Номер от 16 января 2002 г.

Популярный актер остался без «крыши». И не жалеет об этом

Отправляясь на спектакль московского «Независимого театрального проекта» «Трактирщица» по пьесе Карло Гольдони, я поневоле испытывал некоторое опасение: оправдает ли надежды один из моих любимых актеров Валерий Гаркалин? Все-таки кино и сцена - вещи очень разные. Сумеет ли он отработать «крупные планы», которые с таким блеском «держал» в уморительной комедии «Ширли-мырли».

Но опасения развеялись с первых же минут его появления на сцене. Каждый выход актера поддерживался аплодисментами зрителей и гомерическим хохотом зала.

После спектакля разговорились с заслуженным артистом России в гримерке, где он перед зеркалом «сдирал» с себя личину эксцентричного маркиза Форлипополи.

- Валерий Борисович...

- Оставьте эти церемонии. Просто - Валера.

- Тогда, прежде всего, спасибо вам за великолепный спектакль. Это было такое замечательное рождественское шоу! Что греха таить, редко антрепризные спектакли идут без халтуры. Вашей команды это, слава Богу, не коснулось.

- Это очень приятно слышать.

- Валерий, понимаю, что театр - это ваш повседневный хлеб. Но настоящую известность принесло вам все же кино. Ваша первая роль на экране?

- Это была картина «Катала».

- Я, к сожалению, не очень хорошо его помню, потому что по-настоящему вы открылись для меня в «Ширли-мырли».

- Я с вами согласен. «Ширли...» стали поворотной работой в моей биографии. Просто она была не первая. Вы же спросили именно о первых съемках. В свое время, а это был 88-й год, «Катала» прошел в прокате очень хорошо. Этот фильм успел промчаться по экранам до прокатной катастрофы.

- В общем, вы - актер прошлого века.

- Да, и совсем не горюю об этом. Хотя какая-то грустинка все-же есть, годы-то летят. Фильмов у меня было достаточно, но вы же знаете, с каким трудом они прокладывают дорогу к зрителю. А «Ширли-мырли» удалось пробить эту брешь.

- Мне кажется, пробил он ее с таким треском, как рухнувший бутафорский аэропорт в кадре.

- Интересное сравнение. И - точное...

- Давайте поговорим о съемках у Меньшова. Артисты часто хохотали на площадке?

- Нет. Меньшов человек строгий. Настоящие комедии делаются именно серьезными людьми. Вспомните хотя бы Чарли Чаплина. В жизни он улыбался нечасто.

- Даже сцены с Чуриковой вас не веселили? («Прости меня, Васенька, дуру грешную!»)

- Эпизоды с участием Инны Михайловны мы снимали особенно серьезно. Поэтому, наверное, и получился такой «обратный» эффект. Впрочем, он был просчитан режиссером. Он требовал от нас безусловного и жесткого подчинения в этих сценах. А ведь заставить массу людей в одночасье расхохотаться гораздо трудней, чем вызвать, например, слезы.

- Вы работаете в Театре сатиры...

- Нет, я уже ушел оттуда.

- И куда же?

- В никуда. Теперь я свободный художник. Благо, антреприз теперь предостаточно.

- А не страшно было уходить из-под такой надежной «крыши»?

- Нет, я подошел к такому жизненному этапу, что страха перед будущим я уже не ощущаю. Прожита половина жизни, мне уже пятьдесят... Из них десять лет я отдал Театру сатиры. Трудно было расставаться, но я сделал свой выбор.

- Скажите правду, ваше расставание с коллективом не связано с тем, что труппу возглавил Александр Ширвиндт?

- Ни в коем случае. Александр Анатольевич - милейший человек, и мы до сих пор поддерживаем самые добрые отношения.

- Вы упомянули о полувековой вехе в вашей жизни. Если подвести некоторые итоги, назовите, пожалуйста, свою любимую роль на сцене и в кино.

- Я не решусь этого сделать. Каждая работа дорога по-своему, каждая требует крови и нервов. Давайте, я отделаюсь таким ответом. Самые любимые роли в театре и в кино - это те, которые я еще сыграю.

- Валерий, я напомню, что представляю газету «Вечерний Северодвинск». Скажите, что бы вы в эти рождественские дни пожелали нашим читателям и всем горожанам?

- Я с удовольствием поздравляю северян со всеми праздниками - и с Новым годом, и с Рождеством, и со старым Новым годом, а вас лично с Днем Российской прессы. Тем более, что именно в этот день, 13 января, родилась моя единственная и неповторимая дочь. Было это в восемьдесят третьем.

- Так вы желаете нам в этот день... рожать?

- Нет, просто пусть будут все счастливы, как я.