Казанский режиссер Валентин Ярюхин поставил «грустную комедию»
Завершив «месячник французской пьесы», северодвинский театр обратился к драматургии тихого американца, нежного Теннесси Уильямса. Состоялась премьера спектакля «Прекрасное воскресенье для пикника».
ОФОРМЛЕНИЕ этого спектакля, функциональное и «атмосферное», - дебют в городском театре Дениса Стальмакова, северодвинца, недавнего выпускника Санкт-Петербургского института живописи, ваяния и зодчества. Глядя на его работу, невольно вспоминаешь о том, как любит учитель Стальмакова, известный театральный художник Эдуард Кочергин, высаживать на сцене деревья. Здесь - контрастно - ни одного дерева. Здесь доминирует металл. Приспущены, выставлены на всеобщее обозрение мощные конструкции софитов. Несколько металлических рам - стены двухкомнатной квартиры. Довольно-таки уютной квартиры: одна из «стен» завешена желтой драпировкой, на дверях белые с желтым и синим занавески и такая же скатерка на столе, у стола белые венские стулья и в углу кресло-качалка с пледом... Этот уголок городских джунглей очеловечили две женщины, две подруги.
«Прекрасное воскресенье для пикника», можно сказать, типичная пьеса Уильямса. Снова люди хрупки, как фигурки в стеклянном зверинце, снова они мечтательны, и мечты их бьются, как те самые фигурки, и ничего тут не поделаешь. Только по сравнению со «Стеклянным зверинцем» все надрывнее, душевная тонкость оборачивается тяжелой депрессией, злостью, сумасшествием.
Итак, две подруги снимают квартиру. Наступило воскресенье, погода великолепная, и можно бы поехать на пикник. Но Доротея (арт. Г. Лишица) ждет звонка от Него, а Он все не звонит. Доротея подозревает подругу в том, что та скрывает звонки, и на коленях просит пришедшую к ним Элину позвать ее к телефону. Доротея обвиняет подругу-немку, мол, та хочет женить на ней своего брата, свести ее жизнь к немецкой триаде: церковь, дети, кухня - и пинком опрокидывает собранную для пикника корзинку, красные яблоки катятся по сцене. И она теряет сознание... и снова теряет сознание: нервы ее истощены.
На протяжении всего первого акта такие «моменты ожидания» перемежаются с гимнастическими упражнениями, к которым упорно возвращается Доротея. Спрашивается, что за пламенная любовь к спорту? Казалось бы, ответ очевиден: она стремится быть красивой, спортивной, и все ради Него. Но у этой одержимости гимнастикой есть и другая причина. Точно так же и нервозное ожидание звонка объяснимо не только тем, что уж замуж невтерпеж. Смысл гимнастики и намеченного переезда на новую квартиру, и ожидаемой встречи с Ним - в преодолении нынешней жизни Доротеи, ее душевного и телесного состояния. Звонок от Него обещает иные, прекрасные берега.
А Он не звонит.
Галина Лишица нашла для своей героини манеру говорить, счастливо непохожую на тот хрупко-детский и весьма фальшивый тон, которым актриса, бывало, пользовалась и который - о ужас! - мог бы возникнуть и в спектакле по Уильямсу. Но нет, состоялось прикосновение артистки к существу роли, и оттого речь Доротеи - взрослая, с живыми эмоциями, с истерическими взлетами и усталостью. Будем надеяться, что эта найденная правда не утратится на послепремьерных показах «Прекрасного воскресенья».
Подругу Доротеи, Боди, играет Людмила Поваляшко. Боди известно, что Он не позвонит, и ей нужно подготовить Доротею к этому удару, как-то его смягчить. Она вообще сострадательна - хлопочет о пикнике для Доротеи, но успевает позаботиться и о полоумной их соседке Софии Глюк. Л. Поваляшко играет Боди немного смешной, и тем трогательнее этот образ. Боди расхаживает в шортах, надела бейсболку козырьком назад, перепачкала мукой лицо. Она пользуется слуховым аппаратом и маскирует его большой искусственной лилией. Согласно литературно-театральной традиции, раз уж Боди глуховата, она должна слышать сердцем лучше всех. В спектакле так и есть, но не тесна ли была Уильямсу традиция? Возможно, Боди у него в пьесе чего-то и не различает сердцем. Иначе почему так рвется от нее Доротея! Не потому ли, что подруга поистине глуха к ее мечтам и действительно хочет женить на ней своего брата? И, кажется, эта глухота Боди не вполне проявлена в спектакле; Боди слишком уж мила, слишком положительна, хотя, с точки зрения Доротеи, она подчас какой-то палач, приковывающий к жизненным обстоятельствам, с которыми Доротее не терпится расстаться.
Антипод Боди - эгоистка Элина. В исполнении Валентины Иргизновой это элегантная дама. При очках. Промакивает лицо платочком. Она пришла уговорить Доротею снимать вместе с ней шикарную квартиру: в одиночку за такую не расплатишься. С денежным интересом Элины все ясно, однако ведь этот интерес не единственный. Она очень одинока, и ей необходим кто-то рядом, пускай соседка. К сожалению, актриса порой теряет двойную нить роли и в результате, что называется, пробрасывает реплики.
Четвертая в женском квартете спектакля - София Глюк (арт. Л. Тарасова). Как Боди и Элина, она еще и вариант будущего Доротеи. Этот вариант предполагает страшноватые ужимки сумасшедшей. И наиболее вероятен, судя по тому, что в последней сцене Боди и Элина уходят, София же остается с Доротеей...
Режиссура Валентина Ярюхина неброская, растворенная в актерах (и, к счастью, не умершая в них), но в ударные моменты она воспаряет, создавая опять-таки ударный театральный образ, - как, например, в финале «Прекрасного воскресенья». Кстати, режиссер говорил, что эту пьесу когда-то ставил Анатолий Эфрос, - и в концовке спектакля есть отсылка к Эфросу, к его «Месяцу в деревне». Там в финале у Натальи Петровны - Ольги Яковлевой отняли бумажного змея, отняли все. У Доротеи тоже отняли все. Она прислонилась к стене - металлической раме, у ног валяется газета со злой вестью. Но Ярюхин развивает эфросовскую мизансцену: Доротея идет к тренажеру - беговой дорожке, и начинается бег - бег на месте. Это ключевая метафора спектакля. Бег на месте? Что ж, все-таки надо бежать!
Возвращается перепуганная Боди вместе с братом (забавная фишка: потенциальный жених вдвое толще актера В. Жеребцова, который его изобразил). На этот раз пикник сорвался. Ну ничего, еще будут прекрасные воскресенья. А пока - затемнение.
Андрей НЕФЕДОВ