком, как беседовал бы со своим земляком, но не со звездой столичной сцены.

- А я и впрямь могу отнести себя к северянам. Когда-то самым нашумевшим нашим спектаклем были «Братья и сестры» Федора Абрамова.

- Какими сохранились ваши актерские воспоминания о той поре, когда бывали на Севере, жили в воспетой писателем Верколе?

- Все, что связано с Севером, - самые счастливые дни в моей жизни. «Братья и сестры» были нашим дипломным спектаклем в институте.

- Додин целиком взял в театр весь свой курс тогда?

- Нет, практически всех отправили в Томск, а в Ленинграде оставили только меня.

Потом уже, когда театр обратился к прозе Абрамова, мои сокурсники вернулись на Неву. Кто-то, правда, собирается сейчас уходить, кто-то уже ушел... Повторюсь, но дело действительно распадается. А время, когда Бог подарил встречу с таким писателем, действительно было самым счастливым. Архангельск, Северная Двина, волшебная Пинега, родная Веркола... Там я впервые ощутил свое гражданство, как бы высокопарно это ни прозвучало.

- Стало быть, перефразируя Некрасова, актером можешь ты не быть, но гражданином быть обязан?

- Кира Муратова не устает повторять: никто никогда никому ничем не обязан. Нет, просто сам спектакль по тому времени стал гражданским подвигом. Ведь, по сути, «Братья и сестры» несут в себе библейские понятия, идеал, которого не достичь. Эти же «братья и сестры» оставили меня без дома, без жилья, за сорок восемь часов выкинув на улицу, пообещав взломать мою дверь и все вещи выбросить на склад. Вот что такое «братья и сестры» Малого драматического театра. У Абрамова ведь тоже в итоге все оказываются предателями. Театр, которому я отдал лучшие годы, мог бы со мной поступить несколько по-другому. Хотя бы дать время, чтобы найти элементарное жилье. Теперь мне светит одно жилье: два на три на кладбище. Пока же ночую то на вокзалах, то на чердаках, то в подвалах.

- Сергей, все актеры в большей или меньшей степени - космополиты, потому что весь мир - театр. Если бы вам представилась возможность выбрать место на Земле, где бы вы могли свободно творить и существовать, что бы выбрали?

- Только Петербург, Россию. Когда-то во время гастролей мне, Пете Семаку и Сереже Власову предлагали остаться в Америке. Но мы не смогли даже и помыслить об этом, хотя дома тогда есть было нечего, все по талонам.

- Но, может, свое слово сказали вам и спецслужбы?

- Меня, как партийного человека и так же, как и других ведущих актеров, трижды вербовали в КГБ, но у них ничего не получилось. Я популярно и мягко объяснил, что недостоин быть новым Штирлицем.

- Сергей, недавно вы снялись в сериале «По имени Барон». В одном из интервью отметили, что в судьбе вашего героя было много от вашей судьбы?

- У меня был приемный сын. Мы поженились с женщиной, художницей. Потом разошлись. Ей было тяжело с двумя детьми, одного сына она взяла к себе, второго оставила мне. Я его воспитывал с 88-го года, любил. Тяжело об этом говорить, но, как и фильме, человек должен когда-то вылететь из родного гнезда, не должен быть всю жизнь под чьим-то крылом. Сейчас он живет в Испании, вроде бы собирается жениться. Не знаю, увидимся ли когда. А я жениться больше не собираюсь, считая, что брак - это кощунство. Человек должен быть свободен, делить с кем-то кров до тех пор, пока его любят. И самопожертвование во имя детей далеко не всегда оправдано.

- У меня создалось впечатление, что вы живете в состоянии какого-то раздрая, как будто перед какой-то большой бедой...

- Собственно, беды уже позади. Меня два раза вынимали из петли, и если я до сих пор жив, то, наверное, Богу угодно, чтобы я еще что-то сделал на этой Земле.

- Сергей, после такого откровения трудно вернуться к оптимистической ноте. И все же - поверьте в себя, все будет хорошо.